На золотом крыльце (СИ) - Капба Евгений Адгурович

А еще можно было пойти на работу в опричнину. Там на производствах вполне использовали магический труд, и тут телекинетик бы очень пригодился, на любой артефактной или алхимической фабрике, да и просто: в приборо- или машиностроении, или — в аварийной магбригаде, где угодно. Но вообще, и без прямого использования статуса мага можно было неплохо устроиться. Я уже понял это, собирая мебель. Почему бы не пойти по стопам Королева? Открыть в каком-нибудь сервитуте мебельный бизнес,скручивать гарнитуры для прихожих и спален, и копить деньги на книжный магазин. Я если потренируюсь еще, то с помощью телекинеза и один справлюсь! Вполне реализуемо.

Но это все — разные варианты плана «Бэ». Я все-таки намеревался получить вторую инициацию, и стать большой шишкой: знаменитым телекинетиком и тайным мощным менталистом. Для этого я готов был пойти на многое, приложить максимум усилий. Я ведь, в конце концов, намеревался дать папаше по лицу, а он явно маг не из последних. Интересно только — какая специализация? Я бы заранее тактику прорабатывать начал. Ясно одно — не телекинетик, точно… Семьи с этим даром точно можно исключать. С остальными есть вопросики.

Тренируя концентрацию у Полуэктова и вместе с ним же упражняясь в тонкостях владения эфиром, я за эти несколько дней сумел повторить фокус с вентилем, который я провернул — в прямом и переносном смысле, сразу после инициации. Теперь я мог не только тянуть и толкать предметы, но и вращать их! Если они были подходящего размера, конечно. Прогресс? Прогресс. А еще я двигался по пути концентрации, тренировал силу воли и игнорировал коленки Ермоловой на занятиях, хотя это и было офигенно сложно.

Потому что она продолжала себя странно вести. Вроде бы и улыбалась мне, и здоровалась, а сидеть рядом с собой не пускала. И явно отстранилась — даже просто на перемене поболтать не походила. А я и не настаивал: один раз сделал попытку — не прокатило, а потом уже и не пытался. В конце концов, если мы говорим о достоинстве, то навязывать кому-то свое общество — точно дело недостойное. Даже если очень хочется.

При этом на занятиях у Яна Амосовича мы все еще работали в паре — отрабатывали друг на друге разные полуэктовские практики на внимание к мелочам, микроконтроль, умение сосредотачиваться на одном предмете или — на нескольких. Вот там, в аудитории по концентрации, она, если задание требовало того, брала меня за руку, или смотрела в глаза, или сидела, тесно прижавшись… И не отодвигалась. Будь я ей противен — точно бы отодвинулась!

Но у меня и без Эльвиры дел и переживаний хватало. Например — я наводил порядок в Библиотеке. Это было увлекательно — расставлять там книги по системе, структурировать это огромное хранилище знаний, на ходу определяя, какой их сегмент на данный момент для меня важнее. Сметать с них пыль, протирать корешки, перелистывать страницы. И потом, в реально мире чувствовать, насколько чище стал разум, как легко текут мысли, приходят нужные решения и ответы!

Я выделил целый большой шкаф под самой яркой хрустальной лампой, в отлично освещенном месте, выгреб оттуда кучу всякого бумажного хлама с въедливыми текстами дурацких песенок, порнографическими комиксами, списками обид и оскорблений, нанесенных мне лет в шесть или десять людьми и нелюдями, на которых мне давно было наплевать. Убрал оттуда также описание идиотских рекламных роликов и видеоклипов, целую тонну депрессивных стихов и всякой такой прочей страдальческой подростковой дичи — и не выкинул, нет. Задвинул в самый дальний угол. Это тоже — мое, это тоже — я, но забивать этим столько места — увольте.

И начал потихоньку выставлять то, что казалось нужнее всего. Конечно — материалы по магии, спорту, бизнесу, отношениям между людьми, учебным предметам… Ну и кое-какие обгорелые книги Королева я тоже поставил там же. Кикбоксинг, например, занял прочное место в моем сердце и разуме, я проваливался в описания тренировок и спаррингов, перечитывал схватки «бело-синих» с другими клубами, и постепенно понимал, почему Руслана Королева звали Королем. Не из-за фамилии, нет… Он и вправду был дьявольским уличным бойцом в молодости, я и мизинца его не стою!

Мих-Мих на тренировках по кулачке сначала цыкал зубом, наблюдая за моей отработкой хай-киков и бэкфистов, а потом сказал:

— Ну, если не в «русской стенке», то в индивидуальном первенстве и в поединке застрельщиков это может тебе помочь. Да и… Хм! Ты неплохо настрелял Вяземскому. Интересная техника, похоже на то, что я видел в Корее… И из Сиама кое-какие элементы. Давай, я покажу тебе упражнения на растяжку.

Вообще-то за это время я «настрелял» еще двоим аристократам — тому борзому блондинчику, и второму, коротко стриженному забияке. Блондинчик, Щавинский его фамилия, оказался магом земли, но он и подумать не мог, что ему придется вступить в противоборство с безобидными на первый взгляд рубашкой и брюками! Я его здорово сбил его с толку, когда собственная одежда принялась колбаситься у него по всему телу дергая в разные стороны. Мне это дало возможность подступиться и навешать ему врукопашную. Правда, потом я провалился в камень площадки по грудь, и тут уж он взял свое, конечно… Я снова проиграл, но теперь меня воспринимали максимально серьезно.

Строев, второй забияка, который постоянно подпевал Вяземскому, был парнем энергичным. В буквальном смысле слова! Он пускал искры по щелчку пальцев, что-то вроде стричек Полуэктова, но посерьезнее — пресловутые двести двадцать вольт там точно проскакивали! И не постеснялся заявиться на площадку голышом, даже не потрудившись попросить девушек удалиться. Девушки охали, ахали, но оставались. Стесняться Строеву было нечего — всё у него там было нормально, и погода в мае стояла теплая, так что впечатление о себе он не испортил. Да и фигура подтянутая, спортивная: он в команде по киле капитанил.

Он думал меня шокировать — и своим видом, и своими электрическими способностями. Но я просто снял кеды — и крепко его побил летающей обувью, бегая от него по всей площадке босиком. Вместо того, чтобы пускать в меня искры, он тряс голой задницей и голой передницей перед толпой народу, отмахиваясь от вонючих интернатских кедов с резиновой подошвой. Нет, в конце концов он собрался с мыслями, и, несмотря на пинки и шлепки резиновых подошв, поставил эту их чертову универсальную защиту, которая мои кеды отбросила фиг знает куда. И потом уже добрался и до меня со своим электричеством: долбанул как положено, меня пробрало до костей, если честно. Ему ничего не стоило после этого поставить мне ступню на грудь, и Строева тоже, как и Вяземского, и Щавинского объявили победителем. Но ей-Богу, этот парень был весь пятнистый от синяков, я его нормально кедами отпинал.

С тех пор я таскал в кармане здоровенные гайки, которыми поделился со мной Людвиг Аронович — на всякий случай. Сила телекинетика — в манипулировании предметами, и, значит, нужно сделать так, чтобы под рукой всегда были подходящие штучки. Если бы я был героем из кино — завел бы себе какую-нибудь шляпу с острыми стальными полями, обшитыми кожей, бронированные перчатки, пояс с титановой цепочкой внутри и прочую дичь. Но я — не киношный герой. Я — голодранец. Потому — гайки в карманах. И тяжелые рабочие ботинки, как оружие последнего шанса.

О дальнейшей экипировке подумаю, когда деньгами разживусь. Это — мысли завтрашнего дня! Так, кажется, говорил один из моих любимых современных писателей.

Вообще-то выставлять телекинетика сражаться на почти стерильной арене — явная несправедливость и перекос в сторону одного из поединщиков. Но вызовы-то бросал я, значит — условия могла определить вторая сторона. Тут никого не интересовала справедливость: боишься что проиграешь — молчи в тряпочку и знай свое место. Не смей поднимать голос на того, кого считаешь сильнее себя! А я не думал, я знал, но мне было офигенно интересно планировать и продумать каждый поединок, просчитывать слабые стороны соперника и представлять себе, как я ему наподдам, и как мне так проиграть, чтобы получилось не стыдно. Мечтать об оставшихся трех дуэлях было интересно: я всё пытался сочинить, что могу эдакого вытворить, и станут ли они все приходить на бой голыми? Меня смех разбирал от этого, если честно.