Шеф с системой. Империя вкусов (СИ) - "Afael"

— Горячие пирожки! — крикнул я не слишком громко. — Свежие, только из печи!

Несколько голов повернулось в мою сторону. Один мастеровой, пожилой мужчина с седой бородой, недовольно поморщился:

— Уйди отсюда, бродяга. Это место Фомы. Здесь торговать нельзя.

— Я не торгую на его месте, — спокойно ответил я. — Я стою у стены. Это общая улица.

— Всё равно уйди! — рявкнул мужчина. — Фома не любит конкуренции!

Но тут к мне подошёл молодой парень в кожаном фартуке — подмастерье, судя по виду.

— А что у тебя? — спросил он, с любопытством глядя на корзину.

— Пирожки. Мясные, капустные, луковые, сладкие. Свежие, горячие.

— Сколько?

Я назвал цену. Парень задумался:

— Дороже, чем похлёбка у Фомы.

— Но вкуснее, — пообещал я. — Можешь попробовать кусочек, прежде чем покупать.

Я отломил небольшой кусок мясного пирожка, протянул ему. Парень недоверчиво взял, откусил.

Его лицо изменилось мгновенно. Глаза расширились, брови поползли вверх.

— Мать честная, — прошептал он, жуя. — Это… это вкусно!

— Хочешь целый? — предложил я.

— Хочу! — он полез в карман, достал монеты. — Дай два! Нет, три! Один себе, два братьям отнесу!

Я отдал ему три мясных пирожка, принял деньги. Парень схватил их и побежал обратно в мастерскую, крича на ходу:

— Эй, Петро! Попробуй, что я нашёл!

Старый мастеровой, который меня гнал, нахмурился:

— Мальчишка, не порть себе желудок всякой дрянью!

Но было поздно. Из мастерской высунулся ещё один парень, взял пирожок у подмастерья, откусил.

— Ох тыж е-мое! — воскликнул он. — Это же… Где ты взял⁈

Он выбежал на улицу, увидел меня:

— Эй, торговец! Дай мне пять штук! Нет, десять!

И началось.

Люди выходили из мастерских, подходили, покупали. Кто-то брал по одному пирожку, кто-то по три, кто-то по пять. Аромат привлекал новых покупателей.

— А у тебя с чем ещё есть?

— А это что — морковь с мёдом? Дай попробую!

— Мне три капустных и два луковых!

Я едва успевал отсчитывать сдачу и доставать пирожки из корзины. Народу собралось человек двадцать, а потом и того больше.

Из харчевни «У Фомы» вышел хозяин — толстый мужик с красным лицом и злыми глазками.

— Это что за безобразие⁈ — заорал он. — Кто разрешил тебе здесь торговать⁈

— Городской устав, — спокойно ответил я, продолжая обслуживать покупателей. — Любой может торговать на общественной улице. Это не ваша территория.

— Да я тебе сейчас! — Фома двинулся ко мне, сжав кулаки.

Но тут между нами встал один из покупателей — высокий мастеровой в добротной одежде:

— Фома, остынь. Парень прав — улица общая, а его пирожки в сто раз лучше твоей бурды.

— Игнат, ты что⁈ — Фома остановился, не ожидав того, что покупатель меня поддержит.

— Я то, что два года твою похлёбку ем, потому что выбора нет. За нормальной едой ходить далеко, — твёрдо сказал Игнат. — А тут человек пришёл, нормальную еду принёс. Почему я должен от неё отказываться?

Несколько других мастеровых закивали в поддержку.

— Правильно говорит!

— У Фомы и хлеб чёрствый, и похлёбка словно водой разбавлена!

— Пусть парень торгует, раз еда хорошая!

Фома покраснел ещё больше. Его лицо налилось кровью, жилы на шее вздулись.

— Ах так⁈ — заорал он, брызгая слюной. — Ты ещё пожалеешь, бродяга! Я в управу пойду! Я на тебя жалобу подам! Торговля без лицензии — это нарушение!

Несколько мастеровых неодобрительно загудели, но Фома не унимался:

— А ещё у меня есть знакомые! Понял⁈ — он тыкал в меня толстым пальцем. — Придут вечерком, поговорят с тобой. Может, руки-ноги поломают, чтоб больше не лез!

Он плюнул под ноги и ушёл обратно в харчевню, хлопнув дверью.

Игнат, мастеровой, который меня защищал, подошёл ближе:

— Парень, он не шутит. У Фомы есть люди. Будь осторожен.

— Спасибо за предупреждение, — кивнул я.

Я продолжил торговлю, но в голове уже крутились мысли.

«Значит решил попугать меня… Нужно что-то придумать, чтобы сюда ходить».

Я вернулся домой к полудню, как и планировал. Во дворе меня встретили радостные крики.

— Мастер вернулся!

— Мастер, мы всё продали!

Дети окружили меня гурьбой — растрёпанные, раскрасневшиеся, счастливые. Все три пары вернулись целыми и невредимыми.

— По порядку, — поднял я руку, успокаивая их. — Где Варя?

— Здесь, — она вышла из дома, и на её лице была широкая улыбка. — Все вернулись. Все целы и все продали.

— Всё? — не поверил я.

— Всё до последнего пирожка! — подтвердил Петька. — Мастер, люди выстраивались в очередь! Говорили, что таких вкусных пирожков никогда не ели!

— Много денег заработали! — добавил Семка, тряся кошельком.

— Заходите в дом, — скомандовал я. — Будем считать выручку и обсуждать, как прошёл день.

Мы собрались на кухне. Матвей разложил на столе свои записи, приготовился записывать. Дети сели вокруг, не в силах усидеть на месте от возбуждения.

— Докладывайте по очереди, — сказал я. — Начинаем с Петьки и Семки.

Петька выложил на стол кошелёк, высыпал монеты:

— Мы ходили по кузницам и столярным. Продали все тридцать шесть пирожков за три часа. Вот деньги.

Матвей быстро пересчитал, записал.

Следом доложили остальные пары. У всех история была примерно одинаковая — люди покупали охотно, хвалили, просили прийти завтра.

Когда все отчитались, Матвей подвёл итог:

— Продано сто сорок четыре пирожка. Выручка… — он назвал сумму, и дети ахнули.

— Это же… — Петька начал загибать пальцы, пытаясь посчитать.

— Это вдвое больше, чем вчера, — закончил Матвей с гордостью.

Варя смотрела на кучку монет на столе, не в силах оторвать взгляд. Её руки дрожали.

— Александр, — прошептала она, — это же… это же столько… Мы теперь…

Она не могла подобрать слов, только смотрела на деньги широко распахнутыми глазами.

— Богатые? — подсказал Петька, склонив голову набок. — Мы теперь богатые?

— Нет, — покачал я головой, но улыбнулся. Вчерашняя ситуация повторялась. — Мы не богатые, но мы заработали честно. Своим трудом. И это только начало пути.

Я встал, обвёл взглядом всех собравшихся — усталых, раскрасневшихся, но счастливых:

— Вы все молодцы. Каждый из вас. Сегодня был ваш первый настоящий рабочий день, и вы справились. Доказали себе и мне, что можете. Я очень горжусь вами.

Дети сияли. Петька выпрямился, расправив плечи. Семка улыбался во весь рот. Даже маленький Лёшка, который утром так боялся, теперь сидел с гордым видом.

— Мастер, — Маша подняла руку, как на уроке, — а завтра мы тоже пойдём? Я тоже хочу торговать!

— И я! — пискнул Гриша. — Я уже большой!

— Завтра пойдем снова, — подтвердил я. — И послезавтра. И каждый день. Это теперь наша работа.

Мы ещё долго сидели, обсуждая день, делясь впечатлениями. Дети рассказывали, кто что говорил, как хвалили пирожки, как просили рецепты.

Варя сидела рядом, молча слушая, и на её лице была такая мирная улыбка, какой я у неё ещё не видел.

Вечером, когда дети разошлись спать, довольные и уставшие, мы втроём остались у огня — я, Варя и Матвей.

— Это было… невероятно, — тихо сказала Варя. — Один день. Всего один день. И столько всего изменилось.

— Это только начало, — повторил я. — Впереди много работы.

— Но мы справимся, — уверенно сказал Матвей. — Правда?

Я посмотрел на них обоих — на Варю с её усталым, но счастливым лицом, на Матвея с его горящими глазами.

— Справимся, — кивнул я. — Вместе мы справимся с чем угодно.

Мы ещё немного посидели, обсуждая завтрашний день, потом разошлись спать.

Я лёг на свою подстилку у очага, но сон не шёл. В голове крутились мысли, одна за другой.

Сегодня был хороший день. Дети справились, выручка превзошла ожидания.

Но угроза Фомы не давала покоя. «Придут люди… Поломают руки-ноги…»

Я не боялся за себя, но здесь были дети. Варя. Матвей. Если меня изобьют — что будет с ними?