Адвокат Империи 13 (СИ) - Фабер Ник

А ещё Рома знал, что Евгений Гончаров был большим должником его отца. Достаточно большим, чтобы Рома мог во всей его полноте использовать выражение «держал его за яйца».

Тем не менее, его отец лишь выдержал двадцати секундную паузу, после которой едва слышно глубоко вдохнул и выдохнул.

— Поясни, — сказал он.

— Я предложил Рахманову пари, — просто ответил Роман. — Мы встретились. Пообщались. Если бы он не смог закрыть эту сделку за вечер, то вернулся бы сюда на работу.

Видимо решив, что в его ответе не хватает конкретики, он добавил:

— Вернулся бы под мое личное руководство.

— Учитывая, что мы потеряли крайне прибыльную возможность на следующие два года, я могу сделать вывод, что эта часть твоего плана провалилась, — не скрывая сарказма в голосе проскрежетал Павел, на что Рома лишь пожал плечами.

— Что поделать, — произнёс он, вставая с кресла. — Как я уже говорил, предусмотреть все возможности нереально. С другой стороны, я бы сказал, что выиграл нечто куда более важное. Теперь я должен Александру услугу. Когда-нибудь. В будущем.

— Торгуешь своим словом, — презрительно фыркнул Павел.

— Использую его, чтобы показать Александру, что я достоин доверия, — поправил его сын. — Делаю то, что должен был сделать ты. Пойми, папа. Как бы мне и остальным этого не хотелось — ты не вечен.

— Значит, метишь на моё место, — в голосе Павла прозвучало искреннее веселье.

— Отнюдь, — не согласился с ним Роман. — Лишь следую твоим наставлениям. Когда придёт время, твоё место займёт Артур. Мы все это знаем. И когда это произойдёт, я хочу быть уверен в том, что те двери, которые ты для себя запер на замок, для меня останутся открытыми. Мы оба понимаем, насколько… важным в будущем могут быть хорошие отношения с кем-то, кто обладает даром Разумовских. И если для этого потребуется стать должником Александра, я не вижу в этом большой проблемы.

Сказав это, Рома направился к двери, явно считая разговор полностью законченным. Но уже у самого порога вдруг вспомнил слова, когда-то сказанные ему отцом.

— В конце концов, ты сам нас учил, — произнёс он, повернувшись и посмотрев на сидящего в кресле отца. — Выживает и побеждает не тот, кто меньше тратит, а тот, кто лучше распоряжается имеющимся.

Глава 8

— Итак, ребятки, кто ответит на вопрос? — спросил я, глядя на собравшихся в аудитории.

Эх, приятно всё-таки было вернуться в привычное русло. Да и вчерашний вечер… Прав был Рома. Побеждать всегда приятно. Особенно тогда, когда твой противник столь ярко тебя недооценивает.

Вадим Гончаров оказался… мягко говоря не самым приятным человеком. По крайней мере, по началу. Впрочем, наше дальнейшее общение оказалось куда более приятным, чем я мог на то рассчитывать.

А под противником, естественно, я имел в виду именно Рому. Конечно, вчера я ему этого не сказал, но… Я же не идиот, чтобы поверить в то, что предложенный мною вариант стал для него таким уж сюрпризом. Никогда не поверю в то, что человек его опыта и профессионализма никогда не догадался бы о подобном способе решении проблемы.

А это означало что? Правильно — то, что по какой-то причине ни он, ни кто-то другой не мог предложить вариант, при котором станет возможно передать в руки Вадима столь весомый рычаг давления на своего отца. Одно малейшее движение, одно единственное отступление от внесённых в новый устав правил — и его папаша отправится на помойку. Плюс ещё и новые правила сильно ограничивали возможности его вмешательства. Этично? Не очень. Эффективно? Более чем.

Так что вывод я мог сделать один. Рома хотел, чтобы эта идея была предложена кем-то со стороны. Почему? Понятия не имею. Может быть, чтобы в случае чего иметь возможность отступить и указать пальцем на кого-то другого. Может быть… Да куча причин, на самом деле. Вплоть до того, что сомневайся я в Романе хоть чуть больше, то решил бы, что он хочет меня подставить.

Но нет. На протяжении всего разговора Роман позиционировал меня исключительно как своего друга и не более. Плюс я заметил, как он следил за тем, чтобы наш трёхсторонний с Вадимом разговор находился в рамках приятной и любезной беседы. То есть он специально наблюдал за тем, чтобы ни одну часть нашего вечера нельзя было интерпретировать как оказание юридических услуг. Исключительно как пространные рассуждения о сложившейся ситуации и не более того.

Из чего я делаю вывод, что Роман, прекрасно зная о моей ситуации с отсутствием лицензии, старался меня прикрыть. Зачем ему это делать, если он изначально собирался меня подставить? Вот и я о том же. Если только он через мою голову не решил какую-то свою проблему. И я сейчас не об этом деле, которое он закрыл вчера с моей помощью.

Но за ходом беседы я вчера следил внимательно, потягивая все три часа один единственный бокал с бурбоном.

— Ну что? — спросил я, когда никто не бросился грудью на амбразуры… То есть не вызвался отвечать. — Кто-нибудь? Это не так уж и сложно. Давайте, где проходит граница между агрессивной защитой клиента и злоупотреблением правом? Что, нет? Окей. Тогда буду выбирать несчастных сам.

Оглядев аудиторию, нашёл жертву и ткнул пальцем в дальнюю часть левого ряда.

— Самойлов.

— Что?

— Не «что», а отвечай на вопрос. Как по-твоему, агрессивная защита клиента — это нормально?

— А разве защита клиента не является нашей прямой работой? — тут же задал он ответный вопрос, видимо рассчитывая этим сбить меня с толку, но фиг там.

— Ты не вопросы задавай, а на вопрос отвечай, — посоветовал я ему. — Хочешь ведь корпоративным юристом стать, ведь так? Вот представь, что свою работу выполняешь.

— Если для того, чтобы защитить права моего клиента нужно действовать агрессивно, то я буду это делать, — пожал он плечами. — Это моя работа. Ну, в смысле, будет.

— Верно, — кивнул я. — Это будет твоя работа, и ты обязан, внимание, я делаю на этом особый акцент, обязан защищать его права и интересы. Но! Где проходит та грань, за которой такие действия могут быть расценены как злоупотребление правом? Например, если адвокат намеренно затягивает процесс, использует лазейки в законе, чтобы запутать суд. Это допустимо? Как по-твоему?

Он замялся, и это не удивительно. То, за что я сейчас перечислил, можно было, мягко говоря, получить по шапке.

— Ну? — подтолкнул я его, заметив, как сбоку поднялась рука. — Да, Руденко, я вижу. Подожди.

Екатерина с недовольным видом опустила руку, а я продолжил дожидаться ответа от Самойлова.

— Ну что? Володь?

— Мне кажется, это зависит от намерений, — наконец ответил он. — Если адвокат действует в рамках закона, то он просто выполняет свою работу. Но если он намеренно манипулирует законом или создает искусственные препятствия, то это уже прямое злоупотребление.

Выслушав его, я кивнул и жестом показал, что он может сесть.

— Молодец. Хороший ответ. Действительно хороший. А что, если адвокат знает, что клиент виновен? Мы ведь с вами это уже проходили. Что, если он продолжает настаивать на его невиновности? Использует тактику запугивания свидетелей или публично дискредитирует оппонентов. Это агрессивная защита или выход за рамки профессиональной этики? Да, Екатерина? Так хочешь ответить? Ладно, давай.

— Это уже перебор и прямое злоупотребление, — заявила она. — Адвокат должен защищать клиента, но не ценой ущерба другим людям или обществу. Запугивание свидетелей — это явное превышение прав.

— Да что ты? — спросил я. — Уверена?

Катерина растерялась. Для того, чтобы понять это, не нужно было читать её эмоции. Это было понятно по одному только выражению её лица.

— Не поняла, — честно призналась она. — Я же сказала…

— Я слышал, что ты сказала, — перебил я её. — И ты права. С точки зрения закона те действия, которые я описал выше, действительно можно счесть злоупотреблением правом. Но и мы ведь из вас делаем не бездумных роботов, которые в своей работе руководствуются лишь писанными правилами и ни на шаг от них не отступают, ведь так?