На золотом крыльце (СИ) - Капба Евгений Адгурович

Закончили мы около десяти вечера, не раньше. Я побрел в общагу, сунув руки в карманы. Белые ночи на носу, все прекрасно видно, и подсветка — работала, так что захочешь — не заблудишься. Это было здорово: просто идти по ухоженной и красивой дорожке, чувствовать, как ветерок обдувает тело и треплет волосы, ощущать усталость в руках и ногах. Усталость — это не страшно, если двигаешься к себе в комнату, зная, что можно просто принять душ, а потом — выспаться, и дальше будет еще один интересный день, а не хтонический беспросвет, как в интернате.

Впереди послышались девичьи голоса, и я увидел Ермолову, Выходцеву, Святцеву и других однокурсниц — они оккупировали качели и сидели там в смартфонах, слушали музыку, снимали что-то для сети и общались. Когда я проходил мимо — голоса смолкли. Девчонки смотрели на меня, как сурикаты — вытянув шеи и не мигая. Даже Ермолова.

Она не улыбнулась, не помахала рукой, наоборот — бровки смуглянки были нахмурены, и вообще — я явно впал в немилость. Эльвира даже отвернулась в другую сторону, только поймав мой взгляд. Это что еще за дела? Мне стало очень досадно, но акцентировать и тем более — подходить и пытаться завязать разговор я не стал. Подумаешь!

Зато пацаны в комнате встретили меня как своего:

— Ну чего, отметку впаяли? Ты, конечно, вер-р-р-дамте маштигер-р-р-ртойфель! Вяземского — подносом! А-ха-ха-ха! — Ави снова расхаживал в одних трусах. — Он тебе вызов пришлет, точно!

— А я ему снова хлебало разобью, — обрадовался я.

После поведения Эли мне очень хотелось кому-нибудь разбить хлебало, если честно. Вяземский тут был самым подходящим вариантом, потому что он говнюк, а остальные — вроде бы не очень.

— Это вряд ли, — подал голос эльф.

Он лежал на своей кровати поперек, закинув ноги на стену, и читал какую-то книжку на ламбе — эльфийском общепринятом языке. Его волосы доставали до пола. Пол, кстати, оказался чистым — никаких тебе пыльных зайчиков, носков вперемешку с печеньем и прочих прелестей мужской общаги. Кто-то из этих двоих являлся аккуратистом! Скорее всего — гном, потому как у него кровать была заправлена чуть ли не под линеечку. А у Тинголова — покрывало смято, книжки горой лежат, яблоко недоеденное…

— Это почему — вряд ли? — спросил я, подходя к своей койке у окна и выглядывая наружу.

Девчата уже оставили качели в покое и шли в корпус — после 23−00 в общагу зайти можно было только по уважительной причине, имея на то веские основания и соответствующий документ, вот они и торопились. Эльвира что-то живо обсуждала с подружками, размахивала руками… Вот же засада, почему она мне так нравится?

— Потому что поединок будет магическим. Привыкай, Михаэль — ты теперь маг, — ответил Руари.

И я вздрогнул: его ответ относился к озвученному вслух вопросу, а не к Ермоловой.

— Какая-то дичь, — я сел на кровати. — И что, он меня тупо испепелит на площадке?

— Заморозит скорее. У Афони Вяземского та же беда, что и у всех нас — мы выродки, не оправдали высокое доверие нашей родни, — вздохнул Тинголов. — Инициироваться — инициировались, но фамильные дары нам недоступны, родовые методики не работают, так что — добро пожаловать в Пеллинский отстойник!

Тут я не выдержал, заржал, аж слезы из глаз потекли и выдал:

— Ты втираешь мне какую-то дичь, Руари! Это колледж — отстойник? У-у-у-у, в каком прекрасном мире вы живете! Да это — рай на Тверди! — я принялся загибать пальцы: — Кормят шикарно, учат по-настоящему, ремонт тут классный, девчонки красивые, в комнатах — по три жильца, а не по десять…

— Интересный подход, — признал эльф. — Рациональный. С такой точки зрения, может, и вправду все не так плохо?

— Погодите-ка! — сообразил я. — Ну, со мной все понятно: я понятия не имею, какие-такие зловещие родственники меня сюда заперли, знаю только, что мой телекинез их не устраивает, наверняка я тоже на их взгляд выродок. А вы-то как здесь? Минуточку, минуточку, я сейчас догадаюсь: Ави — не артефактор и не геомант, Руа — не природный маг?

— Именно, — мигом помрачнели оба. — Именно такая вот херня.

— Расскажете? — мне было жутко интересно.

— Покажу, — Авигдор Бёземюллер ткнул пальцем в спинку кровати и…

И сначала ничего не произошло. А потом — полезла зеленая поросль, какие-то росточки, корешочки, листики, и вот уже весь этот кусок древесины ожил, зеленея и издавая мощный лесной аромат.

— Дичь какая, — очумело помотал головой я. — Кхазад — природник. Ого!

— Ого, — грустно почесал бакенбарды Ави. — Представь, каково мне пришлось? Но инициация такая штука… Мы ее не выбираем, она выбирает нас! Хотя со мной все логично. Люблю я всякие листочки-цветочки, нравится мне вот это все, зеленое! Шпинат, сельдерей, порей, турнепс, кинза, базилик и прочие штуки. У нас в Железноводске одно время проводили политику продовольственной независимости, у меня мамхен там в оранжереях работала, и я при ней, вот и… Я там себе грядочку завел, тыкву растил, поливал, удобрял! Специальный сорт — чтоб семечки, понимаете? Я люблю белые семечки, йа! И выросла тыква, оранжевая, крупная, красивенная, просто майне кляйне либе пупхен! Я отъезжал тогда к троюродному дядюшке на свадьбу, а приехал — и там такая красота, я и инициировался от умиления! А чего делать со мной — они понятия не имеют. Не бывает кхазадов-природников! Старейшины так и сказали: «Ай-ой, Авигдор, ты будешь полезным специалистом, когда вырастешь, но мы таки понятия не имеем, что с тобой делать! Можешь или ехать к людям и учиться у них, или пойти и кинуться головой в навоз!» И вот я здесь!

Он провел рукой по спинке кровати, и вся эта зеленая поросль мигом туда всосалась. Гребаная магия! Это вам не цветочные горшки на головы сбрасывать! Кстати… Я пошевелил пальцами и — щелк! — открыл форточку на проветривание. Тоже довольно удобно. И с кровати вставать не нужно.

— А ты, Руа? Тебя-то чего сюда определили? У эльфов же свои заморочки всегда были, и магия своя…

— Своя, — Тинголов и не думал менять позу, так и валялся вверх ногами с книжкой. — Своя да не своя. У меня вроде как нечто для наших довольно знакомое, но как контролировать — никто не знает. Испугались! А сестрица моя с Полуэктовым в свое время была… В отношениях! Вот и позвонила ему. Он большой специалист по концентрации…

— И теперь ты жонглируешь? — усмехнулся я.

— Жонглирую и продеваю мысленные параллелепипедики в мысленные бублики…

— В смысле? — удивился я. — Какие параллелепипедики?

— Воображаемая топология. Просто ужас. Тебе еще предстоит! — взмахнул рукой эльф. — Ну что, показывать?

— Показывать, — кивнул я.

Понятное дело, он имел в виду магию. Но вот поведение гнома меня насторожило. Ави сунул лицо в тумбочку, достал оттуда натуральные беруши, а потом громко проговорил:

— Теперь что хочешь делай!

Тинголов сунул руку в карман и, к моему удивлению, достал губную гармошку! А потом он заиграл. Просто — какую-то импровизацию, мелодию — незатейливую, печальную и тягучую. И у меня защемило на сердце. Я вспомнил маму, прикосновения ее рук к моим волосам, запах оладий с ванилином и вишневого варенья, ситцевые занавески в цветочек… Да я просто плакал, уткнувшись лицом в ладони!

— Ушастый ублюдок, я тебе сейчас эту гуделку в жопу засуну! — хлопнула дверь, и в нашу комнату ворвались трое парней самого спортивного вида, в майках и шортах. — Убирай сейчас же, засранец! Нормальный же вечер был!

Я вытер слезы и встал:

— Все нормально, пацаны. Мы тут знакомимся, я ж недавно заехал. Кто что может, и все такое прочее… Простите, что отдыхать помешали…

— А ты че за хрен? — шагнул вперед конопатый блондин с крепкими мускулами.

За майку его подергал пацан сзади:

— Это тот, который Вяземского уделал в столовке.

— А-а-а-а! — его лицо тут же подобрело. — Другое дело. Ладно! Только гуделку больше Тинголову не давайте, у нас там девчонки обрыдались, да и у самих всякое настроение пропало в фанты играть… Пойдем ситуацию исправлять. Есть че?