Правильный лекарь. Том 10 (СИ) - Измайлов Сергей

— В основном это заслуга Серафимы, конечно, — честно призналась Настя. — Одна бы я здесь месяц разбиралась, а у неё есть отличная бытовая магия, с которой она навела порядок буквально в два счёта. Точнее за несколько часов. А пока мы гуляли, они накрыли столик и развесили фонарики. А ещё здесь есть вот это.

Девушка подошла к тумбочке, на которой стоял деревянный ящик со сложным резным орнаментом по всей поверхности. Она нажала на кнопку и по комнате разлилась тихая музыка наподобие флейты.

— Эту автоматическую шарманку моей бабушке подарила её бабушка, а она уже подарила её мне незадолго до того, как погибли родители. Бабушка умерла, не прожив и месяца после этой трагедии. Так что эта шарманка — это моя память о ней. Ну ещё книги в шкафу в моей комнате. Кстати, я её тебе ещё не показала.

— Давай пока здесь побудем, — предложил я. — Мне здесь очень нравится, а осмотреть твой дворец ещё успеем.

Там мы и просидели до поздна. Я слушал её воспоминания и успокаивал, когда внезапно набегали эмоции. Ей просто физически было необходимо выговориться и выплакаться, зато потом стало намного легче.

Утром, подходя к кабинету, я уже не удивился, увидев два силуэта. В этот раз охранник Василий даже поздоровался, изобразив на лице подобие улыбки.

— Ну что, сегодня с сосудами работаем вдвоём? — спросил Андрей, пожимая мне руку.

— Думаю, ты справишься, — сказал я. — Главное — не торопиться, тогда не будут отщепляться крупные куски. Если я правильно понял, если делать ещё медленнее, то можно работать и без страхующего, но я не буду так делать, пока не проверю и не буду полностью уверен, что это безопасно для пациента.

— Это ты прав, — кивнул Андрей. — Рисковать жизнью невинных людей ради науки не стоит, сейчас не средние века.

— Верно, — ответил я. — Ну что, пойдём трудиться во славу Российской империи?

— Во славу империи, всенепременно, — рассмеялся Андрей.

Я быстро переоделся, и мы спустились на первый этаж в манипуляционный кабинет. Как мы уже решили ранее, Андрей занимается освобождением артерий от атеросклеротических бляшек, а я его страхую, не допуская эмболы на периферию. Работа у нас шла слаженно, Андрей работал довольно чисто и ловить кусочки бляшек мне приходилось всё реже. Причём скорость очистки сосуда при этом практически не страдала, что радовало. Мы не только не выбивались из графика, но и успевали посидеть отдохнуть после каждого пациента. Впору сокращать интервал времени на приём, так до обеда сможем больше людей обслужить. Я решил ещё один день посмотреть за динамикой, а потом уже решу этот вопрос.

Около десяти у меня в кармане зазвонил телефон, но я не мог ответить, так как в этот момент у нас шла лечебная процедура. Когда отпустили пациента посмотрел пропущенный, это был Обухов. Неужели снова что-то случилось? Я уже начал накручивать себя, нажимая на кнопку вызова.

— Слушаю вас, Степан Митрофанович, — сказал я, когда он взял трубку, но не успел вымолвить ни слова. — Что-то произошло нехорошее?

— Ну чего ты так сразу с порога? — рассмеялся мэтр. — Я тебе что, буревестник что ли? Ничего плохого не произошло, даже наоборот. Ты мне срочно нужен. Когда сможешь приехать?

— К двенадцати, — ответил я, взглянув на часы.

Снова сегодня останусь без обеда. Ну а когда ещё? После работы у меня в планах была загородная поездка в село Никольское.

— Хорошо, жду тебя, — ответил Обухов. — Как раз поговорим и чаю попьём.

— Договорились, — сказал я и положил трубку. Чаю попьём? Значит голодным я точно не останусь. Убью снова двух зайцев, всё, как я люблю.

— Кто там тебе покоя не даёт? — поинтересовался Андрей, разливая чай по чашкам. Отлично, это сейчас не помешает. Сам не знаю почему, но в горле слегка пересохло.

— Обухов, — коротко ответил я и отхлебнул из чашки, игнорируя то, что он горячеват. — Соскучился по мне, плачет сидит.

— А чего хотел-то? — спросил Андрей.

— Не сказал, зараза, остаётся только гадать, а время ромашек ещё не пришло, — хмыкнул я. — Есть предположения, но их достоверность уступает качеству предсказания по ромашке, так что лучше пока промолчу, всё равно скоро узнаю.

— Ладно, — улыбнулся Андрей. — Тогда допивай чай и будем дальше работать.

— Ты так говоришь, словно это я у тебя на практике, — ответил я.

— Извини, я ещё не привык к мысли, что я снова студент, — рассмеялся Андрей.

— Ничего страшного, — улыбнулся я. — У нас сейчас таких большинство. А если учесть, что я в большинстве случаев моложе своих учеников, то им ещё сложнее бывает воспринять меня, как руководителя. Света, зови следующего.

С каждым пациентом и каждой очищенной от атеросклеротических бляшек артерией у Андрея получалось всё лучше. Я даже начал немного завидовать. Пока я на заре карьеры старался развить ядро, он им уже спокойно пользовался, не теряя время на развитие. Вот его бы назначить главным лекарем госпиталя, да только такой номер не выйдет, его ещё ждёт сеть клиник отца. Хоть тот и зол на него, но это же не навсегда, семейный бизнес и вековые традиции надо продолжать.

До обеда мы успели принять ещё несколько пациентов и разошлись в разные стороны: Андрей пошёл обедать, а потом в другой кабинет, где будет вести самостоятельный приём, а я направился в «Больницу всех скорбящих радости».

— У себя? — спросил я у вечно занятого Дмитрия Евгеньевича, секретаря Обухова, который как обычно разбирал ворох документов.

— На месте, — кивнул он. — Проходите Александр Петрович, я как раз только что накрыл стол для чаепития. Есть ваши любимые эклеры с белковым кремом.

— Что же вы со мной делаете, а? — улыбнулся я и вошёл в кабинет главнейшего лекаря без стука.

— Ну что ещё? — рыкнул Степан Митрофанович, перелистывая бумаги в папке, потом поднял взгляд и увидел меня. — А, проходи, Саш, присаживайся. Угощайся вон, я сейчас присоединюсь

На столе для совещаний стоял пузатый расписной чайник, две объёмистые чашки и блюда с пирожными и другими сладостями. Ну, раз шеф пока занят, можно и перекусить. Налил чай в обе чашки, взял с тарелки тот самый эклер и погрузился в свои мысли, неторопливо жуя.

— Так, Склифосовский, — резко прервал мои размышления Обухов, когда я добрался до второго эклера. — Сюда иди.

Мэтр встал и подошёл к огромной карте города на стене, где были отмечены все учреждения, так или иначе относящиеся к здравоохранению. Я вытер руки и рот салфеткой и подошёл к нему.

— Надо решить вопрос, где строить университет, — сказал он, рыская глазами по карте.

— Так проект одобрили? — на всякий случай спросил я, хотя уже и так понятно.

— Одобрили, одобрили, — отмахнулся Обухов. — Вот здесь вроде ничего местечко.

Он ткнул пальцем в промежуток между Калашниковским проспектом и Херсонской улицей, где находились какие-то заброшенные склады.

— С вашего позволения я хотел предложить другой вариант, — сказал я и показал место на карте. Это был пустующий участок на выступающем в изгиб Невы берегу, на севере от Шпалерной и между Кавалергардской и Орловской улицами. — Здесь отличное место. Красивое здание будет видно издалека с реки и с другого берега. А если учесть, что рядом высоких строений нет, то и в центре будет видно.

— А у тебя губа не дура, Склифосовский, — рассмеялся Обухов. — Только место это недавно выкуплено купцом Себелевым, хочет там бумажную фабрику открывать.

— Пусть вот здесь открывает, — я показал место на берегу реки неподалёку от клиники отца.

— Ох ты деловой! — хмыкнул мэтр. — А чего университет туда не хочешь, к отцу поближе?

— Оно и тут не особо далеко, — возразил я. — Но здесь главное — доступность и вид издалека, чтобы привлекал внимание гостей города и туристов. Тогда у нас от студентов отбоя не будет и без всякой рекламы. Все будут спрашивать «а что это за здание такое?». Будут потом рассказывать знакомым и друзьям.

— Склифосовский, я не пойму, ты лекарь или купец? Откуда такие познания? — удивился Обухов.