Испытание огнем (СИ) - Туманов Август

Мой друг остановился в центре площадки, его глаза скользнули по толпе, не задерживаясь ни на ком, и наконец остановились на мне. Я почувствовал, как сердце пропустило удар.

А потом он улыбнулся — холодно, едва заметно, будто зная тайну, которую никто из нас не поймёт.

— Не ждали? — спросил он. Его голос был низким, спокойным, но в нём прозвучала такая сила, что казалось воздух стал ещё тяжелее.

Я открыл рот, но слова умерли в горле. Высокий попятился, кряжистый сглотнул, а Алексей шагнул ближе. Серпообразный знак на его лацкане отразил закатный свет и блеснул. Я смотрел на него, своего друга, и думал: это спасение или конец?

Глава 15. Танцующий круг

Стоя у своей «Калины», я положил руку на тёплый капот, ещё не остывший после дороги. Площадка за бетонным заводом дышала заброшенностью: ржавые ворота дрожали на ветру, как больные зубы, а над цехами гудела одинокая лампа, бросая пятна света на трещины асфальта.

Небо, серое и тяжёлое, только начинало темнеть — до ночи далеко, но света уже не хватало. Никак напряжённо сидел у моих ног, осматривая площадку. Я потёр ладонь — метка молчала, но, когда Алексей заговорил, по коже пробежал холод, заставивший её шевельнуться. Никак ткнулся носом в мою ногу, его взгляд метнулся к пустому цеху, где мелькнула тень. Хотя, может и показалось.

Роман топтался у задней двери машины, теребя рукав своей потёртой куртки. Пот стекал по его вискам, глаза метались, бегали, не находя для себя достойного места, чтобы остановиться. Я заметил красное пятно на его запястье, очень похожее на ожог. Двоюродный брат, которому я безмерно доверял, предал меня, и это жгло хуже метки на ладони. Помню, как он клялся бросить свои делишки после истории с долгом пару месяцев назад, а теперь стоит, прячет ожог, как вор — краденое.

Я бросил взгляд на внедорожник в стороне. Катя сидела так же за тонированным стеклом, неподвижная, как восковая кукла. Когда ты стала такой, Кать? И почему я до сих пор не могу тебя выкинуть из головы?

Деловые переговорщики стояли в центре площадки, переминаясь с ноги на ногу. Высокий пытался выглядеть уверенно, но его пальцы начали теребить манжет белой рубашки. Тот, что пониже пыхтел, как паровоз и пытался ослабить непослушный галстук. Эти люди определённо знали человека, который сейчас приехал. И, по неизвестным мне причинам, боялись его до дрожи.

— Ну, — начал Алексей. Голос его был спокойным, с лёгкой насмешкой, словно он пришёл на пикник, а не на бандитскую разборку. — Вижу, представляться мне не нужно. — Он остановился в паре шагов от бандитов, встряхнул кистями, чуть наклонил голову, и его глаза блеснули, как лёд под фонарём. — У вас претензии к моему другу? — Он кивнул на меня, не глядя.

Никак неподвижно стоял около моей ноги, его глаза следили за каждым движением Алексея. Я же замер, как вкопанный, и думал: Лёха, почему от тебя веет чем-то таким, от чего хочется бежать? Метка молчала, но в груди начало теплеть.

Высокий кашлянул, шрам на щеке побелел и стал меловым. Он попытался улыбнуться, но губы дрогнули, и получилась гримаса человека, которого ударило током.

— Претензий нет, Алексей Викторович, — высокий сглотнул, шрам шевельнулся. — Просто… мелкое недоразумение. Ваш друг влез в нашу схемку. За старуху вписался, Нину эту… Наших повалил, дважды! А мы эту тему на районе держим. Это удар по нам, по имени. Общество не поймёт, если мы спустим.

— Имя — это всё, — кряжистый сплюнул. — Таксист борзеет, а мы молчим? Но раз вы сказали, мы… подумаем.

Я сжал кулаки, ногти впились в ладони. Это же вы Нину Семёновну решили под нож пустить за ваши делишки с квартирами! Я хотел влезть в разговор, сказать, что они гниды, но Никак фыркнул — мол, не надо, не время. Я взглянул на Катю в окне внедорожника. Её лицо не двигалось, но мне показалось, что она смотрит на меня. Пустота её глаз резала осколком стекла.

Алексей поднял левую руку и уголовники замолчали, как будто кто-то выключил радио. Его перчатка скрипнула, значок блеснул, поймав свет уходящего солнца. Он чуть улыбнулся, но глаза остались холодными.

— Общий смысл ясен, — сказал он, обрезая их болтовню, как ножом. Голос был ровный, но в нём звенела сталь, от которой мурашки бежали по спине.

— А решать будем так. — Он сделал паузу, повернулся ко мне, и его взгляд прошёл сквозь меня, как рентген. — Стас вам ничего не должен. Про квартиру этой бабки… как её там? Напомни, Стас, а то я запамятовал.

— Нина Семёновна, — вырвалось у меня. Голос прозвучал слишком хрипло.

Я кашлянул, пытаясь собраться. — Нина Семёновна, Алексей.

— Вот, Нины Семёновны, — продолжил он, будто мы обсуждали погоду. — Вы про неё забываете навсегда. Прямо здесь, прямо сейчас. Всё с неё снимаете — долги, претензии, всё, что сами и понавешали. Не тратьте время на споры, я знаю, как всё работает. — Он сделал шаг к бандитам, и высокий попятился, едва не споткнувшись. — Тогда между нами всё опять ровно. Никаких вопросов. Живёте дальше, как жили. Или… — Он замолчал, зловещая улыбка стала чуть шире, а глаза по —звериному сузились. — Или у вас есть возражения? А может быть вопросики? Готов услышать. Говорите, я весь внимание.

Высокий замотал головой так, будто его током ударили. Шрам на щеке покраснел, пот блестел на висках, рубашка прилипла к груди.

— Нет — нет, всё чётенько, Алексей Викторович, — затараторил он, голос подрагивал, как у первохода на первом допросе. — Забыли уже, клянусь! Нина эта, Семёновна, да хоть сто лет пусть живёт, нам пох… в смысле, не наше дело! Никаких претензий, никаких долгов, всё чисто. Мы ж не идиоты, чтобы с вами спорить, вы ж знаете. Всё, точка, не вышла схемка — закрыли темку, как будто её и не было. Скажи, братан? — Он пихнул борца локтем, чуть не сбив его с ног.

Тот сглотнул, его шея напряглась, как канат. Он кивнул, теребя галстук, который уже походил на тряпку.

— Без вопросов на, — буркнул он севшим голосом. — Всё чётко, как вы сказали на. Бабка эта… ну, не наша забота, и точка на. Пусть живёт, нам без разницы. И Стас ваш… ну, мы без претензий, короче на. Мы ж не против на, Алексей Викторович, вы ж в курсе на. Просто за порядком смотрим, долю имеем с темы, а раз так на — всё ровно, всё по-людски на. — Он попытался хмыкнуть, но звук вышел совершенно не уверенным.

Я смотрел на них и думал: вот оно. Лёха заставил их прогнуться буквально парой слов. Да кто же ты теперь, Лёха? Почему от тебя веет чем-то, от чего хочется держать руку на монтировке? Метка молчала, но жар в груди нарастал, словно что-то внутри знало больше, чем я. Никак нетерпеливо переступал лапами, стоя рядом со мной. Я бросил взгляд на бородачей. Первый сжал папку так сильно, что костяшки его пальцев в миг стали белыми, а кольцо потускнело, как угасающий уголь. Второй щурил свои кошачьи глаза, и татуировка на его шее — пламя — будто пульсировала. Они определённо не собирались отступать.

Роман скулил за машиной: «Стас, я не хотел… Они сказали, все долги мои спишут… Слышь, я не подписывался на это!» Я взглянул на его ожог и понял — он продал меня не за деньги, а от страха.

И тут я заметил движение. Риелторы, стоявшие на втором плане, после такого поворота разговора, зашевелились. Первый недовольно нахмурился. Второй начал оглядываться по сторонам и направился к машинам. Его коллега шагнул в сторону, достал телефон, прижал его к уху и заговорил тихо, но ветер донёс до меня обрывки слов: «…не по плану…всё не так... сейчас, да». Он закончил, кивнул чему-то, сунул телефон в карман и выпрямился.

Второй риелтор тем временем подошёл к массовке в чёрном, что стояли у микроавтобусов. Их было человек десять, тени под капюшонами скрывали лица. Он что-то шептал им, тыкал пальцем в разные стороны, потом кивнул первому бородачу, словно всё решено. В этот момент я почувствовал холод в затылке, будто Морозко дыхнул мне в шею. Никак фыркнул, хвост пару раз дёрнулся.

Первый бородатый модник шагнул к бандитам, второй встал рядом, скрестив руки. Их тени на земле в последних лучах закатного солнца казались длиннее. Высокий уголовник обернулся. Крепкий отступил на шаг, будто готовясь разбежаться. Алексей не двинулся, только слегка улыбнулся — уголки губ дрогнули, следя глазами за передвижениями. Он смотрел, как будто знал, что будет дальше, и это пугало меня больше, чем все риелторы этого города.