Император Пограничья 10 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Крылов сконфуженно моргнул, осознавая свою ошибку.

— Более того, — продолжил я, — прежде чем что-либо требовать с людей, нужно сначала присмотреться, оценить ситуацию, выявить все недоработки. А потом уже обучить людей правильным действиям и наказывать за разгильдяйство. Наши дружинники — не профессиональные полицейские. Они умеют воевать с Бездушными, но досмотр транспорта для них — новое дело.

Григорий Мартынович выпрямился:

— Вы правы.

Он повернулся к постовым и с искренностью в голосе произнёс:

— Приношу свои извинения. Был чрезмерно резок. Я серьёзно отношусь к своей работе и не могу допускать халатности в вопросах безопасности. Но маркграф прав — сначала нужно было представиться и обучить вас правильным процедурам.

Я внимательно наблюдал за своим новым подчинённым. В его голосе не было ни капли фальши или вынужденного подчинения. Человек действительно осознал свою ошибку — не из-за моей отповеди, а потому что увидел ситуацию с другой стороны. Редкое качество — умение признавать неправоту без оговорок и попыток сохранить лицо. Это подтверждало, что я не ошибся в выборе.

Постовые неуверенно кивнули, всё ещё смущённые.

Крылов подошёл к моему спутнику:

— И вам мои извинения, Борис, не знаю, как вас по батюшке. Нарушил субординацию, отчитывал ваших людей без вашего ведома.

— Забыли, — кивнул тот, расслабляясь. — Только давайте в следующий раз сначала поговорим, как нам лучше работать вместе. А то мои ребята и так на нервах после последних событий.

— Обязательно, — согласился тот.

Затем он повернулся к постовым и, к всеобщему удивлению, протянул руку старшему дружиннику:

— Как вас зовут?

— Степан, Ваше Благородие, — растерянно ответил тот, пожимая руку.

— А вас? — Крылов повернулся к младшему.

— Дмитрий.

— Степан, Дмитрий, завтра если не будет возражений у вашего командира, я могу провести для всех постовых занятие по правильному досмотру. Покажу, на что обращать внимание, как проверять транспорт и документы. Есть желание?

— Так точно! — оживились дружинники.

— И ещё, — Крылов достал из кармана свои липовые документы и с лёгкой улыбкой протянул их Степану. — Оставьте себе на память. Как образец того, что нельзя пропускать. Когда научитесь читать — а я уверен, маркграф об этом позаботится — сами посмеётесь.

Толпа расслабилась, кто-то даже хихикнул. Напряжение окончательно спало.

— Борис, — обратился я к командиру дружины, — завтра утром представишь Григория Мартыновича всем командирам отделений. Нужно наладить чёткое взаимодействие.

— Будет сделано, воевода.

Я хлопнул в ладоши:

— Всё, расходимся. Степан, Дмитрий — продолжайте службу. И запомните урок — бдительность никогда не бывает лишней.

Крылов взял свой небольшой дорожный сундук из кузова и последовал за мной. Проходя мимо Бориса, он негромко добавил:

— У вас хорошие ребята, просто необученные. Это поправимо. По крайней мере им не плевать на службу, это хорошо видно.

— Рад, что вы так считаете, — искренне ответил командир дружины.

Он остался у ворот, явно собираясь сказать пару ласковых подчинённым, а мы вдвоём с Крыловым направились в глубь острога.

— Итак, макрграф, — выдохнул ходячий источник вечерней суматохи, — приехал, как договаривались.

— Можно просто Прохор или воевода.

— Хорошо, воевода. Где тут у вас отдел полиции?

Я усмехнулся:

— А его нет.

Собеседник замер, словно его ударили. Серые глаза его стали по пять копеек.

— То есть как это — нет?

— Так это — нет. Вообще. Ни стражи, ни сыскного отдела, ни тюрьмы толковой. Есть дружина, которая защищает от Бездушных и внешних угроз. Есть я, который разбираюсь с серьёзными преступлениями. А системы правопорядка как таковой — не существует. Затем вы мне и нужны.

Бывший начальник Сыскного приказа медленно поставил сундук на землю и провёл рукой по лицу.

— Прохор Игнатьевич, как же так?.. В остроге живёт сколько — человек триста? И никакой полиции?..

— Больше пяти сотен, — поправил я. — Переселенцы из соседних деревень до сих пор прибывают. Идёмте, покажу масштаб бедствия.

Следующие полчаса я водил спутника по Угрюму. Показывал новые кварталы, где дома стояли впритык друг к другу. Торговые ряды, где можно было купить всё — от Реликтов до домашней настойки. Бараки беженцев у восточной стены. Недавно отстроенный трактир, где по вечерам собирались дружинники и работяги. Прямо сейчас он был переполнен, оттуда доносилась музыка, смех и звон кружек.

Разрешение на его открытие у меня получил приехавший с семьёй бывший владелец корчмы. Харитонов Никодим Иванович, так звали этого человека, прежде владел довольно успешным заведением, находившимся на тракте между Покровом и Владимиром. Ему вместе с двумя взрослыми сыновьями и парой помощников пришлось обороняться от Бездушных незадолго до начала Гона. В результате короткого, но свирепого боя, и начавшегося пожара, Никодим потерял трактир и едва не потерял жизнь. Вот и решил перебраться туда, где ситуация поспокойнее, а конкуренция пониже.

Григорий Мартынович молча впитывал информацию, изредка задавая короткие вопросы. У складов он остановился:

— Охрана имеется?

— Дружинники. По двое на смену.

— Как ведётся учёт товаров?

— Есть приходно-расходные книги.

— А кто имеет к ним доступ?

— Захар — управляющий острога, его помощники, я, командир дружины Борис.

— Как часто проходят проверки?

— Раз в неделю.

Крылов покачал головой:

— Удивительно, что вас ещё не обокрали до нитки.

— Обокрали, — спокойно признал я. — Во время последнего Гона. Но воров поймали и казнили. С тех пор желающих не находилось.

— Казнили? — он повернулся ко мне. — По суду?

— Какой суд во время осады, Григорий Мартынович? Разве что военно-полевой. Мы поймали с поличным двух подонков, которые обворовывали детей и вдов. Как воевода острога я принял решение в соответствии с имеющимися у меня по закону полномочиями.

Крылов помолчал, потом кивнул:

— Военное положение. Понимаю. Но сейчас-то мирное время.

— Относительно мирное, — поправил я, — это Пограничье. Тут всегда война — с Бездушными, с природой, с человеческой алчностью. Но да, нужны законы и система их исполнения. Для этого вы здесь.

Мы вернулись в трактир с «изобретательным» названием «Кружка и кость». В вечерний час тут было многолюдно — работники с до сих пор функционирующего, хоть и в урезанном составе, патронного производства, артель плотников со стройки новых домов, несколько охотников на Реликты. Крылов окинул зал профессиональным взглядом, отметив все выходы и потенциально опасных посетителей.

За кружкой сбитня я рассказал ему о трёх серьёзных инцидентах последнего времени.

— Первый случай — некий Варфоломей Честнов, он же Иннокентий Дурносвистов. Бывший недоучка-семинарист, который во время Гона начал проповедовать, что нашествие тварей — божья кара за грехи. Требовал изгнать всех магов за стены, утверждая, что Бздыхи уйдут сами.

— И что с ним сделали?

— Показательно разбил его аргументы фактами на глазах толпы, но потом обнаружил в его ауре следы ментального воздействия — Кощей подсадил ему эти идеи. После снятия внушения отправил к нашему священнику отцу Макарию на перевоспитание.

Крылов задумчиво кивнул:

— А второй случай?

— Паства этого Дурносвистова слишком сильно прониклась его идеями о вреде магии. Напали на нашего штатного мага-метаморфа. В темноте приняли его за алхимика. Это была самая большая их ошибка, — злорадно улыбнулся я. — Получили по зубам и в качестве наказания также отправились отрабатывать трудовую повинность.

— Понятно.

— Ну а третий случай — это месмерист по кличке Иуда и его подельник. Создали целую схему — воровали продовольственные карточки, используя ментальные способности, чтобы жертвы забывали о краже. Потом торговали ворованной едой среди беженцев. Мы выследили их, когда они полезли на склад с алкоголем. Как раз об их казни я и говорил вам.