Эмуляция: Иллюзия Контроля (СИ) - Гориллс Егор

Конечно же, им ничего не дали. Даже намёка. Даже доступа к обрывкам записей. Слишком опасно, слишком рискованно. В «неправильных руках» эти знания могли превратиться в катастрофу, и потому их предпочли оставить под замком.

И тогда выбора у Ниты и Сэма не осталось.

Им пришлось воровать. Запугивать. Подкупать тех, кто был слабее. Влезать туда, куда не имели права. Прятаться в тенях, убегать по крышам, скрываться в подземных ходах. Они делали всё то, что раньше считали недопустимым. Каждое их действие было незаконным, каждое заслуживало смертной казни, если бы их поймали.

Но на кону было слишком многое. Слишком.

Они знали: промедление значит конец. Они уже опаздывали, и дальше тянуть не было смысла. Именно сейчас они стояли в одном шаге от того, чтобы украсть главный секрет. Секрет, ради которого народ Ниты работал тысячу лет. Секрет, от которого зависела возможность повернуть время вспять. Секрет, от которого зависело всё.

Сэм наклонился ближе. Его глаза блеснули, а на губах появилась злая, чуть безумная улыбка. В ней читался вызов, азарт, и то самое чувство, которое он испытывал всегда, когда оказывался в своей стихии — там, где каждая ошибка становится последней.

— Ну, рискнём?

Нита встретила его взгляд. В её глазах не было сомнений, только решимость и тень боли за то, что ей приходится предавать свой народ ради всех остальных.

— Рискнём, — сказала она твёрдо, и её голос прозвучал громче, чем она рассчитывала.

Они переглянулись. И этого хватило. Решение принято. Пути назад больше не существовало.

Глава 15

— Ну привет, капитан, — произнёс я, глядя на Коновалова, который выглядел… удивительно нормально.

Ни испачканных грязью крыльев, ни вздувшихся вен, переливающихся чёрной энергией, ни тела, раздутого хаотической силой до безумных размеров. Передо мной стоял обычный человек. Даже одежда на нём была простая: выцветшая военная форма без знаков различия, слегка поношенная, но чистая, как будто он только что вернулся с обычного задания.

— Привет, Максим, — капитан улыбнулся и неторопливо поднялся со стула. Его движения были спокойны, уверены — почти расслабленны. Он подошёл ближе и протянул руку.

Мы обменялись крепким рукопожатием, и Коновалов жестом пригласил меня к столу. На столешнице ровными стопками лежали документы, схемы, блокнот с записями. Всё выглядело так обыденно, что на мгновение я усомнился в своих ощущениях. Комната напоминала кабинет полевого командира — простой, организованный, даже уютный в своей суровой функциональности.

Но чувства меня не обманывали. Я ощущал Хаос в нём — много, густо, тяжело, как раскалённый металл под тонким слоем кожи. Этот Хаос был другим. Не тот, что растлевает и уродует, не зловонная грязь Пастыря, выжигающая всё живое. Нет, этот был ближе к тому, что жил во мне. Первозданный. Чистый. Сырой и хищный, как пламя костра в ночи, ещё не тронутое пеплом.

В груди капитана бушевало пламя. Оно било в ритм его сердца — тяжёлое, гулкое, готовое в любой момент прорваться наружу. Но Коновалов держал его. Сдерживал с нечеловеческим усилием, будто каждый вдох давался ему ценой шага по острию лезвия. На лице — спокойствие, почти равнодушие. В глазах — бездна.

— Какими судьбами в нашем захолустье? — спросил я, пытаясь скрыть нервозность за лёгкой насмешкой.

— Вот, решил помочь, — ответил он спокойно, так буднично, словно речь шла о починке сломанной техники, а не о заражённой зоне и Хаосе, выжигающем города. — Вижу, что вы не справляетесь.

— Да уж, — я мрачно кивнул. — Мы тут все немного обречены… и скоро умрём. А как ты собрался нам помочь?

— Ты же видел ребят снаружи? — капитан слегка наклонил голову, уголки губ тронула едва заметная улыбка. — Это и есть выход.

Я нахмурился, не понимая.

— И в чём смысл? — удивлённо спросил я. — Когда вернётся Пастырь, всё это будет бесполезно. Ты ведь видел его войско? Оно бесконечно. Собрано из тысяч миров. Миллиарды существ, которые просто сотрут нас в порошок.

— Видел, — спокойно подтвердил капитан. — Даже был частью этого войска.

Я непроизвольно напрягся, а он продолжил всё тем же ровным голосом:

— Я много где побывал за это время. Шёл по мирам, которые уже сожрал Хаос, видел, как рушатся цивилизации, и кое-что понял…

Он сделал паузу, подбирая слова, а я почувствовал, как пламя в его груди вздрогнуло, словно от сильного порыва ветра. Комната будто стала меньше, воздух — тяжелее.

— Ты в курсе, что он использовал тебя как маяк? — перебил я, не отводя взгляда.

— Конечно, — ответил он ровно, но я заметил, как в глубине его глаз мелькнула короткая, яркая вспышка злости. — Не сразу, но понял.

Он сделал паузу. Его дыхание стало чуть глубже, будто он готовился к чему-то важному.

— Так вот, — продолжил капитан тихо, но с нажимом. — Я понял главное: твой Хаос… старше. И сильнее. И когда Элла дала мне силу бороться с моим… я словно зажёгся изнутри. Твой огонь перекинулся на меня. Теперь я такой же, как ты. Я сохранил разум, чувства… даже своё тело. Видишь?

Он протянул руки — обычные человеческие руки, без шрамов и мутаций, чистые и сильные.

— И я могу дать этот огонь другим, — сказал капитан. Его голос звучал спокойно, но в нём слышалась стальная решимость. — Пока что он слабый, но я делюсь им с теми, кто заражён недавно. С теми, чья душа и разум ещё не уничтожены до конца. Для них это лекарство. Шанс вернуться.

— У нас есть вакцина для тех, кто ещё чист от Хаоса, — кивнул я, вслух складывая части головоломки. — А если ты сможешь давать шанс тем, кого зараза уже коснулась… тогда это хоть немного продлит… кхм, наши жизни.

— Агонию, ты хотел сказать? — усмехнулся капитан, но в его улыбке не было ни капли радости. — Да, я понимаю твой настрой. Победить в этой войне будет сложно. Почти невозможно.

Он сделал шаг ко мне, и я почувствовал исходящее от него тепло — жар костра, скрытого под кожей.

— Но тебе не нужно спасать всех и сразу, — продолжил он спокойно, словно говорил о чём-то очевидном. — Тебе нужно одно: убить Пастыря. Вот и всё. Когда он придёт сюда, чтобы забрать последний мир.

— Кстати, а почему он оставил нас напоследок? — нахмурился я. — Ты не знаешь?

— Я мало с ним общался, — Коновалов пожал плечами, будто речь шла не о величайшей угрозе во вселенной, а о соседе по лестничной клетке. — Но понял одно: он одержим ритуалами. Цепляется за них, словно за часть собственного образа. Для него это не просто война. Это театр. Каждый его шаг должен быть символичен. Хотя, если честно, смысла в этом особого нет.

Он на секунду замолчал, взгляд его ушёл куда-то вдаль, будто сквозь стены, словно он видел больше, чем мог позволить себе сказать.

— Этот мир для него особенный, — тихо продолжил капитан. — Его дом. Когда он «спасёт» все остальные вселенные, очистит их от Системы и Порядка, он вернётся сюда. Чтобы завершить ритуал. Чтобы поставить точку. Мы будем последними в его списке. Последнее блюдо, оставленное себе на десерт.

— Да, я заметил за ним склонность к пафосным речам и театральщине, — кивнул я. — Прямо дешёвый киношный злодейчик.

— Так он борется, — спокойно сказал Коновалов.

Я вскинул брови.

Борется?

Эта мысль ударила меня, как молот.

Пастырь борется… с Хаосом?

Я никогда раньше не рассматривал это под таким углом. Но чем больше я прокручивал его слова, его поступки, тем яснее складывался пазл. Ему незачем было оставлять меня в живых. Зачем все эти вычурные речи, этот спектакль, этот шанс, который он словно подсовывает мне сам?..

Он пытается помочь?

Помочь… продолжая выжигать миры, заражать их скверной, топтать города и стирать миллиарды душ в пыль. Человеческий разум не мог назвать это помощью. И всё же.

Сквозь пафос, сквозь кровь и смерть чувствовалось: он оставляет мне роль. Будто сам верит, что именно я смогу его остановить.

Только вот вопрос — смогу ли?