— Действительно, — ухмыльнулся Денис. — Вообще никак.
Минджи иронию не выкупила. У них в Корее, если судить по сериалам, с юмором вообще не очень.
— Понял, — вздохнул я. — Ладно. Нет так нет.
— Так я пойду? — подхватилась Минджи. Посмотрела на Мстиславу.
Та махнула рукой.
— Да ступай уж. Жалиться, так и быть, не буду. Но если в Петербурге так влипнешь…
— Не влипну!
— Откуда знаешь?
— Ну, я должна была исчерпать свой запас неудач. — Минджи снова ослепительно улыбнулась. — Впереди должно быть везение!
— А, — Мстислава покивала. — Ну, коли должно — значит, будет. Это уж непременно.
Минджи встала, прижала руку к груди и поклонилась.
— Не скажу, чтобы я была рада этой встрече, но за то, как всё закончилось — благодарна от души. Спасибо.
— Ступай, — повторила Мстислава.
Я думал, что немедленно после этих слов Минджи упорхнёт. Подружки и телохранитель в реальном мире её реально заждались. Но кореянка вдруг повернулась ко мне.
— Тимур. Я впервые в вашем городе. Ничего здесь не знаю. Ты сейчас очень занят?
— Совершенно не занят! — немедленно влез Денис. — Вот, вообще. В это время суток он у нас всегда свободен.
После этого мне уже, разумеется, ничего не оставалось, кроме как отправиться сопровождать Минджи в прогулке по городу.
Поначалу я напрягался, но быстро понял, что зря. Девчонки из группы Минджи и её телохранитель тоже отправились с нами, но шли позади, как бы сами по себе. А Минджи оказалась отличной компанией. И город ей был реально интересен — как и я сам, к огромному моему удивлению. Всё, что рассказывал, Минджи слушала с неподдельным вниманием. Есть вероятность, что даже запоминала. Когда Минджи увидела крепостную стену, глаза её загорелись.
— А залезть туда можно?
— Можно. Вон там билеты продают, — я махнул рукой.
С Минджи мы по-прежнему общались через переводчика в смарте. Сопровождающие трещали на своём языке, им и без гида было отлично.
— Но? — Минджи с хитрецой посмотрела на меня.
— Что — «но»?
— Ты не договорил. Вон там продают билеты. Но?
— Но там всегда толпа народу. Можно подняться в другом месте. Бесплатно. Только…
— Договаривай! — Минджи нетерпеливо подергала меня за рукав.
— Ну, там как бы, это… Не оборудовано, в общем. Сам за себя отвечаешь.
— Идём! — Минджи решительно схватила меня за руку. Повернувшись к своим, объявила: — вы можете подняться на стену тут. Если хотите. Если не хотите, просто подождите нас, мы ненадолго.
Девчонки принялись что-то бурно обсуждать. Голоса, как я понял, разделились. Карабкаться на стену в нарядных платьях и босоножках хотели не все. Телохранитель Минджи устремился за нами.
— Он от меня не отойдёт, — оглянувшись на телохранителя, сказала Минджи.
— Понимаю, чё. Работа у человека такая… Слушай, а как это вообще — быть эстрадной звездой? Ну, там, купаться в славе и всё такое?
Минджи рассмеялась.
— Быть звездой — тяжёлый труд. Пока ты востребован, ты постоянно под прицелом. Журналисты, фотокамеры, поклонники. Ты никогда не можешь быть уверен, что остался один. К тебе обязательно залезут в дом, в постель. Переврут то, что было, и придумают то, чего не было. А твоя обязанность — улыбаться и как ни в чём не бывало раздавать автографы. Рассказывать всем, как всё у тебя замечательно. В то время, как основная твоя задача — удерживаться на плаву. Делать так, чтобы следующий альбом был не менее успешен, чем предыдущий. Находиться под прицелом тяжело, но лишиться этого прицела, потерять популярность — вообще полный крах. Доводилось, наверное, читать о том, как такой-то или такая-то устал от популярности? Бросил всё, уехал в глухую деревню?
— Доводилось.
— Ну, ещё бы. Так вот: в девяноста девяти процентах случаев это враньё. Удаляются не потому, что устали от популярности. Тех, кто реально так поступает, можно пересчитать по пальцам одной руки. Удаляются, потому что понимают — популярность идёт на спад. И нужно попытаться заработать хотя бы на своём уходе. Все эти «последние концерты», которых и сотню можно дать, и всё такое прочее.
— Н-да. Интересная у вас жизнь.
Мы подошли к стене со стороны улицы Тимирязева. Взобраться на стену тут действительно можно. При определенных навыках… Минджи смотрела на выбоины в кирпичах. Как мне показалось, озадаченно.
Я развёл руками:
— Я предупреждал. Подъём — на свой страх и риск.
Глава 16
— Так чего же мы ждём? — Минджи улыбнулась.
Окей. Не ждём так не ждём.
Я полез первым. Обернувшись, увидел, что Минджи карабкается вслед за мной.
— Эти камни… Они ведь не обвалятся?
— Кирпичи, — поправил я. — Не должны. Хотя кто его знает.
— Тебе говорили, что у тебя очень своеобразный юмор?
— Слышал, ага.
— Ой!..
Минджи оступилась, покачнулась. Я поймал её за руку.
— Может, не надо дальше?
— Нет-нет, давай поднимемся! Просто не отпускай меня.
Телохранитель остался внизу, за нами не полез.
— Слушай. А то, что ты видящая, популярности как-то способствует?
— Тимур… — Минджи улыбнулась. — Ты, кажется, не понял. Прежде всего я — проводник. Оттого и не смогла пройти мимо, когда увидела пожирателей и эту несчастную девушку. Я не пропаду в любом случае, чем бы ни занималась. А популярность меня интересует лишь потому, что верю: мои песни делают людей лучше. И чем больше молодежи слушает меня, тем меньше пустышек мы получим, когда придёт срок… Ах!
Это мы закончили карабкаться. Смоленск, окутанный зеленью, сверкающий золотом куполов, лежал у ног во всей своей красе.
— Очень красиво! — сказала Минджи. — И так величественно. Эта стена, на которой мы стоим… Она столько раз защищала ваш город.
И замолчала. Прислонилась спиной ко мне.
Бывают люди, которые чувствуют, когда нужно замолчать. Оказалось, что Минджи из таких. Я думал, что первое, чем займётся, оказавшись здесь — выбором подходящего пейзажа для селфи. Но Минджи про фотки как будто и думать забыла. Мы просто стояли и смотрели на город у ног.
Я, кажется, и прежде что-то такое чувствовал. Притягивала меня эта стена. Хоть и не был здесь уже сто лет, а всё равно — приятно было знать, что она существует. Родство какое-то ощущал, что ли?
Когда появлялись враги, жители города прятались за стеной. А души, которые не могут вознестись, спешат к нам в отель. Для них такая стена — мы, проводники.
— Жалко, она не может защитить от тех врагов, что изначально внутри, — вздохнул я.
— Ты про вонгви? — Минджи повернулась лицом ко мне. — Они практически не опасны, если только у них не появится предводитель.
Минджи рассмеялась над своими словами, будто они были невесть какой шуткой. Наверное, и правда были — местечковой, для своих. Однако глядя на моё лицо, Минджи резко прекратила смеяться.
— Тех вонгви, которых я видела, кто-то объединил? — приглушенным голосом спросила она.
Я кивнул.
— Погоди… Маньяк, ты говорил про маньяка! Он собирает жертвы?
— А ты откуда об этом знаешь⁈
— Потому что все они делают одно и то же! Мы столкнулись с таким лет сто назад. Он не был похож на обычного вонгви, выглядел как человек. И они его слушались.
— Наш такой же. А зачем ему души? Жрать?
— Нет! Ему нужно восемь душ, чтобы провести ритуал.
— Какой ритуал?
У меня начали зарождаться нехорошие предчувствия…
— Смотри. Вонгви не верят в Свет. Они думают, что жить нужно здесь и сейчас, в призрачном мире. Считают, что он идеален. Нет множества человеческих забот и есть множество преимуществ.
— Так. И?
— Но им противостоят видящие. А вонгви хотят, чтобы все неподготовленные души оставались в призрачном мире. Чтобы из одних получались вонгви, а из других — корм для вонгви.
— Н-ну-у-у, логично. Есть какой-то смутно ощущаемый изъян в этой логике, но не на поверхности, потом найду. Дальше?
