Турист (СИ) - Демченко Антон

— Ага, как же, — ухмыльнулась Оля, не скрывая сарказма ни в голосе, ни в эмоциях. — После слухов о твоём ранении, полученном при ликвидации здешних аномалий, дорогой мой гранд, охотнички сюда просто валом повалят, коне-ечно! Держи карман шире.

— М-да, об этом я как-то не подумал, — признался я.

— А стоило бы, — фыркнула жена и договорила с интонациями сытой кошки. — С такой рекламой этих мест, конкурентов можно лет десять не опасаться и не ждать. Ну а уж за такой срок мы точно и наохотиться всласть успеем, и усадьбу восстановить. Да и девочкам тренировки на пленэре только на пользу пойдут. Можно будет даже выездные тренировки для всей школы устроить. Ежегодные, а?

— Ой-ёй, — я прищурился и слегка дёрнул Олю за выбившийся локон растрепавшейся причёски. — Тренировки… на пленэре… да для всей нашей школы. Угу. А по-моему, кто-то просто радуется, что не придётся делиться своим новоявленным хобби с соседями. М?

— И что? — Оля пожала плечами как ни в чём не бывало. — Здоровый эгоизм в малых дозах полезен в любых количествах. Вот.

— По-моему, поговорка была о чём-то другом, — задумчиво протянул я, но ощутив игривый тычок острого локотка жены под ребро, улыбнулся и «поспешно» согласился с супругой. — Но твой вариант тоже имеет право на жизнь, да. Главное, не увлекаться.

Вообще, догадаться, с чего вдруг Ольга развила такую кипучую деятельность, не составило бы труда, даже если бы мы не могли чувствовать эмоции друг друга. Жене было страшно. И чем меньше времени оставалось до визита папистов, тем большее волнение охватывало Олю. Я честно старался транслировать ей собственную уверенность в успешном исходе дела, но несмотря на крепость нашей связи, супруга едва поддавалась этому моему воздействию. С одной стороны, такой прогресс в её развитии не мог меня, как учителя, не радовать, с другой же… я просто не понимал, как можно успокоить всё больше и больше психующую женщину. Только и оставалось, что обнимать её да пытаться давить вспыхивающее в ней недовольство, перемежающееся с приступами злости и страха. Но… я ведь тоже не железный, да и эмоции Оли расшатывали моё собственное спокойствие всё больше и больше. В конце концов я не выдержал этого давления и, подхватив жену на руки, уволок её в спальню, где долго и… как это неудивительно, вполне успешно вытрах… м-да… В общем, утро третьего дня мы встретили спокойными, умиротворёнными и очень сонными. Правда, для закрепления эффекта нам ещё дважды пришлось повторить ночную «процедуру», но уже по сокращённой программе. Так что поступивший от наблюдателей сигнал о приближении чужаков мы с Олей встретили с абсолютным спокойствием. Попрощались, я открыл жене «окно» в особняк Бестужевых… на миг ощутил прикосновение тёплых губ к свежевыбритой щеке и, улыбнувшись, подтолкнул Ольгу к переходу. Ещё секунда, и окно свернулось за её спиной, превратившись… даже не в форточку, а в отверстие не больше монеты величиной. Я же, оставив эту лазейку для связи с женой, развернулся и потопал на веранду, где меня ждал горячий чай и… не менее горячая встреча с епископом-иезуитом.

Вот уже опустела чашка и погашен в серебряной пепельнице окурок сигареты. Я втянул носом напоённый запахом влажного разнотравья и озона воздух и… невольно ухмыльнулся, почувствовав, как пропел тонкой напряжённой нотой Эфир. Пропел и… пропал, оборвался, будто и нет его в этом мире вовсе. Как это предусмотрительно со стороны гостей, да. С другой стороны, и мы не лыком шиты. И на каждую хитрую задницу у нас найдётся что-то с винтовой нарезкой… и длинной мушкой, ага!

Понять, что ушлые иезуиты в качестве первого хода в нашей встрече использовали уже знакомый артефакт-костыль, было нетрудно. Да что там! Я практически был уверен, что они воспользуются столь подходящей игрушкой, обращающей враждебную территорию в «святую землю» их конфессии. Иных способов противостоять сильным стихийникам или эфирникам напрямую у святош просто нет! Уж в этом дед был уверен на сто процентов. А кому и доверять в подобных вопросах, как не ему?

Собственно, именно поэтому я и не участвовал толком в приготовлениях государевых людей, не лез с вопросами к их специалистам и не пытался разобраться в устанавливаемых ими ловушках и прочих засадах. Предполагал, что толку в тех приготовлениях будет немного. Так оно и вышло. Стоило сработать артефакту, как в радиусе километра от него любые стихийные техники перестали срабатывать. Учитывая же, что у меня почти начисто пропало привычное ощущение Эфира, с его техниками тоже можно не заморачиваться. Ну-ну! Посмотрим.

Епископ внушал. Епископ подавлял. Епископ, кажется, слетел с катушек и нёс такую пафосную ахинею, что мне даже стыдно за него стало. Единственное, что спасало меня от челодлани во время его выспренной речи, было осознание, что виной его бреду было моё собственное эмоциональное воздействие. Иными словами, раскачал я ляха без всякой жалости и трепета. Ну да, костыль перекрыл возможность создания стихийных и эфирных техник, одновременно давая «святую силу» епископу и его «воинству света», но… Он не мог перекрыть уже имеющееся эфирное воздействие. А поскольку таковым было открытое мною окно в особняк Бестужевых, куда я не так давно отправил Олю… Ну и да, через эту самую «форточку» я вполне мог зачерпнуть любое количество «чистого» Эфира, не искажённого запретом костыля-артефакта. Чем и воспользовался. А когда его преподобие господин Винченцо Тименский окончательно поехал кукухой и начал размахивать своим огненным мечом, я банально скользнул тем же окном сначала в Москву, а уже оттуда на крышу флигеля, на веранде которого зимним лосем ревел епископ. И, честное слово, в этой его «проповеди» цензурными были только предлоги. А! Ну ещё «курвы» и прочие «пся крев» рвались из глотки ошалевшего святоши сплошным потоком, всё остальное цензуру не проходило. Ещё немного, и дядечка окончательно утонет в своей ярости и пойдёт резать собственную свиту.

И я был готов дождаться этого светлого момента, но… в ту же секунду откуда-то из темноты во двор усадьбы прилетел натуральный артиллерийский снаряд и, расплескав небольшое болотце, образовавшееся после дневного дождя, с оглушающим грохотом превратил его в котлован под небольшой бассейн-лягушатник. Епископ продолжал реветь, а вот его подчинённые тут же отреагировали на новую опасность. И уже от них в темноту полетели сияющие ослепительной белизной… техники, наверное. Боевые. Потому как на благословение эти творения святош никак не походили хотя бы потому, что лихо сносили любые препятствия на своём пути. По крайней мере, старые яблони в саду почти моментально превратились в кучу обугленных дров… Пришлось мне ускоряться.

По уму, следовало бы отыскать место, куда «гости» воткнули свой подарочек-артефакт, но учитывая, что пространство вокруг начало стремительно превращаться в поле боя, и стрелы автоматических стреломётов уже начали вышибать искру и крошку из кирпичных стен только-только отремонтированного флигеля… В общем, с поисками костыля-артефакта я решил обождать. А что? Я его вырублю, и эти воины превратят флигель в груду битого кирпича… Мне же потом Оля всю плешь проест! Не-не-не… Заканчивать надо эти фейерверки!

Честно говоря, до слияния с древней аномалией, когда-то жившей в подвале этой усадьбы, я на такой фокус даже не решился бы. Сейчас же всё вышло легко и непринуждённо. Не закрывая «окна», служившего мне сейчас каналом подпитки Эфиром, я ушёл в скрыт и, не теряя времени даром, скользнул с крыши флигеля вниз. Туда, где продолжали швыряться какой-то сияющей хренью святоши и размахивал огненным мечом ситх-епископ. Ну в самом деле, похож же!

Кхукри покинули ножны и, кажется, даже дрогнули у меня в ладонях… от предвкушения? От же ж, хрень какая! Скользящий шаг вперёд, и прикрывавшийся от стрел бортом вездехода, водитель-святоша мягко опускается наземь, тихо булькая разрезом на горле. М-да, а кожаные сиденья машинки — под замену. Хрен их теперь от кровушки отмоешь. Следующим стал его напарник. Тяжёлый клинок кхукри с хрустом вошёл ему под лопатку и… вновь дрогнул, будто ловя последний удар-сокращение разрезанного сердца.