На золотом крыльце (СИ) - Капба Евгений Адгурович

Что-то хрустнуло, щелкнуло — и окно открылось!

— Никому не говори, мин херц, — сказал он. — А мы работу закончим, возьмем расчёт — и я уйду в отпуск. А потом дубликат сделаю, есть у меня специалисты…

Это звучало скверно: какие-то гномские специалисты могут сделать дубликат от ключ-карты, которая открывает все двери в магическом колледже? Нет, ну, может, и не все. Насколько я знал, преподы свои кабинеты и личные шкафчики еще и магическими печатями прикрывают, но все-таки… Все-таки мне становилось гораздо более понятно, как те злоумышленники из туалета тут орудовали. Но я ничего не сказал, да и впредь не скажу: подставлять Людвига Ароновича было бы последним делом. Я просто полез следом за ним в окно и уже на той стороне спросил:

— А деньги?

— Дадут тебе денег. Может быть, даже сегодня! Оплата сдельная, работнули мы ударно. Тысячу получишь чистыми, это как минимум!

Я присвистнул даже. Тысяча денег — это… Ну, есть такие взрослые месячные зарплаты, например. Я не прям, чтобы сильно во всем этом разбирался, но объявления в газетах по поводу вакансий читал. Вахтер или дворник в земщине зарабатывали примерно восемьсот-девятьсот денег, квалифицированный рабочий на заводе — около двух с половиной или трех тысяч. Конечно, в опричнине все было гораздо жирнее, и те же программисты, магспециалисты или стоматологи в какой-нибудь Ингрии или опричных районах Москвы получали на базовом уровне восемь или десять тысяч денег. По ценам я тоже не особенно ориентировался, но хлеб в земской Пелле в магазине стоил две-три деньги, капучино в кофейне — четыре, килограмм курятины — что-то около десяти денег. По крайней мере, в рекламном буклете, который я нашел на скамейке недалеко от Клетки, можно было прочесть именно это. И тысяча смотрелась довольно солидно! У меня ведь есть трехразовое питание с какой угодно добавкой и крыша над головой — так что на эту тысячу можно было действительно что-то КУПИТЬ!

— А как — наличкой дадут? — уточнил я.

Вопрос меня волновало серьезно. Деньги — это деньги!

— Ты думаешь, тебе монеты в карман сыпать станут? — хохотнул кхазад. — Мы ж не в сервитуте! Базовый счет уже оформлен, уверен — канцелярия и ай-ди браслет тебе заказала, и его доставили, лежит, небось, в ящике, дожидается. Ты ж трудоустроенный гражданин, даром, что несовершеннолетний. Солидно!

— Солидно, — признал я. — Давай уже быстрее все сделаем.

— Что, скорее первую зарплату хочешь на счету увидеть, мин херц? — гном смотрел на меня с прищуром.

— Хочу, Людвиг Аронович! — решительно кивнул я. А чего тут было скрывать?

И мы принялись за работу. Сначала сделали кабинет: собрали письменный стол, диван (ну там только бортики присоединить нужно было), этажерку и стулья. Потом — стандартную, самую обычную комнату. Я уже хорошо освоился с телекинезом — для своего уровня, конечно. Мог одновременно без рук удерживать и полочку, и два шурупа, что позволяло наживлять и скручивать гораздо быстрее. А еще я закрутил пару саморезов без шуруповерта! Туговато, но ДСП поддалась, и все получилось. Толкать предметы я уже умел, вращать — тоже. А вместе — очень полезный навык для мебельщика!

Увлекшись работой, я вздрогнул, когда из кармана спецовки у Людвига Ароновича вдруг раздались грохочущие звуки неофициального гимна всех кхазадов государства Российского. «Дигги-дигги холл» надрывался из динамика телефона!

— Ай-ой! — откликнулся столяр, принимая звонок. — Студент? Какой студент? Тито-о-ов? Да, заканчиваем последнюю комнату, хорошо работает. Кто поговорить? Зачем? А можно, мы закончим? Ну и что, что Сыскной приказ? Работать надо! Ну, пусть кофе попьет! Дело есть дело! Заместитель… Да хоть два заместителя, доннерветтер! Работа, соображаете? Если всякие заместители так к работе относятся, так пусть пойдут и кинутся головой в навоз… Ну, дайте мне ему трубочку, как его зовут? Рикович? А по имени-отчеству? Во-о-от…

Он отнял телефон от уха и сказал:

— Тебя какой-то хер из Сыскного приказа хочет, мин херц… Подожди-ка… — он снова приложил аппарат к уху. — Ай-ой! Хуябенд, Иван Иванович, с вами Людвиг Аронович разговаривает, Лейхенберг моя фамилия, йа-йа. Мы с Михаилом заканчиваем работу, понимаете? У нас осталось скрутить две кровати, мы неделю трудились на сборке мебели, как полагается. Тут эта думмкопфише фрау мне говорит, что вы важный заместитель и не поймете, если мы закончим свою работу в ближайшие полчаса. Но у парня — первая зарплата в жизни должна быть сегодня, это ведь важнее, чем эрсте хохцайтснахт с невестой! Вот! И я говорю — бывают и нормальные заместители! С вами приятно иметь дело. Ни минуты не задержу, докрутим последний болт и сразу отправлю его к вам. Да-да, из тех самых Лейхенбергов. Говорящая фамилия? О-хо-хо-хо! Приятно иметь дело со знающим собеседником. Йа-йа, и я рад…

Он сунул телефон в карман и сказал мне:

— Никакой не хер, а порядочный человек. Это Зинка — дура тупая. А он — с пониманием, хоть и заместитель! Давай, заканчивать нужно, я тебя на двадцать минут отпросил.

Удерживая кровать на боку, чтобы Людвигу Ароновичу было удобнее закручивать болты шестигранником, я на несколько секунд провалился в Библиотеку и нашел там словарь шпракха — общеупотребительного гномского наречия.

На букву b я нашел berg — это значило «гору». А на букву l нашел «leiсhen» — и тут речь шла о трупах. Нифига себе — говорящая фамилия!

* * *

В директорский кабинет я пришел сразу с работы: в рабочих ботинках, комбинезоновых штанах и серо-красной универсальной куртке, которая с самоподгоном. За столом на своем месте сидел Полуэктов и хмурился. В одном из кресел расположился тот самый менталист, закинув ногу на ногу, и что-то читал.

— Значит, на сборке мебели работаете? — поинтересовался Иван Иванович Рикович, рыжий и бородатый заместитель чего-то там из Сыскного приказа, разглядывая, как оказалось, мое личное дело, распечатанное на бумаге.

— Подрабатываю, — кивнул я.

— Что значит — «подрабатываю»? — он даже бумаги отложил.

— Учусь в колледже, программу общеобразовательной школы заканчиваю, а мебельщиком — по договору подряда, — пояснил я.

— ТитОв, Михаил Федорович, однако… Из Специнтерната — в Экспериментальный колледж. А до этого — опекунская семья, — пробормотал задумчиво сыскарь.

Он просто тянул время, говорил, чтобы говорить. В беседе вслух не было вообще никакого смысла. Я нутром чуял, как его эфирные щупальца пытаются залезть мне в башку, но постоянно отдергиваются, как будто обжегшись. Но комментировать все это мне казалось не с руки. Я ведь понятия не имел, что за тип этот Рикович, и чего от него ждать.

— Как думаешь, что здесь происходит? — Иван Иванович повертел пальцем. — Зачем кому-то чьи-то волосы?

— Кто-то собирает генетическую базу учеников? — предположил я. — Чтобы потом армию клонов сделать и завоевать мир? Или может — ритуалы проводить? Накрутит кукол вуду и станет в них иголки тыкать, а у студентов успеваемость понизится. Диверсия под магобразование Государства Российского?

Ян Амосович молчал, хотя, если смотреть в эфире — то от него исходило яркое, яростное свечение. Его, если можно так выразиться, аура время от времени выдавала настоящие протуберанцы и огненные вихри всех цветов! Похоже, директора все происходящее жутко раздражало. Я думал — он посмеется.

— И клонирование, и ритуалы подобного толка — вне закона на территории Государства Российского, — зачем-то напомнил Рикович серьезным голосом. — Нужно обладать отчаянной храбростью и даже — безрассудством, чтобы творить такое на опричной территории, и тем более — в кампусе, где каждый преподаватель — полноценный маг с опытом рейдов в Хтонь или боевых действий.

— Или они храбрые, или — тупые, — пожал плечами я. — Или у них нет другого выхода.

— Так, ладно… — сыскарь встал со своего места. — Ян Амосович, кто ему защиту ставил? Это же нечто монструозное!

— А вы взгляните, кто был его опекунами, — ухмыльнулся Полуэктов.