Император Пограничья 10 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Джованни насторожённо посмотрел на него, потом на переводчицу. Девушка быстро зашептала ему на ухо «перевод».

— Yakovlev? — итальянец изобразил удивление. — Si, si…

— Наслышан о вас, — произнесла его спутница. — Приятно познакомиться.

Фёдор Степанович будто весь подобрался:

— Мы контролируем Северное месторождение Сумеречной стали. Половина всей добычи в Содружестве. И мы бы хотели…

Джованни хлопнул себя по лбу и зачастил, перебив собеседника. Девушка подхватила:

— Понимаю, понимаю, конкуренты не дремлют. Вы хотите, чтобы я не продавал синьору Платонову, да? Чтобы ваша монополия осталась?

— Вовсе нет, — управляющий натянуто улыбнулся. — Просто хотел уточнить… Лихтенштейн, вы сказали? Я не слышал, чтобы Сумеречная сталь с месторождениях в Альпах поставлялась за пределы Европы.

— Ах, синьор не слышал! — итальянец всплеснул руками. — Конечно, не слышал! Мы только-только начинаем экспансию на восток! До этого — только внутренний рынок Европы, очень закрытый, очень эксклюзивный. Австрийцы, швейцарцы — они не любят чужаков, понимаете? — он понизил голос, словно раскрывая секрет. — Но сейчас политическая ситуация меняется, нужны новые рынки, новые партнёры. Содружество — большая страна, большие возможности! Вот почему я здесь, вот почему готов делать такие скидки синьору Платонову!

— Успокойтесь, синьор, — я попытался его усадить, но наш врач уже вошёл в раж.

— Нет, я не успокоюсь! — он размахивал руками, привлекая внимание всего ресторана. — Эти русские монополисты думают, весь мир им принадлежит! Иностранец приехал — сразу лжец! Дискриминация! Я князю Голицыну жаловаться буду!

Фёдор Степанович побледнел. Скандал с участием иностранного предпринимателя — последнее, что нужно было Яковлевым.

— Синьор Боскетти, вы неправильно поняли… — начал он, но я встал, преграждая ему путь.

— Достаточно, господин Бубнов, — мой голос был холоден как лёд. — Если вы думаете, что поделили местный рынок и никто не имеет права на него зайти, вы глубоко ошибаетесь.

— Маркграф Платонов, мы просто…

— Вы просто пытаетесь запугать моего партнёра, — перебил я. — Знаете что? Я предпочту покупать Сумеречную сталь у тех, кто платит справедливые зарплаты своим рабочим и создаёт нормальные условия труда. А не у тех, кто держит людей в кабале на северных рудниках.

Удар попал в цель. Все знали о тяжелейших условиях на Яковлевских приисках, но говорить об этом вслух никто не решался.

— Вы не имеете права… — начал Фёдор Степанович, но я повысил голос:

— Я имею право выбирать поставщиков! И если синьор Боскетти предлагает мне честную сделку, а вы пытаетесь ему помешать только потому, что он иностранец — это называется недобросовестной конкуренцией!

Джованни воспользовался моментом и театрально бросил на стол пачку купюр:

— Официант! — крикнул он на ломаном русском. — Счёт! И вы взять сдачу себе — за то, что терпеть таких… таких… — он изобразил, что не может подобрать слов, и выпалил по-итальянски поток ругательств.

Схватив кейс со слитками, итальянец направился к выходу. Переводчица засеменила за ним, на ходу извиняясь перед всеми. Я задержался на минуту, глядя в глаза Бубнову:

— Передайте своему хозяину — времена меняются. Ваша монополия трещит по швам. И скоро Альпийская сталь затопит местный рынок.

Управляющий молча развернулся и вернулся к своему столику, где младший Яковлев уже доставал магофон — очевидно, чтобы доложить отцу о происшествии.

Я вышел из ресторана и свернул в переулок, где меня ждал Гаврила с машиной. Мы наблюдали, как отъезжает роскошный представительский автомобиль нашего заграничного партнёра.

Гаврила внимательно смотрел по сторонам, проверяя, нет ли хвоста. Наконец он кивнул:

— Чисто, воевода. Никто не следит.

— Отлично, — я откинулся на сиденье. — Езжай в оговорённое место.

Через четверть часа мы добрались до закрытой парковки, и к нам подсел Джованни — уже без переводчицы и охраны.

— Ну как? — спросил итальянец, стягивая галстук. — Убедительно получилось?

— Более чем, — я усмехнулся. — Готов поспорить, что Яковлевы сейчас обрывают все телефоны, пытаясь выяснить, как сталь с месторождения в Лихтенштейне попала в Содружество.

— А Демидовы?

— Демидовы узнают через полчаса. У Яковлевых и у них есть информаторы друг у друга. Начнётся паника — кто-то выходит на их рынок, причём с европейскими объёмами. Джованни, завтра утром тебя ещё две встречи. Потом — срочный отъезд. Семейные обстоятельства, болезнь матери, что угодно.

— Не волнуйтесь, — итальянец улыбнулся. — Я сыграю так, что сам поверю. Но знаете что? Мне даже понравилось. Давно я не выступал перед такой благодарной публикой!

Я покачал головой. План сработал — семена сомнения посеяны. Теперь Демидовы и Яковлевы будут искать несуществующего конкурента, тратить ресурсы на разведку в Европе, подозревать друг друга в сговоре. А мы тем временем наладим реальные каналы сбыта Сумеречной стали в обход их монополии.

Глава 10

Муромец остановился у неприметного двухэтажного дома на тихой улочке Сергиева Посада. Гаврила заглушил двигатель, и в наступившей тишине было слышно только потрескивание остывающего металла.

— Жди здесь, — бросил я водителю, выбираясь из машины.

Дом Коршунова снаружи выглядел как жилище зажиточного горожанина — ничего примечательного. Крепкий забор, аккуратно подстриженные кусты сирени вдоль дорожки, свежевыкрашенные ставни. Он сам отказался от переезда, постепенно превращая своё место обитания в штаб-квартиру одной из самых эффективных спецслужб в регионе.

Едва я приблизился к калитке, дверь дома открылась. Коршунов то ли наблюдал за мной через окно, то ли обладал почти звериным чутьём на приближение гостей.

— Прохор Игнатьевич, добро пожаловать! — он крепко пожал мою руку, его ладонь была сухой и жёсткой. — Как раз вовремя подъехали, боярин. Есть новости по нашему «итальянскому проекту», такие, что ядрёна-матрёна, обалдеете!

Коршунов прихрамывал сильнее обычного, видимо, погода менялась. К своей новой ноге он до сих пор ещё не полностью привык.

— Чайку хотите? — спросил он, поднимаясь вверх по лестнице. — С дороги — милое дело.

— Не откажусь, — согласился я, следуя за ним.

Коршунов, хотя и был главным разработчиком операции, всё это время оставался в Посаде. Слишком многие знали бывшего разведчика, и его появление в столице в разгар таких неординарных событий могло испортить всю картину. Дураков наши конкуренты при себе тоже не держали.

Поэтому все нити сходились сюда — в скромный дом на окраине Посада. Наш «итальянский коммерсант», которого так умело сыграл Джованни Альбиони, провел с утра несколько встреч с представителями московских торговых домов.

Особых успехов они не принесли. Цена на Сумеречную сталь была высокой. Объёмы поставок предлагались небольшие. Никто не рискнул ссориться с Демидовыми или Яковлевыми ради столь сомнительных сделок.

А после обеда итальянец пропал. Сообщил своей «переводчице», что у него захворала матушка, вышел из офиса и растворился.

Спустя час он выехал вместе со мной с территории Московского Бастиона, радуясь, что возвращается наконец к своей операционной, ариям Варвары и её прочим многочисленным достоинствам.

Но хотя компания «Альпийские металлы» по своей сути была насквозь фиктивной, её офис в столице, регистрация и даже сотрудники были полностью настоящими. Ведь через неё должны были проходить документы о поставках Сумеречной Стали из Лихтенштейна.

Вот о приёме персонала в эту нашу организацию Коршунов и хотел со мной побеседовать так сильно, что попросил лично приехать к нему в Посад.

Его кабинет больше напоминал командный пункт. Карты на стенах утыканы разноцветными булавками, стеллажи забиты картонными папками, большой стол завален документами.

Коршунов жестом фокусника извлёк из шкафа заварочный чайник и пачку печенья.