— Как ты думаешь, маленькая вертихвостка, кто из нас больше потеряет, если я не смогу добраться туда и сделать вот так…
И медленно проникаю кончиком языка в ее ушко. Вглубь, слегка вздрагиваю там кончиком, одновременно обхватывая ее бедра сильными руками и прижимаясь к самому заветному месту, слегка покачиваясь вперед-назад
И Моник стонет, начинает дрожать, потом рычит тоненько, переходя в писк. Не выдерживая, поднимает правую ножку, заводит ее назад и хоть это крайне неудобно — пытается подтолкнуть меня под задницу, прижать к себе насколько возможно ближе. А я ловлю ее ножку, расстегиваю застежку и нежно глажу пальчики и нижнюю часть ступни.
— Ты… ты… гад, чертов истязатель… Да порви уже нахер эти трусы!! — едва не кричит она со злостью, и я закрываю ей рот ладонью.
— Тише!- зашипел ей в ухо. — Не дай бог кто услышит и прибежит!
— Мн-хм-мнпв…
— Чего? — осторожно спрашиваю, убирая руку.
— Мне похер… Я сейчас с ума сойду, у меня уже все болит от нетерпения! Ну же!
И оттолкнувшись от сетки левой рукой потянулась к резинке трусов, начав варварски разрывать ее с громким треском.
«Теперь слушай внимательно! У тебя в распоряжении не больше нескольких мгновений! Запомни — ты сейчас не человек, а воплощение похоти и темного соблазна! И у тебя в руках — чувственная нить в душу той, что готова отдать всю себя без остатка за краткий миг блаженства от твоего прикосновения и… проникновения. Хотя само проникновение — куда меньший кайф… Закрой глаза. Сосредоточься. Ищи в себе эту сверкающую нить, которая словно радужная змейка тянется к твоей душе, к твоему внутреннему „я“ — извне. Почувствуй, унюхай, нащупай, увидь, ощути на вкус — как хочешь! Но помни: времени очень мало! Если будешь медлить — избыток возбуждения перерастет для нее в болевые ощущения, пик желания спадет, и нить погаснет! А девушка тебя возненавидит! У тебя буквально несколько ударов сердца!»
Время замедлилось, поплыло, потянулось. Я почувствовал себя мухой, попавшей в мед: двигаться и дышать стало неизмеримо трудно. Но я послушно закрыл глаза, сжав при этом бедра Моник, и проводя кончиком по самым чувствительным местам девчульки. Она снова подала голос, и когда я прикрыл ей ротик руками очень сильно закусила мой указательный палец, скуля и изнывая. А я с закрытыми глазами искал это чертову невидимую нить, словно вглядываясь куда-то вглубь себя, вынюхивая, прислушавшись ко всем ощущениям сразу. Зажмурился, раскрыл глаза, снова зажмурился. Ничего! Блин…
— Ну же, тигренок, — умоляюще прошептала фитоняшка, сдвигая мою ладонь на серединку попки и буквально впихивая в руку потрепанную резинку трусов. — Давай же, подомни меня, овладей… я сейчас сгорю…
Руку, поглаживающая гибкую талию и льстиво виляющую попку словно что-то обожгло. Я рефлекторно отдернул ее, но потом снова протянул, коснулся тугой упрямой резинки и почувствовал в своей руке нестерпимый жар. Резинка словно нагрелась, загорелась, заполыхала изнутри так ярко, что я стал видеть ее через зарытые веки.
«ДА! МОЛОДЕЦ! ОНО!» — закричала в голове демонесса, словно сама сейчас испытывала кульминацию. Я открыл глаза. Кулак был пуст, но по ощущениям я словно держал раскаленный провод, по которому пропускали ток. — Теперь попробуй почувствовать, какие чувства и эмоции она передает. Словно… она — как радио, а ты — настроенный приемник. Осталось сделать погромче…
Делаю несколько вдохов и пытаюсь понять что именно держу в руке и чего оно… хочет… да именно. Это нечто — хочет, жаждет, требует, нестерпимо навязывает одно желание… разорвать чертовы трусики, схватить за волосы и за талию и вставить, проникнуть и захватить, вбить по самое горло мой…
Я открыл глаза, взялся двумя руками за резинку и разодрал ее пополам. Потом то же самое сделал и с верхней резинкой, и отшвырнул истерзанные трусики прочь. Прикоснулся рукой к самому защищенному и деликатному месту, которое из-за чересчур прогнутой попки просто легло мне в ладошку и начало тереться о пальцы с таким звуковым сопровождением, что я опять перепугался, что нас услышат. Ладонь за мгновение переполнилась густой липкой влагой. Хотелось просто бросить ее на пол и отработать по ней словно паровым молотом, но вместо этого я толкнул ее дальше вперед, к краю и сетке, преграждающей и предохраняющей от падения вниз. И начал медленно входить, надавливая изо всех сил. Моник опустила голову, изнывая и одновременно расслабляясь, но я схватил ее за волосы и подтянул наверх.
— Молчи, грязная развратная малявка. Иначе если нас застукают, меня за растление посадят…
Я понимал, что несу ахинею, и девушка вероятно даже на год старше меня. Но почему-то понимал: так надо. Так ПРАВИЛЬНО.
— Дяденька, что вы делаете… мне… страшно… у меня все мокрое и липкое… я боюсь… — пискнула Моник, и действительно задрожала, но точно не от страха. — А езе у вас очень большая штука, похожая на пироженку с заварным кремом… хочу… попробовать… пожалуйста…
Я двигался нарочито медленно. Сначала резко натягивал ее до влажного шлепка бедер, потом медленно отстранялся, возвращался до половины и снова резкий шлепок. Иногда менял последовательность, чтобы обмануть ее сиюминутное ожидание, и тогда она с рычанием пыталась вернуться к сценарию. Но вот уже и сам не выдержал, и заработал как паровой отбойник.
Девушка вздрогнула, затряслась, закусила мои пальцы, едва дыша носиком, и безвольно задергалась в конвульсиях. А потом едва не упала обессиленная на пол. Дал ей передохнуть, потом посадил на бротик, на ее куртку, заставил опереться о разделительную сетку, и взял снова. Руками добрался наконец до ее забытой груди-двоечки с половинкой. Не останавливаясь, в такт, проворачивал ее бусинки, подобно ручкам тонкой настройки, ловя максимально полный эффект. И она задрожала снова, но в этот раз я уже сам был на пределе.
Девчонка словно того и ждала — резко оттолкнула от себя, бухнулась на коленки ловя моего дружка и мои бедра — в плотный замок из рук. Я не препятствовал, потому что сам уже не мог держаться, и плюс я понимал: именно этого она сейчас хочет больше всего. Чтобы я доверил ей самое ценное — свою… скажем так начинку.
— Вкусняшка, — устало выдохнула она, облизываясь и растирая достигнутые результаты по лицу, шее, груди. — С удовольствием дегустировала бы этот десерт каждый день… — она притянула меня и снова обхватила его губами, медленно и обстоятельно слизывая остатки и стараясь не пропустить ни капельки. — А я в тебе не ошиблась! Теперь понятно, почему… — она вдруг умолкла, слегка зажмурившись, словно сболтнула лишнее.
— Почему — что?
— Ничего. Другой раз расскажу, даю слово! Правда обещаю!
— Если он еще будет, этот другой раз, — улыбаюсь я, качая головой.
— Будет, — уверенно ответила она, поправляя волосы и опуская голову. — Трэш, я так вымоталась, как никогда в жизни… все вокруг плывет и кружится. Будет, поверь! Я…
И ее глаза осоловели, словно потеряв фокус зрения — устремились в никуда. Рука попыталась нащупать какую-то опору или преграду, но так и не смогла, и девушка медленно осела прямо на пол. Глазки закрылись.
— Это еще что такое! — выругался я вслух. — Моник!! Что с тобой! Эй, кокетка! Эй!
Я размахнулся и шлепнул по щекам несколько раз, потряс ее — но ничего не происходило и не давало никаких результатов.
— Бля… я схватился за голову. — Ну и что мне теперь делать⁈
≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡=
Искренне благодарен за награды, приятно удивили (а на стене Вашего профиля поселилась лисичка-хранительница)
