Мой бывший пациент (СИ) - Владимирова Анна

— Ива сказала мне, что я тебя совсем не знаю, — растеряно заметил Игорь. — Она права.

— Той ночью, когда меня подстрелили, я шел к тебе. Отец просил с тобой поговорить. — Не знаю, зачем я ему это сказал. — Но я так и не придумал, о чем.

— Ну, теперь у нас есть общая тема — Ива. Если ты сделаешь ее счастливой, я буду только рад.

А я вдруг отчетливо понял — не сделаю. Не успею. Нет в этом мире хэппи энда. Не в моей страшной сказке. Да, Ива дала мне время. Но оно ускользает. Если Горький не вышел на связь, значит ему не с чем. А мне пора собираться за Марком.

— Можно мне увидеть отца?

Игорь кивнул:

— Конечно.

Глава 10

Больничные дела накрыли лавиной. Поступившие вчера дети с пожара в доме Стаса были повесткой номер один. Отец Князевых — второй по важности. Третья проблема была в режиме усиленной охраны больницы. Остальную текучку Маркович разрулил блестяще, и я сразу умчалась по повесткам.

Осмотр детей и отчет об их терапии заняли большую часть времени. Но все, к счастью, были стабильны. Даже Семен. Несмотря на ожоги и сильные обезболивающие, парень держался молодцом. Само собой, регенерация его спасала не хуже усилий врачей.

А вот отец Князевых вызывал опасения. Он временами приходил в себя, но был еще слаб, поэтому его держали на седативных. И природная регенерация ему не помогала вовсе. Она просто не включалась от кровотечений, которая случалась уже два раза после первой операции. Когда Игорь говорил мне, что его отец стабильно-тяжелый, я надеялась на лучшее и была уверена, что опасности нет. Но она была.

В общем, когда я случайно глянула на часы в мобильном, обнаружилось, что Стаса я не видела уже три часа. Не говоря о том, что все еще была в спортивном костюме, перепачканном сажей. И не позвонить же ему.

Выйдя в коридор, я прислонилась к стене и набрала Игоря.

— Освободилась? — отозвался он.

— Частично. Где Стас?

— У отца.

Я тяжело вздохнула.

— Как раз хотела поговорить с тобой о нем. Ты где?

— В ординаторской на третьем, — устало выдохнул он. — Кофе будешь?

Когда я, наскоро переодевшись, показалась в ординаторской, меня ждали кофе и хмурый Игорь.

— Как ты? — заглянула я ему в глаза, усаживаясь на стул за стойкой. Игорь отложил планшет:

— Я в норме. Стас, что очень удивляет, тоже. — И он подтолкнул мне папку с отчетом. — Функция сердечной мышцы восстановлена. Анализы крови в норме. Осталось понять, какая цена.

И он прямолинейно посмотрел мне в глаза.

— Узнаю — сообщу. Давай об отце…

— Я не знаю, что тебе сказать. — И он откинулся на спинку стула, переводя взгляд в окно. — Я сделал все.

Злился.

— Не сомневаюсь в этом.

— Он будто не хочет жить, — цедил Игорь. — Или не хочет, чтобы я его спасал. Или еще что-то… Но там, где я даю хорошие прогнозы, все летит к чертям. Ткани рвутся, лопаются сосуды. Уже два раза экстренно оперировали.

— Я знаю. Игорь, — я дождалась, пока он посмотрит на меня, — так бывает. Ты не виноват.

— Я знаю. Мне просто жаль, что я не нашел в себе силы вернуться к нему раньше. А теперь может стать поздно.

Я поднялась, подошла к нему сзади и обняла за плечи, прижимаясь к его щеке:

— Держись.

Он обхватил мои запястья на своей груди:

— Ну а ты?.. Как у вас со Стасом?

Я усмехнулась, выпрямляясь:

— Хороший он у тебя. Я не устояла.

Игорь усмехнулся.

— Еще несколько дней назад я бы ему не позволил к тебе приблизиться. А теперь…

— Что?

— Теперь я благословил его на отношения с тобой, — изумленно покачал он головой, улыбаясь. — Мы действительно будто все немного сошли с ума в эти дни.

— Что тебя заставило изменить свое мнение? Еще позавчера ты рычал мне в трубку.

— Когда ты сказала о приемных детях, это прозвучало очень странно. Настолько, что я решил, что у меня глюки и надо выспаться. Я считал Стаса махровым эгоистом. А потом, я же общался с этими детьми все это время, пока они тут. Мальчишки много всего рассказали. О жизни до того, как их вытащил Стас, и как им хорошо теперь. Все они стараются отплатить за новый шанс, учатся, работают. У них — настоящая стая, семья. И ведь эти его дети из приюта — лишь часть от тех, кого ему удалось изъять. Их просто не смогли никуда пристроить. — Он помолчал немного, опустив взгляд на планшет. — И мой отец все это знал. Он помогал Стасу.

— Отец не мог просто прийти к тебе и сказать, что Стас не такой, каким хочет казаться. Это всегда было ваше личное дело…

— Конечно, не мог, — нахмурился Игорь. — Да я и не испытывал никогда особой злости на брата. Пока он не положил на тебя глаз, по крайней мере.

Я усмехнулась, а Игорь улыбнулся.

— Когда это все закончится, может, соберемся все вместе? Вы и мы с Яной. Или это вообще полное безумие?

— Нормальное такое безумие, — улыбнулась я. Только даже Игорь не мог предсказать, по какому все же поводу мы соберемся, если вообще сможем… Стало беспокойно настолько, что сердце уже привычно разогналось в груди. — Я пойду поищу Стаса.

— Я с тобой, — тяжело поднялся он.

— Как Яна?

— Спит в моей комнате тут. Я только что ее проведывал.

— Ох, Князев, — усмехнулась я. — Ты из тех, кто берет дом на работу, а не наоборот.

— Зачем выбирать, если можно этого не делать? — улыбнулся он, открывая мне двери. — У нее как раз выходной.

И я только тут заметила, как легко мне стало говорить с Игорем о Яне. Я настолько привыкла к тому, что тема его личной жизни сжимает мне сердце, что и не сразу заметила, что это прошло.

Но и теперь сердцу не было покоя — оно сжималось от тревоги за Стаса.

***

Я смотрел на отца, чувствуя незнакомое спокойствие. Дурное, отчаянное, затхлое спокойствие, от которого будто вот-вот перестанет биться сердце, и я свалюсь в погребальную яму. И виной тому совсем не дурные предчувствия…

Горький позвонил на мобильник Игорю, когда тот закончил перевязку. Откуда узнал, что я рядом — второй вопрос. Главное — он попросил меня ждать. Понятно, что Давид не может быстрее, иначе информация о нем где-то всплывет, и Марку придет конец. Также было понятно, что ждать возможно придется долго.

Я соврал, что подожду.

Потому что не знал, сколько у меня времени.

Игорь сказал, что мое сердце в норме. Но Ива не стала бы просто так искать мне доноров. Значит, это не гарантия, и неизвестно, когда я снова окажусь между этим светом и тем.

— Пап, — хрипло позвал я, — ты должен поправиться. Может так случиться, что за моими беспризорниками будет некому больше приглядывать. А мы с тобой не можем оставить их одних…

Я потянулся к кушетке и взял его за руку.

— И с Игорем мы, кажется, пришли в норму. Правда, не моя это заслуга, но все же. Думаю, дальше будет все хорошо. Ты должен это увидеть.

У кого-то все точно должно наладиться.

Но не у меня.

Потому что мне нужно вытащить своего щенка. И воздать твари, которая решила, что может стрелять в тех, кто мне дорог, по заслугам. Задача непростая, но для того, кто уже ничего не боится — вполне подъемная.

Найти Данила Ветлицкого будет не сложно. Горький же сказал, что тот из кожи лезет, изображая примерного гражданина. Ветлицкий уверен, что я до него не дотянусь. Что все, на что меня хватило — выжить после пулевого и куда-то сбежать от распоряжения о задержании. Скотина ведь только поэтому разорил мою нору, уверенный, что я уже не заступлюсь за своих. Но сдохнуть и не объяснить ему всех его заблуждений я не могу.

Я сжал ладонь отца крепче и следом выпустил, поднимаясь. Оставалась одна задача — незаметно уйти из больницы тем самым черным ходом, через который меня вела Ива. Ключи от ее машины я подло спер.

Простит ли она мне, что я ни во что не поставил ее трогательное предложение «жить долго и счастливо» вместе? Надеюсь, нет. И еще хотелось надеяться, что она делала его серьезно.

Я вышел из палаты отца в коридор, погруженный в мрачные мысли, и едва успел осознать, что внутри снова застучал стук ее шагов. Прямо как в первый день, когда ее увидел. Скользнув за угол, я замер, прислонившись к стенке и прислушался. Ива и правда объявилась на этаже — кажется, направлялась к отцу. Я слышал ее шаги, запах и частое напряженное дыхание и еле сдерживался, чтобы остаться на месте. Но вот она взялась за ручку дверей палаты отца и вошла внутрь. Щелкнул замок, а я оттолкнулся от стенки и быстро зашагал к противоположной лестнице.