Турист (СИ) - Демченко Антон

— Кирилл, приветствую, — окинув меня хмурым взглядом, проговорил глава госпиталя Московского бронеходного полка и, покачав головой, произнёс с требовательностью в голосе, прежде мною не слышанной. — Ты уверен, что сможешь открыть ещё одно окно в мой госпиталь? Выдюжишь? Может, лучше прислать наш аэродин?

— Не стоит беспокойства, Осип Михайлович, я пока ещё в порядке, — мотнул я головой. — Вы-то как, готовы к приёму раненых?

— Операционные уже готовят, бригады на месте, — вздохнув, ответил Нулин.

— Что ж, тогда открываю переход, — отозвался я, и экран коммуникатора пошёл рябью. Миг, и рядом с полковником открылось очередное окно, в которое гвардейцы тут же принялись затаскивать своих раненых товарищей… и тело убитого. Следом пошли менее пострадавшие, а ещё через полминуты в парадной столовой Бестужевского особняка осталась лишь дюжина невредимых подчинённых Джевецкого, сам капитан и… мы с Олей. Хотя, кажется, насчёт «невредимых» я несколько погорячился. Стоявший за спиной капитана, боец с нашивками… сержанта? Десятника? Какие там звания приняты в Первом Преображенском-то? Не помню… Да оно и не важно, по крайней мере, сейчас. Куда важнее флёр ужаса и… благоговения, исходивший от этого сержанта-десятника. И тот факт, что направлена эта безумная смесь эмоций именно на меня. С ума он что ли сошёл?

— Капитан Джевецкий, — опускаясь в одно из полукресел у длиннющего обеденного стола и жестом предложив собеседнику занять другое, начал я, но гвардеец меня перебил.

— Никита Вячеславович, — проговорил он.

— Приятно познакомиться, — я кивнул тяжелеющей головой. — Так вот, Никита Вячеславович, пока ваши подчинённые контролируют процесс лечения раненых в госпитале Московского бронеходного, не могли бы вы связаться со своим командованием и сообщить о завершении операции? Я, к стыду своему, совершенно не в курсе, кто именно курировал этот… вертеп и, скажу честно, видеть этого альтернативно одарённого не желаю. Поскольку всерьёз опасаюсь, что сорвусь, а государь за зверское убийство своего идиота по головке меня точно не погладит.

— О… да, — Джевецкий хмыкнул, явственно плеснув эмоцией одобрения. Кстати, об эмоциях.

— Простите, Никита Вячеславович, пока вы общаетесь с начальством, могу я поговорить с вашим бойцом? Вон тем, — я слабо махнул рукой в сторону пышущего ужасом и каким-то жутким фанатизмом гвардейца. Джевецкий перевёл недоуменный взгляд с меня на своего подчинённого, потом обратно… и пожал плечами.

— Как пожелаете, Кирилл Николаевич, — произнёс он и, не прекращая работы с наручным коммуникатором, резко окликнул бойца. — Сержант Капур! Поступаете в подчинение боярину Николаеву-Скуратову, до моего особого распоряжения.

— Так точно, господин капитан! — вытянувшись во фрунт, с нездоровым энтузиазмом в голосе отозвался тот. В этот момент двери в зал отворились и мимо напряжённых гвардейцев поплыли слуги Бестужевых, тут же принявшихся сноровисто накрывать стол для лёгкого перекуса. Пока лёгкого.

— Присаживайтесь, господа, — громко объявила Ольга. — Для нас честь принимать в доме моего отца гвардию Его Величества.

Напряжение среди бойцов, взбурлившее было при появлении прислуги, почти тут же сошло на нет. Но, до получения разрешающего кивка от командира они и не подумали следовать приглашению моей жены. Что ж, и это правильно. Зато стоило Джевецкому, занятому неслышными переговорами с командованием, дать своё разрешение, как гвардейцы, на ходу стягивая шлемы, с довольным гулом потянулись к столу. И первым среди них оказался сержант Капур. Ну… чего-то в этом роде и стоило ожидать, да? Сержант оказался индийцем. Дьявольщина. Вот только ещё сказок в стиле дедушки Бабура мне сейчас и не хватало! Стоп, а это идея…

— Сержант Капур, да? — тяжело вздохнув, проговорил я, чувствуя рядом просыпающееся любопытство жены. — Не стойте столбом, господин сержант. Присаживайтесь к столу, угощайтесь…

— Так точно, боярин, благодарю, — на идеальном русском ответил тот и, не тушуясь, с удобством устроился в соседнем полукресле. Ну так, гвардия же. Им по уставу смущаться-скромничать не положено. Вон как зыркает глазами. Того и гляди вопросами завалит! На фиг.

— Не сверли меня взглядом, сержант, — я поморщился от очередной волны эмоций, накатившей со стороны гвардейца. — У меня нет ответов на твои вопросы. Но! Я знаю, кто может тебе их дать… ну, или, хотя бы, указать путь к их нахождению.

— А? — индус явно сбился с мысли, но тут же тряхнул головой и настороженно кивнул. — Я буду благодарен просветлённому за совет.

— Ни-ни-ни, — я даже пальцем покачал перед лицом смуглого гвардейца. — Никаких просветлённых. Имеешь вопросы — идёшь к Бабуру Варме. Глядишь, он на них ответит. А меня не замай.

— Э-э, с вашего позволения… А кто такой этот Бабур Варма? — растерянно пробормотал сержант.

— Бабур Варма — первый брахман Дома Сканды, Рука Ветра Махасены. Если кто и сможет помочь вам в поисках ответов, то это он, а я… извините, не брахман и не философ. Я практик, — с готовностью пояснил я, чувствуя, как сильнее и сильнее накатывает головная боль. Чёрт, встреча с иезуитами, кажется, и для меня не прошла без проблем. Надо отдохнуть. Очень надо. Я покосился на сидящую рядом Ольгу, и та, явно поняв меня без всяких слов, поднялась со стула.

— Господа, прошу вас, пользуйтесь гостеприимством дома моего отца, а мы с мужем, с вашего позволения, удалимся. Господин капитан, если у вашего начальства возникнут какие-то вопросы, прошу их отложить хотя бы до утра. Мы все устали и нуждаемся в отдыхе. И да, слуги уже готовят для вас и ваших людей покои. На этом позвольте проститься. Всего хорошего, господа гвардейцы.

— Э-э, да… конечно, — в своей растерянности капитан сейчас был весьма похож на своего подчинённого минутой ранее. Так что он и сказать-то ничего не успел, как мы с Олей уже оказались в нашей спальне.

— Что, Кир, совсем тяжко, да? — я ещё слышал голос жены и ощущал её прикосновения, когда она раздевала моё тело, шатающееся от одолевающей его слабости, но… всё это было словно сон… призрачно и сумбурно. Как отключился, я уже не помнил.

А утром… утром от вчерашней слабости не осталось и следа. Проснулся я свежим и таким бодрым, словно во время сна мне кофейную «систему» поставили. Литра так на четыре ристретто, ага. Энергия била ключом, так что даже к предстоящему разбору полётов, посвящённому событиям вчерашнего вечера, я отнёсся с каким-то удивившим меня самого энтузиазмом. Да и Оля была рада видеть, что я перестал изображать сонную муху. В результате к завтраку мы вышли довольными собой и друг другом, и даже присутствие за столом тяжёлой артиллерии, представленной тестем и главой Преображенского приказа, за спинами которых откровенно терялись фигуры отца Иллариона и капитана Джевецкого, не смогло пошатнуть наше с женой хорошее настроение. Одно на двоих.

— Итак, подведём итоги вчерашнего… провала, — после тишины, в которой прошёл завтрак, разрушаемой лишь редким стуком приборов и просьбами передать то или иное блюдо, посерьёзневший и даже, можно сказать, потяжелевший тон Вербицкого показался бы похоронным маршем, но… как я уже сказал, и мне, и Ольге, ввиду нашего превосходного настроения, было плевать на подобные мелочи. А вот Джевецкий, кажется, принял слова генерала чересчур близко к сердцу. Вон как вскинулся!

— Успокойтесь, господин капитан, — тут же примиряюще улыбнулся тесть. — Речь не о действиях вашего отряда. А ты, Анатолий Семёнович, будь любезен, не дави на окружающих и не сгущай краски. Пусть всего желаемого нам воплотить не удалось, но даже имеющиеся на данный момент результаты позволяют считать проведённую операцию вполне успешной.

— Но потери, — тихо пробормотал недовольный Джевецкий себе под нос. Тем не менее, Валентин Эдуардович его услышал.

— Один убитый гвардеец. Гвардеец полка, созданного для ведения боевых действий с применением тяжёлых техник, но убитый в противостоянии с врагом, обладающим возможностью глушить Эфир и стихийные эгрегоры. Да не просто обладающим, а применившим эту самую возможность! При равном количественном составе противников? Батенька, да вы перфекционист-мечтатель! — с интересом глянув на гвардейца, протянул Бестужев с лёгким, едва заметным намёком на издёвку в голосе. И Джевецкий отвёл глаза.