Шеф с системой. Империя вкусов (СИ) - "Afael"

Он повернулся к разведчику:

— Но всё равно будь осторожен. Этот Александр… не похож на обычных торгашей. Слишком уверенный, слишком организованный. Сидор говорит, с ним как с равным разговаривает, не пресмыкается. Такие либо очень глупые, либо очень опасные.

— Понял, — кивнул Волк. — Продолжать следить?

— Да и пусть Серый тоже подключится. Хочу знать всё — кто к нему ходит, с кем говорит, сколько зарабатывает. Если этот Александр умеет готовить так, что люди в очередь выстраиваются, мне это интересно.

— Хочешь долю взять?

Угрюмый задумался, глядя на улицу, где зажигались вечерние фонари:

— Может быть, а может, что-то другое. Хороший повар — редкость. Если он талантлив… мне всегда нужны талантливые люди.

Волк ухмыльнулся:

— Хочешь переманить?

— Хочу понять, кто он такой, — Угрюмый вернулся к столу, налил себе вина. — Откуда взялся, чего хочет, куда идёт. Потом решу — договариваться с ним или убирать.

Он отпил вина, поставил кубок:

— Иди. И передай остальным — никто его пока не трогает. Пусть думает, что я о нём не знаю. Такие расслабляются, показывают истинную натуру.

Волк кивнул и вышел бесшумно.

Угрюмый остался один. Снова подошёл к окну, глядя на огни Слободки. Этот район был его королевством — небольшим, грязным, опасным, но его. Каждый торговец, каждый ремесленник, каждая харчевня платили ему. Не потому, что он грабил, а потому, что защищал. От других бандитов, от воров, от чиновников-взяточников.

Он создал систему. Несправедливую, может быть, но работающую.

И теперь появился кто-то новый. Кто-то, кто не спросил разрешения.

«Интересно, — подумал Угрюмый, отпивая вино. — Очень интересно. Посмотрим, Александр, на что ты способен. Хватит ли ума договориться… или глупости воевать».

Он усмехнулся в полумраке.

Глава 11

Я проснулся за два часа до рассвета. Во дворе было темно и морозно, но на кухне уже горел огонь — я сам разжёг его ещё ночью, чтобы печь прогрелась как следует.

Сегодня нужно было приготовить в три раза больше, чем вчера. Сто сорок четыре пирожка — это не шутка. Набота на несколько часов, даже с помощниками.

Я замешивал первую партию теста, когда на кухню вошёл Матвей, сонно потирая глаза.

— Мастер? Ты уже работаешь?

— Иди сюда, — позвал я, не прекращая месить. — Будешь помогать. Начинай с капустной начинки — помнишь, как вчера делали?

— Помню, — он быстро умылся холодной водой из ведра и засучил рукава.

Мы работали молча, слаженно. Я месил тесто партиями — мука, вода, закваска, соль, масло. Замес, отдых, замес снова. Руки двигались автоматически, пока голова обдумывала планы на день.

Матвей тем временем шинковал капусту тонкими полосками, как я его учил.

— Чуть тоньше, — поправил я, глянув через плечо. — И равномернее. Смотри, вот так.

Я показал ещё раз, и он кивнул, исправляясь.

Скоро на кухню спустилась Варя — растрёпанная, но с решительным лицом.

— Чем помочь? — спросила она.

— Луковая начинка, — кивнул я на вторую сковороду. — Режь полукольцами, обжаривай до золотистого. Яйца в котелке уже варятся.

Она без слов взяла нож и принялась за работу.

Через полчаса я позвал Машу — девочка появилась сонная, но тут же проснулась, увидев кипящую работу.

— Маша, ты у нас на морковной начинке, — сказал я. — Помнишь, как вчера делали? Морковь уже запечена, нужно размять её вилкой, добавить мёд и корицу. Справишься?

— Справлюсь! — просияла она и с энтузиазмом взялась за дело.

Кухня превратилась в артель. Я лепил пирожки — быстро, одинаковые по размеру. Руки сами знали, сколько начинки класть, как защипывать края, чтобы не раскрылись в печи.

Матвей следил за огнём, подкладывая дрова ровно столько, чтобы жар был постоянным. Варя готовила новые порции начинок. Маша раскладывала готовые пирожки по корзинам, укутывая их чистой тканью.

— Мастер, капуста кончается! — крикнул Матвей.

— Переходи на луковую, — ответил я, не отрываясь от работы. — Варя, как там яйца?

— Готовы, остывают!

— Отлично. Руби мелко, смешивай с луком.

Время летело незаметно. Я лепил пирожок за пирожком, отправляя партии в печь. Аромат стоял невероятный — тесто, мясо, специи.

— Сколько ещё? — спросила Варя, вытирая пот со лба. Лицо её раскраснелось от жара печи.

Я быстро прикинул:

— Две партии. Ещё минут сорок. Устала? — спросил я её тихо, пока Матвей доставал очередную порцию из печи.

— Нет, — покачала она головой, хотя было видно что устала. — Просто непривычно, но это… это хорошо. Я вижу результат.

Я кивнул. Понимал её — после двух лет выживания впроголодь любая осмысленная работа казалась благословением.

К тому времени, как небо на востоке начало розоветь, на столе стояли корзины, накрытые чистой тканью. От них поднимался лёгкий пар, а аромат заполнял весь дом.

Я выпрямился, размяв затёкшую спину. Руки болели, давно я столько теста не замешивал, но внутри было тёплое чувство удовлетворения.

— Всё. Готово, — сказал я, оглядывая результат нашей работы.

Матвей сверился со своими записями:

— Сто сорок четыре пирожка. По тридцать шесть в каждой корзине. Мясных — сорок, капустных — пятьдесят, луковых — тридцать, сладких — двадцать четыре.

— Молодцы, — я посмотрел на свою команду. — Хорошая работа. Спасибо вам. Теперь, Варя, буди остальных. Через полчаса выходим.

Варя кивнула и пошла в соседнюю комнату. Матвей начал раскладывать по маленьким кошелькам стартовый капитал — по паре медных монет в каждый, для сдачи.

Я остался на кухне, глядя на корзины с пирожками. Простая еда. За ней стояли часы работы, вложенная душа, забота о качестве.

«Думаю, люди это оценят», — подумал я.

Через полчаса после завтрака во дворе собрались все. Рассвет только начинался — небо было серым, воздух холодным и свежим, от дыхания шёл пар.

«Четыре» пары стояли с корзинами в руках, готовые к выходу.

Петька с Семкой — оба в новых куртках, серьёзные, сосредоточенные, но по подрагивающим рукам было видно волнение.

Варя с Лёшкой — она как командир и защитник, мальчик жался к ней поближе.

Матвей с Федькой— мой помощник старался выглядеть уверенно, хотя сам был бледен.

И последняя «пара» — я со своей корзиной — самой большой, набитой пирожками для Ремесленного квартала.

В стороне стояли Маша с маленьким Гришей, прижавшимся к её юбке. Девочка смотрела на собирающихся с таким тоскливым видом, что сразу было понятно — она хочет идти с нами.

Варя ходила между парами, проверяя последний раз — достаточно ли укутаны корзины, есть ли деньги на сдачу, правильно ли завязаны шарфы. Её движения были быстрыми, нервными.

— Петька, ты карту взял? — строго спросила она, останавливаясь перед мальчиком.

— Взял! — он похлопал по карману, потом засомневался и полез проверять. Достал свёрнутый листок. — Вот, на месте.

— Хорошо. Если что — сверяйся с ней, не стесняйся. Лучше десять раз проверить, чем заблудиться, — она повернулась к Матвею. — Маршрут помнишь?

— Помню, — кивнул он. — Кузница Сидора, потом гончары на Горшечной, потом конюшни у Западных ворот…

— Отлично. Только не спеши, никуда не торопись. Главное — безопасность, а не скорость, — Варя присела перед Лёшкой на корточки. Мальчик смотрел на неё широко распахнутыми глазами. — Лёшка, ты боишься?

Он молчал, потом медленно кивнул.

— Это нормально, — мягко сказала Варя, поправляя ему шарф. — Я тоже боюсь, но знаешь что? Мы идём вместе. Ты не один. Я рядом буду каждую секунду. Всё знаю, все дороги, всех людей. Просто держись рядом и делай, как я. Если страшно станет — скажи мне, и мы сразу домой вернёмся. Договорились?

— Д-договорились, — тихо ответил Лёшка и страх в глазах стал чуть меньше.

Варя обняла его за плечи, и он прижался к ней.

Маша тихонько подошла ко мне, дёрнула за рукав. Я обернулся и увидел, что у неё на глазах слёзы.