Печать пожирателя 8 (СИ) - Соломенный Илья

Копьё пронзило тварь точно в цель. На мгновение воцарилась тишина, а затем…

БАХ!

Тело монстра разорвалось изнутри. Фиолетовые куски плоти разлетелись по поляне, а в воздухе закружился бирюзовый туман — чистый Эфир.

Я еле стоял на ногах, но торжествующе посмотрел на деда:

— Вот что значит выбор. Она выбрала поглотить сородича… и это её погубило. Могла бы просто убежать…

Дед, тяжело дыша, лишь покачал головой:

— Или это было предопределено с самого начала.

Достав игральную кость, я только посмеялся — и принялся начал собирать Эфир.

Улов был богатый…

Глава 12

Храм

Игральная кость в моей ладони пульсировала, переливаясь бирюзовыми всполохами. Эфир — чистый, незамутнённый, мощный (мощнее, чем всё, что я добывал раньше!) — наполнял талисман до краёв.

Я сжал кубик в кулаке, ощущая, как энергия волнами расходится по руке и впитывается в Искру, будто живая. Десятую часть из добытого я сразу же перелил в себя.

— Ну наконец-то.

Губы сами растянулись в ухмылке. После схватки с тварями я не чувствовал усталости — только жгучее возбуждение. Столько Эфира… С таким количеством я мог бы сравнять с землёй пару районов Москвы.

Или спасти их…

И опыт, и интуиция подсказывали, что я УЖЕ добыл нужное количество истинной силы — для убийства Юсупова.

В тот же миг в голову заползла вкрадчивая мысль — «А не вернуться ли обратно?» — но я тут же отогнал её.

Нет.

У меня появился шанс добыть то, о чём даже не смеют мечтать ни правители, ни Туманоликий, ни кто-либо ещё! И упускать этот шанс я совсем не хотел…

— Ты прямо светишься, внук, — Дед стоял в паре шагов. Его раны уже затянулись, когти исчезли, но на лице появилась усталая бледность. Сплюнув, он выудил из кармана пробирку с искусственной кровью и с удовольствием выпил её, — Как фонарь в ночи. Надеюсь, эта победа не сделает нас мишенью для чего-то ещё более мерзкого?

— Если сделает — тем лучше, — Я сунул кость в карман, всё ещё ощущая исходящее от неё тепло Эфира, — Чем больше монстров — тем больше добычи.

— Ты ненасытный сучий потрох, — хрипло рассмеялся дед, — Я тебя, конечно, понимаю, но…

— Но что?

— Знаешь, как говорили в моей молодости? «Жадность фраера сгубила».

Я тоже тихо рассмеялся.

— Не переживай. Теперь у нас есть конкретная защита от любой твари. Даже от Годзиллы, думаю.

— Надеюсь, проверять не придётся.

Хугин в моём кармане дёрнулся. Его голос прозвучал в голове, как шелест ветхих страниц:

— Не стоит оставаться на одном месте долго. Скоро другие создания почуют освободившуюся территорию и придут. И пусть ты уверен в своих силах — помни, Урочище умеет удивлять…

Я кивнул, вспомнив, как те твари из Тобольского Урочища закрутили вокруг меня временной кокон, и как я заколебался из него выбираться. В словах маледикта был смысл, и как бы мне не хотелось подманить ещё монстров — не стоило делать это сразу после тяжёлого боя.

Я бросил последний взгляд на поляну, усеянную обрывками слизистой плоти. Лес вокруг затих, но в этой тишине не было покоя — только затаившееся ожидание. Деревья с их чёрными, скрюченными ветвями казались наблюдателями или… Аудиторами, которые оценивают меня.

— Ты прав, Хугин. Пошли.

17 июня 2032 года. Таримское Урочище.

Пять следующих ночей мы шли через пустоши, где даже воздух казался враждебным. Песок под ногами то превращался в зыбучие топи, то рассыпался, словно пепел. Небо над Урочищем не менялось — после заката всё те же неестественно яркие звёзды, будто кто-то проткнул полотно ночи иглами. Днём — палящее солнце без единого облачка.

А потом мы увидели его.

Храм.

Он возвышался на краю пропасти, будто выросший из самой тьмы. Стены, сложенные из чёрного камня с прожилками серебра, поглощали свет — но при этом от них исходило слабое мерцание, как от тлеющих углей.

— Охренеть… — Дед прищурился и замер.

Я не ответил. Горло внезапно пересохло.

Храм не был похож на обычные руины. Он казался живым. Башни изгибались, как рёбра какого-то колоссального зверя, а между ними тянулись мосты, сплетённые из теней. Над центральным входом висел огромный символ — три переплетённых кольца, вырезанных в камне. Они светились тусклым синим, и при взгляде на них в висках начинала пульсировать боль.

— Это… врата? — спросил я, обращаясь к Хугину.

Глаз в моей руке дрогнул.

— Да. И печать. Только пожиратель может открыть их, — Он помолчал, — Если, конечно, знает, как это сделать.

Я медленно выдохнул. В груди что-то сжалось — не страх, нет.

Жажда.

— Ну что ж… — Я сделал шаг вперёд, чувствуя, как что-то внутри меня отзывается на зов храма, — Похоже, мы на месте.

Дед хрипло рассмеялся:

— Ты только посмотри на это, внук! Даже мне, старому мертвецу, не по себе! Аж мурашки по коже…

Я не ответил. Вместо этого сосредоточился на глухом гуле, который исходил от стен.

Будто где-то внутри что-то дышало.

Спустившись с барханов, мы подошли к воротам ближе. С каждым шагом я всё сильнее и сильнее ощущал, как по спине пробегают мурашки. Песок остался позади — вокруг колоссальной постройки был лишь антрацитово чёрный камень.

И он был тёплым — словно в глубине храма пылал гигантский очаг. Ворота, покрытые паутиной трещин, напоминали челюсти древнего чудовища — высокие, массивные, с выщербленными краями.

Но больше всего меня поразило то, что было вмуровано в них.

Тело.

Оно висело в центре левой створки, будто распятое. Кости, обтянутые высохшей кожей, вросли в камень, словно храм сам поглотил его когда-то давно. Одежда истлела, оставив лишь клочья, но поза говорила сама за себя — руки раскинуты в стороны, голова запрокинута, словно в последний миг этот человек кричал.

— Это… ты? — спросил я, доставая Хугина из кармана.

Глаз дрогнул в моей ладони.

— Да, — Его голос прозвучал тише обычного, — Я был тем, кто открыл врата для хозяина. Но не смог уйти, потому что… Пожертвовал собой.

Дед присвистнул, подойдя ближе:

— Значит, ты не просто артефакт. Не просто проклятье, которое использовал твой… Кем он там был? Ты — живой человек! Точнее… Был им.

— Да… Мой хозяин дал мне тело… Дал мне жизнь… Но потом… Тот, с кем вы общаетесь — лишь часть того, что осталось. Верни меня на место… Чтобы открыть врата…

Я не стал комментировать эти слова. Вместо этого активировал магическое зрение, заставив мир вспыхнуть сетью энергетических потоков.

Ворота были пронизаны заклинаниями, сплетёнными в такой сложный и быстродвижущийся узор, что даже моё восприятие едва успевало за ним. Нити магии сходились к телу Хугина, словно к замку. А в центре — пустота. Место, где должен был быть глаз.

Я перевёл взгляд на тот самый «подарок», который держал в руке. Его энергетическая структура идеально совпадала с узором врат.

И никакой ловушки…

Разумеется, я прикидывал варианты, что так удачно подвернувшийся маледикт выкинет что-то… Необычное, если я верну его на место. Но всё выглядело так, что он не сможет сделать… Что-то.

Слишком слаб — и я это видел.

Он всего лишь ключ к замочной скважине.

— Ну что ж… — Закончив анализ, я медленно поднял руку, — Давай посмотрим, что тут накопилось за три тысячи лет…

Глазница в черепе была пустой, чёрной, как бездонный колодец. Когда я вставил туда Хугина, раздался щелчок — будто что-то встало на место.

И тогда храм проснулся.

Серебристые прожилки в камне вспыхнули, как молнии. Трещины на воротах заполнились синим светом, и по ним побежали руны — древние, угловатые, не похожие ни что, что я видел раньше — но они показались мне до боли знакомыми…

Воздух затрепетал, и я почувствовал, как что-то щёлкнуло в самой глубине храма — будто сдвинулся гигантский механизм.

— Давай-ка отойдём… — сказал я деду, делая несколько шагов назад.