Записки нечаянного богача 4 (СИ) - Дмитриев Олег

«О! Три шкатулки выкатили! Значит, того и гляди пообещают А-а-автомоби-и-иль!» — неожиданно развеселился скептик. Видимо, решив, что терять уже совершенно нечего. «Там было две шкатулки, дурень» — без всякой радости поправил его фаталист.

— Ты знаешь, что в них, Дима? — до кислой слюны серьёзно спросил Ларион.

— Нет. Я не вижу ни сокрытого в листве, ни даже завёрнутого в газету, — по-прежнему честно ответил я. И вздрогнул, когда товарищ Директор натурально фыркнул в кулак.

— Тогда так, — и владыка снова куда-то нажал. Шкатулки открылись, явив бархатные, абсолютно одинаковые ложементы. На которых покоились три совершенно идентичных, вроде бы, православных креста. Вот только…

— Гляди-ка, нашёлся! — сказал внутренний реалист, так долго молчавший. Глядя неотрывно на ту реликвию, что лежала в правой коробке. Ничем, кажется, не отличавшуюся от двух других.

— Предслава, внучка, в лето шесть тысяч шестьсот шестьдесят девятое от сотворения Мира приняла в дар его от Лазаря Богши. Во Спасском монастыре вкладной крест сей хранился. Говорили люди, что заговорён он, чтоб землю родную беречь да в чужие руки не даваться. Там на обороте так и начертано: «Да не изнесётся из монастыря никогда же, яко ни продати, ни отдати, аще се кто преслушаеть, изнесёт его из монастыря, да не будет ему помощник честный крест ни в сей век, ни в будущий, и да будет проклят Святою Животворящею Троицею и святыми отцами».

Судя по лицам напротив — говорил реалист вслух. Мной. И из всех троих более-менее хладнокровным выглядел лишь Михаил Иванович. Но только блики от ламп в его глазах были не похожими на те, что отражались в глазах соседей. Слишком уж ярко светились оба, и серо-зелёный, и зелёно-карий, вертикально разделённый ровно напополам.

— Думаю, этого вполне достаточно, — негромко сообщил Александр Васильевич. В его глазах, кажется, света не было. Точнее, тёплого, оранжево-желтого, от ламп. Они сами собой полыхали каким-то морозным голубым серебром.

— Да, пожалуй, — моргнув, будто очнулся отец Ларион. Нажал на стол со своей стороны — и закрылись сперва шкатулки, а следом за ними — и ниша в столешнице, спрятав сокровища: подлинный крест Евфросинии Полоцкой, внучки князя-чародея Всеслава Брячиславича, и две его потрясающе, филигранно сделанных копии.

— Что ты хочешь, Дима? — спросил он, пробуждая и меня. Мы с реалистом словно оторвать глаз не могли от того места, где только что была — и пропала бесценная реликвия.

— На моей земле, отче, храм возводят. Я прошу Вас освятить его. Во имя святой русской православной церкви, — выдал-таки я то, за чем мы сюда и приехали.

Глава 11

Слово и дело государевы

— Понимаешь, Дима, для того, чтобы играть за определёнными столами, нужно знать правила игры. И соблюдать их, разумеется. И незнание, конечно же, не отменяет и не смягчает наказания, — объяснял Второв, когда мы закончили с обсуждением первой части встречи: что нужно от меня матери-церкви, и что попрошу от неё я, смиренно, но нагло, по-Волковски, как ещё в Африке простонали едва ли не хором Головин с Ланевским.

Повезло — по вариантам предстоявших поисков дали на выбор три локации и не торопили с ответом целых минут пять, которых хватило реалисту, чтобы что-то там где-то внутри вспомнить и уверенно ткнуть пальцем в левую папку с надписью «Макарьев». Вот туда-то и лежал наш путь, но это — завтра.

— После твоего звонка я разбудил Павлика, они поразмыслили с их группой башковитых товарищей, и выдали мне три варианта. Ты поссорился с тамошними военными, ты нашёл такой клад, что не снился никаким Квотермейнам, и ты нашёл урановый рудник. Последний вариант они мне выделили красным, с указанием вероятности в восемьдесят семь процентов, а это очень много для таких прогнозов, — мерно и неторопливо рассказывал мощный старик. Мы пили потрясающей вкусноты травяной чай, что принес подозрительно бесшумно двигавшийся монах.

— Ну, ты не удивляйся так, Артём. Наука на месте не стоит, всё время шагает во все стороны. Я вот, например, тоже не знал, что эти ботаники что-то там кодом написали и теперь совершенно точно знают, кто, когда, куда и на чём летит. Поэтому, сопоставив города вылета и прилёта, отыскать там среди пассажиров вашего соучредителя Андрея было несложно. Чуть сложнее — определить его коллег. И совсем уж случайно наткнулись на Зинаиду Николаевну, что по старой привычке полетела с другим паспортом, на другие имя и фамилию. А дальше уже — дело элементарной логики. Куда с геологами и твоим другом могла лететь урановая королева Средьмаша? На рыбалку? — улыбнулся он. Головин вздохнул так, что его стало даже чуточку жалко. Да, играть в шарады за этим столом — дело явно неблагодарное. Но я настаивал с самого начала, что говорить мы станем, как в американских фильмах про суды, правду, только правду и ничего кроме правды.

— Поэтому, памятуя о правилах за столом, я связался с Сашей, — кивнул на товарища Директора серый кардинал. — Потому что за некоторыми столами ты играешь, за некоторыми — тарелки убираешь, а на некоторые в окошко смотришь с завистливыми вздохами, пока охрана не прогонит. Грубоватая метафора, но жизнь — штука строгая и сложная, вы и сами должны понимать.

Мы с Головиным переглянулись и кивнули, давая понять, что сложность и строгость бытия оценили по достоинству и не раз.

— Поэтому теперь, Дима, Александр Васильевич задаст тебе один вопрос. А ты подумаешь очень внимательно и ответишь на него. Зная тебя — могу предположить, что ответишь ты честно. Принимая во внимание всю историю нашего, скажем так, сотрудничества — думаю, ты сможешь нас удивить, — на Тёму было страшно поворачиваться, взгляд его, издевательски-прищуренный, аж щёку мне жёг.

— Я готов, — кивнул нечаянный богач, выдохнув, как перед прыжком в тёмную холодную воду.

— Судя по имеющимся данным, Дима, ты стал счастливым обладателем довольно большого участка земли в Восточной Африке, — начал фельдмаршал. Это мы проходили, это понятно: сперва известные факты, чтоб голова закивала, а потом в нежданный момент — острый вопрос таким же плавным тоном. «Внимательно!» — от этой реплики реалиста я едва не отмахнулся. Хотя, наверное, после того, как говорил не своим голосом неожиданные слова — мог уже и от невидимых чертей отмахиваться начать, никого не удивил бы.

— В недрах участка предположительно находятся залежи стратегически важного сырья, — голос, вроде бы, ни тональности, ни громкости не менял, но что-то зябко стало, даже в пальто. — На месте работают геологи высочайшего класса, оказавшиеся там неожиданно быстро. Периметр оцеплен вооруженными людьми и техникой, доступ на него закрыт. И я уполномочен узнать у тебя, Дмитрий Волков, что ты планируешь делать дальше?

Как и в том памятном случае, в диалоге с Батькой, дальше я планировал исключительно продолжить жить. Но так же в лоб говорить об этом сейчас трём фигурам напротив не стал бы даже фаталист.

— Всё верно, Александр Васильевич. Как только я узнал о том, что часть камешков вокруг горы не так проста, как мне хотелось бы, от моего друга Андрея, я попросил его привезти специалистов для детального изучения. Через пару минут после того, как мы закончили этот разговор — позвонил отцу Лариону и попросил о встрече. Едва доехав до устойчивой нормальной связи, где заработал мой собственный телефон, созвонился с Михаилом Ивановичем. Я предполагал, что мы встретимся, но не рассчитывал на такую оперативность. Но это только к лучшему, — говорил я до противного спокойно и размеренно. Потому что каждое слово из этого опасного монолога продумывал раз триста по пути сюда. Но Головин всё равно рассматривал меня так пристально, будто надеялся найти динамик, из которого плавно и разумно вещал какой-то другой человек, умный и уверенный, но уж точно никак не я.

— Я не знаю в точности, что там за сырьё, сколько его, кому и для каких стратегий оно необходимо — и знать не хочу совершенно. Есть информация, что к земле проявляли деятельный интерес европейцы и китайские товарищи, — тут у ледяного Директора дрогнула бровь. — По сугубо примерным оценкам, стоимость той земли и того, что в ней, очень велика, — здесь едва заметно кивнул Второв.