— А вы не конфликтуйте с ним, — дал мне гениальный совет этот беспардонный гад. — Он же ваш опекун.
— Для меня это ровным счётом ничего не значит.
— А вот это плохо. Бунтующие духи нам в Империи не нужны, — вроде бы тихо и спокойно проговорил офицер, однако меня пробрало до самых пяточек.
Стало до ужаса обидно. Ну чего они все ко мне прицепились? Разве я или Лана кому-то сделали нечто плохое? Я всего лишь хочу сама выбирать, как мне жить.
— Я не пойду замуж по чужой указке и не буду терпеть скотское отношение. Если по-вашему это бунт, то можете делать какие угодно выводы и предпринимать какие угодно меры. Я не позволю себя использовать и унижать!
— А чего вы хотите? — вкрадчиво спросил офицер, никак не отреагировав на мою тираду.
Эликсир действовал, и соврать я бы не смогла, даже если бы возжелала этого всей душой.
— Дочку, — не задумываясь, выпалила я. — И жить в покое и достатке.
— А замуж? — удивился он.
— Замужем я уже была. Только начинала жить с одним мужчиной, но как настали сложности, так оказалась в браке с другим. А разводилась уже с третьим. С тем, кого я даже узнать не могла.
— Вы бы хотели изменить уклад жизни здесь, в Армаэсе? Может, хотели бы как-то повлиять на окружающих?
— Не думаю, что это возможно. Мне не нравится, как здесь обращаются с женщинами, но я не считаю, что ситуацию можно изменить усилиями одного человека. Кроме того, Лана слишком мало видела и знает, чтобы я могла всецело доверять её суждениям, а свои составить пока не успела, — осторожно ответила я, чувствуя, что этот вопрос, пожалуй, самый важный.
Повисла долгая пауза, пока офицер Психейзер обдумывал сказанное, царапая меня колючим взглядом.
— Мы поступим следующим образом: вы остаётесь под домашним арестом. Уходить из дома дольше, чем на пару часиков, вам запрещено. Менять место жительства без согласования со мной тоже. Я могу приехать в любой момент, и вам же лучше, если я застану вас дома.
— Я не совершила никакого преступления, чтобы сажать меня под арест, пусть и домашний, — возмутилась я.
— В стране сейчас напряжённая обстановочка, и у нас есть особые предписания касательно чужемирцев. Как только ситуация разрешится, я сам лично походатайствую об устройстве вас на службу в какую-нибудь больничку при Разломе. А пока сидите тихо и не доставляйте проблем. Пеките пирожочки. С чем они у вас, кстати?
— С самыми обычными начинками, правда, с добавлением матерворта, ромашки и некоторых других лечебных травок. Действие очень слабое, просто чтобы помочь успокоить нервы, — ответила я.
— Заверните мне с собой парочку, если не жалко… — весело посмотрел он на меня, понимая, что отказать не смогу. — Да, и ещё одно. Мне необходим образец вашей крови, чтобы я всегда мог вас найти, если потребуется. Надумай вы сбежать, я настигну вас в три счёта, — многообещающе улыбнулся офицер Психейзер, отчего моё настроение окончательно рухнуло в компостную яму.
— И через сколько времени разрешится эта ваша ситуация? Я хотела отправиться к Разлому в начале осени. Долго здесь я не продержусь…
— Посмотрим, — неопределённо пожал плечами он. — Это не от меня зависит. Сейчас в стране объявлено чрезвычайное положение, мы ловим опасного чужемирца. Как только поймаем — так и ослабим контроль над остальными. Ясненько?
Хотелось ответить ему в рифму и не очень цензурно, но я лишь разочарованно выдохнула:
— Да.
— Отличненько, тогда заверьте подписью факт получения разъяснений и соответствующего предписания. Если что — там изложено всё, о чём мы говорили до этого, — достал он из папки и протянул мне листок.
Пробежав глазами и удостоверившись, что нигде нет мелкого шрифта, я под насмешливым взглядом крест накрест перечеркнула пустую обратную страницу, чтобы никто не смог ничего туда вписать, заверила документ, оставила одну копию себе, а вторую протянула офицеру Психейзеру.
— А теперь извольте вашу ручку. И не вздумайте шалить, Таисия.
От вида старинного многоразового шприца меня перекосило.
— Дайте я сама, — потребовала я.
— Нет, — строго возразил он, фиксируя мою руку в тонких, но неимоверно сильных пальцах. — Не волнуйтесь, шприц обработан в лаборатории.
Ага, конечно! От брезгливости меня передёрнуло, а икота усилилась многократно.
Ненавижу уколы! На этот раз ещё и длилось всё мучительно медленно, а стеклянный шприц запотел изнутри, пока наполнялся тёмно-вишнёвой кровью. Закончив, офицер перелил её в пустой флакончик и нарисовал на стекле заклинание, напитав его своей электрической магией. Маленькие молнии пронизали и флакончик, и его содержимое насквозь, отчего оно стало более светлым и жидким.
— Вот по этому образцу я всегда вас найду, — то ли пригрозил, то ли предупредил он, глядя мне прямо в глаза.
— Я пока ни-ик-уда уезжать и не собираюсь, но искренне надеюсь, что это сделаете вы и как можно быстрее. Загостились, — не удержалась от злого фырканья я.
— Жду пирожочки, — нахально ухмыльнулся он в ответ.
Я подняла Шельму на руки и понесла в дом. Там завернула три самых некрасивых и зажаренных пирожка в не самую чистую на вид холстину, вышла на улицу и впихнула их офицеру Психейзеру в грудь так, чтобы наверняка помялись.
— Скатертью дорожка! Надеюсь больше никогда вас не увидеть.
— Это вы зря. Судя по всему, вы не настолько везучая, — подмигнул он. — И раз уж вы столь агрессивны, то я конфискую винтовку.
Я хотела преградить ему путь, но над раскрытой ладонью Психейзера снова появилась шаровая молния. Он нахально поднялся на крыльцо, подхватил винтовку и направился к пассажирской двери. Закинул внутрь оружие и выпрямился во весь рост, лукаво глядя на меня:
— Признайся честно, в пирожочки плюнула?
— Нет, но теперь горько об этом жалею, — презрительно ответила я.
Он расхохотался и подмигнул мне на прощание.
Наконец этот кошмарный маг сел в машину и уехал в сторону деревни, а я осталась злая до невозможности. И даже то, что заклинание поиска по крови имеет дальность, меня не утешало — на стремительный побег на край земли нужны деньги, а у меня их больше нет.
И что теперь делать без оружия и на пике конфликта с деревенскими?
Примета десятая: видеть свою лунную тень во сне — не к добру
Девятнадцатое юнеля 1135-го года. За два часа до полуночи
Эрер Прейзер
Дом старосты стоял тёмный и тихий, но безопасника это не смутило. Беречь чужой сон — не его работа, тем более что старосту напрямую касалось то, что Эрер собирался сказать.
На громкий стук Рустек вышел на крыльцо, заозирался и опасливо двинулся к калитке.
— Да? — неприязненно спросил он, глядя на Эрера.
— В теле Ланы действительно находится чужемирянка. За проявленную бдительность вам полагается награда: тысяча арчантов. Вот чек, правда, обналичить вы его сможете только через месяц. Таковы правила. Пока что извольте вести за чужемирянкой наблюдение. Она находится под домашним арестом, и я рассчитываю на то, что вы сообщите в СИБ, если она вдруг сбежит.
— Понял, — угрюмо кивнул староста, принимая чек.
— И ещё одно, господин Рустек. Чужемирянка рассказала мне о том, как с ней обращались, и мне это совершенно не понравилось. Не люблю, когда женщин пытаются принуждать к взаимности. Начиная с этого момента девушка находится под моей защитой, и я вас предупреждаю: ещё хоть одно оскорбительное действие или слово в её сторону, и я не только аннулирую ваш чек, но и попрошу налоговую перепроверить все выплаты с каждого жителя Армаэса за три последних года. Знаете, провести такую хорошую, вдумчивую сверочку. А потом приду к вам в гости с флаконом эликсира правды и хорошенько расспрошу о вашем прошлом. Как говорится, человек ещё на свободе не потому, что безгрешен, а потому, что им пока не интересовался СИБ. Ясненько?
Староста зло хмыкнул:
— Не волнуйтесь, вашблагородье, никто ни слова вашей чужемирянке больше не скажет.
