Мой бывший пациент (СИ) - Владимирова Анна

***

Сегодня город казался особенно нервирующим. Резкие сигналы авто, нервные водители и слишком яркие огни будто играли на воспаленных нервах. В салоне пахло Ивой, а сам я все вспоминал ее слова, голос…

«Я не дам тебе умереть. Слышишь? Не дам…»

В глотке пересохло. Я остановился у какого-то магазина и купил бутылку воды. Ко всему прочему, пошел мокрый снег.

План мой был весьма прост и незатейлив.

Одинокого волка, загнанного в угол, мало кто может остановить из своих. Это очень особенное состояние отчаяния и решительности. Я зачем-то опустил взгляд на руки и раскрыл ладони. Никогда раньше не приходило такой мысли, но как же много всего можно сделать этими руками противоречивого. Еще вчера я держал Иву, чувствовал ее рядом и гладил ее кожу…

…а сегодня я буду убивать.

Грудь наполнилась тяжестью, сердце набрало обороты.

Ива меня потеряла?

Я улыбнулся, поднимая голову к небу, вздохнул… и сердце, сбившись с ритма, будто приняв сообщение по нашему личному каналу связи, успокоилось.

Охрана Ветлицкого почувствовала меня задолго до того, как увидела. Но это не было неожиданностью. Они встрепенулись у машины, заозирались… Все же сметающее чувство опасности для городского волка — явление не такое привычное, как холод оружия в ладони. Только они не успели схватиться за пушки. Я даже не прятался. Быстро прошел между мусорным баком и грузовиком и направился к ним, не давая шанса опомниться. Когда в мозгу взрывается животный страх, его топит в панике. Такая она — наша природа. И эти крепкие ребята не стали исключением. Когда Ветлицкий с мобильником у уха показался с черного входа своего клуба, его ждал только я. Но он этого не видел, занятый какими-то перепалками с собеседником на том конце связи. И даже удивиться не успел, когда получил по морде и полетел рожей в салон своего же автомобиля.

— Ну что, Даня, — усмехнулся я, усаживаясь за руль, — куда едем?

Ветлицкий собрал на своей лысой башке столько складок, будто был шарпеем во второй ипостаси, а не волком. Он полулежал на переднем сиденьи, вжимаясь в спинку кресла, и тяжело дышал, слизывая кровь с разбитых губ. Но это не тянуло даже на пробник того, что я планировал с ним сделать к концу этого всего.

— Князев?! — наконец, прохрипел он удивленно, проморгавшись. — Ты совсем охренел?!

На это я схватил его за воротник хрустящей рубашки и красноречиво сжал пальцы, перекрывая ему кислород:

— У меня нет времени на твой блеф. Где мой щенок?

Данил попытался схватиться за мои запястья, хрипя и дергаясь, но я непринужденно их стряхнул, впечатывая его рожей в парприз.

— Стас, — забулькал он, выпучив глаза, — я не знаю!..

Парприз безнадежно испортился от очередного акта убеждения Ветлицкого в том, что он очень неправ.

— Он где-то у тех, кто…

— … Жег моих детей в приюте! — рыкнул я. — Быстрее, Даня! Шевели мозгами! Куда едем?!

— Ладно-ладно! Но я там не управляю!

— Это мы потом обсудим. А если там не будет моего щенка, я с тебя шкуру спущу!

Говорить ему, что я спущу ее в любом случае, я не стал. Вскоре у меня была точка на навигаторе и Ветлицкий, хрипящий на переднем сиденьи. Он постоянно сглатывал кровь, заплевывая ей светлый дорогой салон, а меня начинало тошнить от этого запаха.

— Так с чего ты решил, что я прощу тебе покушение на меня? — решил разбавить я вонючую тишину.

— Я не покушался на тебя, — прохрюкал он, запрокидывая голову и тяжело дыша. — Знаю, ты думаешь, что это мои в тебя стреляли на стоянке. Но нет. Да и мои бы не промазали. Я таким шансом разбрасываться бы не стал. Сам был удивлен.

— Как интересно, — усмехнулся я невесело. — А все остальное — тоже не твоих рук дело?

— Ну почему же? Остальное — моих. Грех было тебя не добить, раз кто-то другой не смог.

Что-то он оборзел. Но снова бить я его не стал. А то прибью еще ненароком.

— И то верно, — процедил я.

— Тебя не оставят живого, Князев, — снова усмехнулся Ветлицкий. — Даже если меня прибьешь…

— Ну нам с тобой не привыкать расплачиваться шкурой за свои ошибки. Ты с потерей своей, смотрю, смирился. Даже торговаться не будешь?

— А есть смысл? — растянул он окровавленные губы в кривой усмешке, и я отвернулся.

Нет, надежд я не питал. Там, куда вел меня Данил, так легко не будет, как с его охраной на рабочем месте. Кроме того, его псам уже наверняка доложили обстановку. Меня будут ждать.

— Звони давай своим и булькай, что я оставлю тебя в живых в обмен на своего волчонка. — Хмурое молчание Ветлицкого в первые секунды мне не понравилось. Но потом я понял, что он просто едва ли не отъезжает от моих усилий с его допросом. — Звони давай! — рявкнул я.

Он встряхнул башкой и принялся набирать номер трясущимися руками.

— Обернешься — пристрелю как собаку, — неприязненно процедил я.

Пока он что-то мычал в трубку, я смотрел на дорогу, осознавая то, что действительно начал торговаться. А этого в моих планах не было. Но Марка так все же будет проще вытащить живым. А потом, я не хочу так умирать. Как собака, в перестрелке с теми, кого не успею привалить сам. У них всяко пуль больше, чем осталось у меня. Я же теперь хотел вернуться к Иве и сдохнуть с ее рукой в своей, уж если суждено. И гори огнем этот Ветлицкий. Пусть Горький с ним разбирается.

— Здесь направо сверни, — подал голос Данил. — У лесополосы тормози. Ребята привезут щас твоего щенка.

— Ты дебил? — глянул я на него, хватая за горло. — Один! Кто-то один!

— Само собой! Само собой! — заорал он.

— Придурок!

— Один! Привезет один!

А вот это было плохо. Я сдавал у него на глазах. Черт. Жажда жизни — она такая, толкает на компромиссы. А компромиссы демонстрируют слабость.

— Я все равно найду тебя позже и стяну с тебя шкуру, Даня, — отвернулся я, сбавляя скорость.

Только он задышал свободнее, растекаясь по креслу. Как-то быстро регенерирует. И не хрипит уже почти.

Я съехал с трассы, и машину затрясло на гравийной дороге. В лучах фар заскакали снежные мухи, и показалась лесополоса с остатками каких-то разваленных построек. На фоне открывшегося вида даже кладбище Горького уже не казалось таким унылым. Выйдя из машины, я прислушался — тишина.

— Звони, — коротко приказал Данилу, а когда он сообщил в мобильный, что мы на месте, схватил его за шкирку и вытянул из салона.

Он взвизгнул, стоило заломить ему руку и вжать мордой в землю.

— Тебе все равно не победить эту систему, Князев, — захрипел он, отплевываясь от грязи. — Ты ведешь себя тупо! Работал бы по шерсти, а не против, не стоял бы тут…

— Я хоть стою.

— Это пока. Нам с тобой не выжить. Ты меня не оставишь в живых, а другие — не дадут жить тебе. Не с таким послужным, Князев.

— Так ты выслуживался перед вышестоящим начальством? — презрительно усмехнулся я.

— Куда нам без начальства, Князев? Ты-то тоже не сам по себе…

Что за тупость он несет? Разве что с какой-то целью.

— Где мой щенок? — нетерпеливо потребовал я и замер. И тут же резко рухнул на землю аккурат за секунду до того, как раздался выстрел. И почему я позволил Ветлицкому раскрыть рот вообще? Понятно же было, что не просто так он разговорился! А еще стало ясно, что никаких переговоров со мной вести не собирались.

Ветлицкий дернулся куда-то в сторону развалин, а я вскинул пистолет.

— До скорой встречи в аду, Даня, — прохрипел тихо, и уже через вздох он рухнул с пулей в затылке, нелепо запрокинув голову. Я подобрался и окинул периметр взглядом, готовый кинуться в любую сторону. Дайте мне только один звук…

— Стас! — разорвало вдруг тишину отчаянным криком Марка, и меня подорвало пружиной.

Прошлогодняя трава хлестнула по лицу, когти вспороли сырую холодную землю, и вскоре ноздри заполнились чужим запахом пота, когда резкий порыв ветра сменил направление. Марк уже не кричал, но этого было и не нужно. Верзилы Ветлицкого и так завозились достаточно громко.