Моя Академия. Тетралогия (СИ) - Син Евгений

Прогулка чуть затягивается, про ужин мы даже не вспоминаем.

– Ребята потом замучают вопросами, где мы вдвоем пропадали, – улыбается Олеся, когда мы поднимаемся к жилым комнатам.

– Не бери в голову, лучше ложись спать, – советую. – А завтра будет завтра.

– Ты сам точно дойдешь? – беспокоится девушка, а я как раз чувствую прилив сонливости.

– Тут два шага, конечно дойду, – отвечаю и чувствую, как Олеся прижимается ко мне.

– Тогда спокойной ночи, – говорит она и уходит в комнату.

Не теряя времени, тоже добираюсь до своей каморки. Пока есть силы, переодеваюсь.

Исходя из прошлого опыта, накрыть меня должно минут через пять. Добавляю пару глифов в цепочку на стене. Скептически смотрю на свою работу.

Если продолжать с такой же скоростью, то следующую магическую цепочку закончу только через месяц, не раньше. Сейчас вряд ли успею сделать больше, но все же пробую.

Создаю первые линии следующего глифа, чувствую, как сознание плывет. Прерываюсь.

Глиф мгновенно истлевает.

Делаю пару шагов к кровати, и буквально сразу же проваливаюсь в сон.

Утро, как и предполагалось, начинается с сильного голода. Вот только в столовую, пожалуй, загляну чуть позже. Всё‑таки сначала нужно уточнить пару важных моментов у завхоза. А он, насколько я помню, с утра уже не спит. Что ж. Моцион, одежда, проверка амулетов и оружия – всё на месте.

Спускаюсь вниз к Афанасию Германовичу. Пока иду по коридорам, замечаю, что весь замок будто вымер. Не встречаю ни одного студента или преподавателя. Но это довольно обычная история – ведь до основного подъёма ещё далеко. Ни разу не замечал, чтобы люди шарились по коридорам в такое раннее время.

А мне очень нравится. Хорошее время: тишина, тихо, спокойно. Четкое ощущение, что здесь только ты, стены и пустота коридоров. В одиночестве лучше думается. Думаю, что я не один такой – просто с остальными ночными жителями мы не пересекаемся. Да столовая наверняка открывается пораньше, чтобы успеть приготовить еду на всех. Тот же Афанасий Германович – вообще непонятно, когда он спит.

Дверь на склад ожидаемо заперта. Стучусь.

– Кто? – доносится глухой недовольный голос.

– Студент, – отвечаю.

– Ааа, стрелок, заходи, заходи! – дверь открывается сама. – У тебя что, свербит в одном месте? – смеётся завхоз.

– Да нет, просто хочу понять, что за добыча мне досталась в последнем случайном выходе, – поясняю. – Потом занятия, некогда будет.

– Понятное дело, – с пониманием кивает Германыч. Мужик не выглядит заспанным, следовательно, я его не разбудил. – В принципе, молодец. Так и надо. Какие‑никакие, но достижения. Кстати, о том, что ты Игоря спас – никто не забудет. Тоже зачтется.

– Я как‑то об этом и не думал, – признаюсь. – Да он и сам неплохо справлялся.

Топить парня не хочется. Да, он слегка неловкий и занудный, но вроде бы не злой. Выбраться самостоятельно он навряд ли бы смог, но кое‑чему за время пути тоже научился.

– Это хорошо, что не думал, – подмигивает завхоз. – Ладно, давай сюда свой камень, посмотрим на него.

Германыч надевает на голову что‑то вроде шапки из бронзовых тонких полосок с огромным комплектом увеличительных стёкол. На мой непритязательный взгляд, стекла чуть ли не сочатся магией. Занятная штука.

Роюсь в кармане и достаю красный камень. Кладу на стойку перед завхозом.

– Так, сейчас посмотрим, что там и как, – задумчиво произносит Германыч и достаёт две бронзовых, похожих на карандаши, штуковины.

Видимо, это еще одна часть комплекта, потому что от карандашей тоже отчетливо веет магией – буквально вижу, как волны расходятся вокруг этих карандашей. Словно дрожит пространство. Уверен, что никто, кроме меня, этого не видит.

Германыч одним резким движением защёлкивает систему увеличительных стёкол у себя перед глазами. Тонкие щупы касаются камня.

– Артефакт… – бормочет он. – Интересно…

Бронзовые карандаши и стёкла приходят в движение. Они то увеличиваются, то уменьшаются. В итоге сначала добавляется еще одно стекло и небольшой магический полукруглый щит, потом всё исчезает. В общем, происходит непонятная мне работа. Только чувствую, как бронзовые щупы‑карандаши при касании камня, запускают определённые, и ведь вполне ощутимые вибрации, как от камертона.

Наконец, Германыч очень медленно, может быть, даже преувеличенно аккуратно, кладёт бронзовые карандаши на стол. Поднимает стекло артефакта и так же медленно кладет рядом с карандашами.

Завхоз внимательно смотрит на меня. Мне кажется, что его глаза мерцают от напряжения. Мужик подёргивает пальцами, вздыхает и машет рукой, отодвигая всё в сторону.

– Ларион, – начинает Германыч. – Искушение… Ты знаешь такое слово?

– Да, – киваю. – По‑моему вы меня уже спрашивали, когда я принес сердце леса.

– Да, и сердце леса туда же, – говорит завхоз. – Но это дело прошлого. В общем, что я могу сказать по поводу камня. Если вдруг соберешься его продавать, сначала предложи мне. Договорились?

– Если вы предложите адекватную цену, то безусловно, – соглашаюсь.

– Значит, договорились, – прищурив один глаз, кивает Германыч. – Не сомневайся, я предложу самую адекватную цену. Короче, этот камень – большая редкость. И да, он драгоценный. Изначально – рубин.

– О как, – не скрываю радости. – Неплохой улов.

Всё это время помню, что помимо красного камня, забрал из ящика еще несколько. Пока не уверен, что нужно говорить о них завхозу. Сначала разберемся с рубином.

– Погоди, – поднимает руку завхоз. – Это не самое главное. Можно сказать, что совсем не главное по сравнению со всем остальным.

– Да? – удивляюсь. – Мне казалось, рубин такого размера дорого стоит.

– Ну, как бы да, – неохотно тянет Германыч. – Если его вдобавок хорошо огранить, будет тебе красивая безделушка. Но интерес камня не в этом.

Мужик замолкает, будто обдумывая, нужно ли мне рассказывать.

– А в чём же? – с нетерпением задаю вопрос.

– Если в него подать магию, лично твою, заполнить до отказа… – начинает объяснять завхоз и усмехается.

– Получится накопитель? – предполагаю самое очевидное.

– Нет, – смеётся Германыч. – Не угадал. Получится источник, – мужик делает значительную паузу. – Мизерный, но всё же. Это практически ничто. Может быть, десятая часть силы любого из учеников Академии.

– Тогда в чём интерес? – не понимаю, к чему ведут рассуждения.

– Интереса целых два, – говорит завхоз. – Первый – камень, как я уже говорил, ужасно редкий. Я знаю только про четыре подобных. И все они, как ты понимаешь, принадлежат императору.

– Значит меня заставят его сдать? – уточняю.

Прощаться с рубином не хочется. Понимаю, что отношусь к камню так, будто уже успел к нему порядком прикипеть. Возможно, на восприятие вещицы влияет немалая стоимость.

– Нет, этот камень нельзя так передать, – успокаивает меня Германыч. – Иначе он потеряет свои свойства. На самом деле, ранее было известно о шести таких камнях. Два из них пытались отнять у владельцев. Ничем хорошим это не закончилось.

– Но вы сами говорили, что с радостью купите его, – напоминаю.

– Это другое, студент, – хмыкает завхоз. – Камни можно продать, их можно добровольно подарить. Непонятно, как сам камень определяет намерение человека, но прими это как факт. Если отобрать или заставить владельца передать, артефакт потеряет свои свойства.

– А если его украдут? – на ум приходит обезьянка‑бес.

– То же самое, – говорит Германыч. – Источник превратится в обычный драгоценный камень. Дорогой, да… но просто драгоценный камень.

– Вы же сами говорите, что источник мизерный, – пытаюсь докопаться до сути.

Слова из мужика вытаскиваю чуть ли не силками. Обычно завхоз более словоохотливый и разговорчивыйю

– Да, источник мизерный, – подтверждает он. – Догадаешься сам или мне подсказать?