Личный аптекарь императора. Том 6 (СИ) - Золотарев Егор

— Очень рад познакомиться с вами лично, Александр Дмитриевич, — доброжелательно улыбнулся он и протянул руку, едва я смог пройти сквозь защитный купол. — Меня зовут Мойша Адамович Коган.

— Вы сын Адама Гидоновича? — догадался я, пожимая его небольшую, но крепкую руку.

— Совершенно верно, — с улыбкой склонил он голову. — Мой достопочтимый отец много хорошего говорил о вас. Также как и мой любимый братец Авраам. Прошу, идите за мной. Ночи сейчас холодные. Можно простудиться.

Мне показалось странным заботиться о прохладных ночах, когда ты находишься в опасной близости от серьёзной болезни. Или не такая уж она и серьёзная?

— Мойша Адамович, расскажите о Пепельной лихорадке. Как протекает болезнь, и как себя чувствуют пациенты?

— Ох, — тяжело вздохнул он и открыл передо мной металлическую дверь лечебницы. — Вам лучше самому это увидеть. Я, если честно, с этой болезнью ещё никогда не сталкивался, хотя много читало ней.

В лечебнице было пустынно, но, когда проходили мимо кабинетов, услышал голоса.

— Никто не хочет рисковать, поэтому все сидят в своих норах, — горько усмехнувшись, пояснил он. — Как только мы получили распоряжение от Главного управления имперского здравохранения, так сразу же заперли все двери. Даже административных работников не выпустили. Вот и сидят бухгалтера с завхозами по кабинетам и бояться высунуться. И пусть. Если честно, мне так даже спокойнее.

Мы дошли до лестницы и поднялись на второй этаж.

— У вас специализированная лечебница, — догадался я, увидев указатели.

В одном крыле располагалось Инфекционное отделение, а во втором Дерматовенерологическое.

— Всё верно. В городе пять лечебниц разных родов. Чтобы не отнимать хлеб друг у друга, нами было принято решение поделить пациентов. Нашей лечебнице, к сожалению или к счастью, досталась инфекционка. А кто ни разу не болел инфекционными болезнями? Правильно, никто. Поэтому поток пациентов большой, но в то же время случаются вот такие неприятности, как эта вынужденная изоляция.

Мы прошли в отделение, которое тоже делилось на детской и взрослое. Пройдя через ещё одни двери, я понял, что и палаты разделены по видам инфекций. Хм, довольно неплохо придумано — развести всех по разным углам.

Прежде чем зайти в палату, в которой лежали люди, заразившиеся Пепельной лихорадкой, Мойша Адамович выдал мне халат, бахилы, шапочку, маску и перчатки. Я попытался протестовать, но он был непоколебим и настоял на том, что нужно в первую очередь обезопасить себя. В принципе я был с ним согласен, хотя ещё ни один вирус не смог меня одолеть.

Мы подошли к палате, дверь которой была занавешена плотной ткань.

— Вы здесь оказались только с согласия главы рода Коганов, но я бы не хотел, чтобы вы пострадали, и тем более в психологическом плане, — вдруг сказал Мойша Адамович.

— О чём вы?

— Дело в том, что первые заразившиеся выглядят…м-м-м… необычно. Вы должны понимать, что это всего лишь болезнь, и не надо пугаться их.

— Не волнуйтесь, меня трудно напугать, — улыбнулся я.

Этот лекарь понятия не имеет, что я видел и с кем встречался. Меня напугать невозможно.

Мне вспомнились ходячие мертвецы с материка Огненной Фурии. На том материке была довольно своеобразная магия, исходящая из горных пещер. Та магия была способна оживлять всё, что находится в ближайшем километре. Правда, ожившие не представляли никакой опасности и могли только двигаться, пока кости не рассыпались. Но ошмётки разложившегося тела, вываливающиеся между ребер опарыши и тошнотворный запах гниения отпугивали всех.

Мойша Адамович раздвинул плотную ткань и открыл передо мной дверь.

— Прошу, проходите. Только ни к чему не прикасайтесь, — предупредил он.

Палата большая и светлая, с высоким потолком, откуда льется белый свет. Кровати стояли в четыре ряда, и большая часть из них уже была занята. Первое, на что я обратил внимание, едва переступил порог — отовсюду доносился свист. Я непонимающе огляделся, прислушиваясь, пока не сообразил, что так дышат больные. Нехороший признак. Похоже дед был прав, когда говорил, что у них забиваются лёгкие.

— Вон там у нас лежат первые три пациента. Они заболели в один день, — махнул рукой лекарь и повёл меня в сторону большого окна, у которого неподвижно лежали три фигуры.

Рядом с ними мигали и тихонько жужжали различные приборы. Я подошёл поближе к одному из пациентов и понял, о чём пытался сказать мне лекарь. Молодой мужчина смотрел в потолок мутными глазами, рот приоткрыт и из груди со свистом вырывался воздух вместе с мельчайшими частичками белой пыли. На сером лице проступали темные прожилки сосудов.

Ещё я обратил внимание на его руки, лежащие вдоль тела. Ногти обрели синюшный цвет, суставы опухли, а вены были почти черного цвета.

Я стянул маску с лица, прикрыл глаза и втянул носом воздух. В мой мозг будто влетела буря. Здесь было столько противоречивых эфиров, что потребовалось время, чтобы всё разложить «по полочкам».

Во-первых, я почувствовал эфир увядающей жизни. Мужчина умирал. Если ничего не предпринять в самое ближайшее время, то не пройдёт и суток, как он умрет. У него уже начали отказывать внутренние органы и страдает мозг.

Во-вторых, я почувствовал всю смесь эфиров лекарственных трав и других веществ, которыми пытались вылечить этого больного. Радует, что здешние лекари применяют не только артефакты, но и много других препаратов.

Ну и в-третьих, я нашел его. Микро, который поселился в теле мужчины. Я бы даже назвал его маназверем или скорее манапаразитом. Это был совсем не обычный микроб, с которыми мы сталкиваемся каждый день и успешно боремся.

Нет, это была усовершенствованная версия болезнетворной твари, которая мало того что очень быстро распространяется, так ещё и обладает разумом. Да, умный микроб.

— Наденьте маску. Немедленно! — выпалил Коган, когда увидел меня склонившимся над больным и принюхивающегося.

— Всё в порядке. Я всего лишь определяю причину болезни, — махнул я рукой.

— Не стоит так рисковать своим здоровьем. Пожалуй, нам пора выйти отсюда, — он взял меня под руку и повёл к выходу. — Мне никогда не простят, если вы здесь погибнете.

Я ничего не ответил, потому что в это самое время проводил сложные вычисления.

— Сможете помочь этим людям? Есть у вас какие-нибудь задумки? — спросил Мойша Адамович, когда мы вышли из палаты.

Я не ответил. Не до него сейчас. Я соотносил эфир микроба со всеми известными мне растениями, растущими в этом мире, но не мог найти ни одно, которое бы пагубно на него влияло. Эта тварь хорошо подготовилась, прежде чем выползти из своего укрытия и начать завоёвывать мир. Уверен, только ради этого микроб выжидал так долго, еще и наверняка приспосабливался к противомикробным средствам и антисептикам.

— Вам поплохело? — не унимался Коган. — Говорил же, что не следует вам на них смотреть. Их анализы есть у нас в лаборатории, а видеть их совсем не обязательно.

Он подвёл меня к стулу и настойчиво усадил на него. Затем сбегал за водой и протянул мне стакан.

— Болезнь пошла от шахты у анобласти, верно? — спросил я, даже не притронувшись к стакану.

— Да. Сначала заболели шахтеры, — ответил он.

— Есть ли заболевшие среди охотников?

— Нет, не думаю, иначе они бы тоже попали к нам. В нашей лечебнице единственное инфекционное отделение в городе.

— Хм…

Я встал и медленно двинулся по коридору, продолжая размышлять. У меня не было никаких сомнений, что микроб зародился в аномальной области. Но довольно странно, что не заразились люди, которые бывают в самой анобласти, а только те, кто работает на шахте.

Можно предположить, что именно в шахте и развился микроб, но нет. Это точно не так. Всё дело в том, что для всех его изменений и приспособления к внешнему миру нужно много времени. Это не месяц и даже не год. Но почему Коган сказал, что никогда не сталкивался с таким? Шахтёры должны были постоянно заражаться.

— Как давно вы работаете в этой лечебнице? — уточнил я у притихшего лекаря, который следовал за мной по пятам.