Лекарь Империи (СИ) - Карелин Сергей Витальевич

Не успел Фырк договорить, как дверь в ординаторскую с грохотом распахнулась, и на пороге появился сам Игорь Степанович Шаповалов. Красный, как перезрелый томат, взъерошенный, и с таким выражением лица, будто он только что лично сражался с легионом демонов и проиграл.

За ним, гуськом, боязливо втянулись трое молодых ребят. Точнее двое парней и девушка. Вид у всех троих был такой, будто их только что вытащили из мясорубки, прополоскали в формалине и вывесили сушиться на сквозняке.

— Ну, что, хомяки мои ненаглядные⁈ — прорычал Шаповалов, обводя свою понурую команду испепеляющим взглядом, от которого, казалось, сейчас задымится мебель. Он так хлопнул дверью, что со стены чуть не посыпалась штукатурка. — Доэкспериментировались, грызуны вы мои кабинетные⁈ Что это за цирк с конями был в операционной, я вас спрашиваю⁈ Какая к чертовой матери доброкачественная аденома⁈ Мы из-за вашего гениального диагноза и блестящего анализа снимков чуть мужика на тот свет не отправили! Кровотечение хлестало так, что можно было пожары тушить! Еле-еле ноги унесли, все тампонами забили, как дырявую бочку! Как, я вас спрашиваю, КАК можно было так облажаться⁈ Вы чем смотрели, когда снимки описывали? Задницей⁈ Или вы в медицинской академии только пиво пить научились да медсестер за ляжки щупать⁈

Один из хомяков, самый высокий и тощий, с испуганными глазами и торчащими ушами, похожий на Суслика, робко пискнул:

— Но, Игорь Степанович… на КТ же… там образование было с четкими контурами… и плотность… вроде, типичная для аденомы… Мы… мы не думали…

— Не думали они! — взревел Шаповалов, побагровев еще больше. — А я вам для чего головы на плечах выдал⁈ Чтобы вы ими орехи кололи⁈ Или чтобы в них хоть иногда мыслительные процессы происходили⁈ Четкие контуры! Да там эти ваши четкие контуры расползлись, как сопли по тарелке, едва я к ним прикоснулся!

Второй интерн, пухленький коротышка с круглым лицом и вечно вспотевшим лбом, которого я тут же окрестил Пончик, попытался вставить свое веское слово:

— Может, это… может, это была какая-то атипичная форма рака, Игорь Степанович? С очень быстрым ростом и прорастанием в сосуды? Мы же не можем всего предвидеть…

— Атипичная форма рака! — передразнил его Шаповалов. — А может, это была инопланетная форма жизни, которая решила замаскироваться под надпочечник⁈ Вы хоть иногда свои учебники открываете, специалисты⁈ Или они у вас только для того, чтобы подпирать ножку шатающегося стола⁈

Третий хомяк, девушка с двумя тонкими косичками и удивленным выражением лица, которую я прозвал Белочка за ее суетливость и привычку грызть (она и сейчас во рту мусолила карандаш), тоже решила блеснуть эрудицией:

— А я читала… я читала, что иногда бывают такие… э-э-э… сосудистые мальформации! Они могут выглядеть как опухоли! Может, это она была?

— Мальформация! — Шаповалов картинно схватился за голову. — Господи, за что мне это наказание! Один умнее другого! Мальформация, рак, инопланетяне! А может, это была просто моя галлюцинация от недосыпа, а⁈ Может, там вообще ничего не было, а я просто так, от скуки, решил мужику живот распороть⁈ Я жду от вас конкретных, мать вашу, ДИАГНОЗОВ, а не бреда сивой кобылы! Вы хоть понимаете, что мы сейчас в полной заднице⁈ Пациент в реанимации, диагноза нет, что делать дальше — непонятно! А вы тут мне сказки рассказываете! Думайте! Включайте свои недоразвитые мозги! Думайте, пока пациент еще не присоединился к сонму ангелов по вашей милости!

Хомяки окончательно скисли и замолчали, испуганно переглядываясь. Шаповалов метался по ординаторской, как тигр в клетке, продолжая изрыгать проклятия и саркастические замечания в адрес своей незадачливой команды.

Я сидел за компьютером, стараясь не отсвечивать и внимательно слушал, сопоставляя услышанное с тем, что я уже знал из истории болезни и от Фырка. Картина потихоньку складывалась.

И когда Шаповалов, в очередной раз остановившись посреди комнаты, в отчаянии рявкнул:

— Ну что, больше никаких светлых мыслей в ваших гениальных головах не родилось⁈ Ни одной, мать вашу, здравой идеи⁈ Бездари! Абсолютные, непроходимые бездари!

Я не выдержал. Поднялся из-за стола.

— Это может быть системное заболевание, например, болезнь Кастлемана или гистиоцитоз! — мой голос прозвучал неожиданно громко и уверенно в наступившей тишине.

Все, как по команде, замерли и уставились на меня. Хомяки смотрели с открытыми ртами, а Шаповалов медленно, очень медленно, обернулся в мою сторону. Его лицо все еще было красным от гнева, но в глазах мелькнуло что-то новое — удивление, смешанное с недоверием.

— Что ты сказал, адепт? — его голос был тихим, но в этой тишине он прозвучал, как раскат грома.

Глава 13

В ординаторской повисла напряженная тишина. Вся эта шайка-лейка — и сам Шаповалов, и его троица хомяков — уставились на меня так, будто я только что сообщил им о втором пришествии или, как минимум, предложил лечить геморрой припарками из крапивы.

И откуда столько удивления?

Шаповалов медленно, очень медленно, сделал два шаг в мою сторону. Его лицо все еще было багровым от гнева, но в колючих серых глазах мелькнуло что-то похожее на недоуменное любопытство.

— Повтори свою… гениальную мысль, — его голос был низким, почти рычащим, но меня это нисколько не смутило. Таких вот грозных начальников я в своей прошлой жизни перевидал столько, что ими можно было бы небольшой город заселить. — И постарайся, чтобы она хотя бы отдаленно напоминала медицину, а не сборник фантастических рассказов.

Я спокойно выдержал его взгляд. Никакого трепета перед Мастером-Целителем я не испытывал. Да, ранг, да, опыт в этом мире. Но мои знания и мой опыт из прошлой жизни стоили гораздо больше, чем все его регалии.

— Я сказал, Мастер-целитель, — мой голос прозвучал ровно и уверенно, без тени заискивания, — что у пациента Петренко, с высокой долей вероятности, не локализованная опухоль надпочечника, а проявление системного заболевания. Исходя из клинической картины и данных обследования, я бы предположил либо болезнь Кастлемана, либо один из гистиоцитозов.

Я сделал короткую паузу, давая им возможность осознать услышанное. Фырк на моем плече едва заметно кивнул — мол, правильно давишь, двуногий!

— Изучив историю болезни, — продолжил я тем же тоном, — я обратил внимание на несколько моментов, которые не укладываются в картину простой аденомы. Стойкий лейкоцитоз, высокая СОЭ, субфебрильная температура на протяжении нескольких месяцев, потеря веса — все это классические признаки системного воспалительного или неопластического процесса. К тому же, вы сами упомянули, что во время операции столкнулись с выраженной кровоточивостью измененных тканей и нетипичным видом самого образования. Это также может свидетельствовать в пользу моей версии. Некоторые системные заболевания, особенно на ранних стадиях, очень умело маскируются под локальную хирургическую патологию, вводя в заблуждение даже опытных клиницистов.

Хомяки слушали меня, разинув рты. Суслик, самый нервный из троицы, попытался возразить:

— Но… но, коллега, болезнь Кастлемана… это же такая редкость! Нас в академии…

— Редкость — не значит невозможность, коллега, — я слегка улыбнулся, глядя на него сверху вниз (в профессиональном смысле, конечно). — В медицине не бывает ничего невозможного. И если вы будете ориентироваться только на типичные случаи из учебников, то рискуете пропустить много интересного. И, что гораздо хуже, навредить пациенту.

Суслик тут же сник и уткнулся носом в свои записи. Пончик что-то пробормотал про «агрессивный рак», но Шаповалов так на него рявкнул, что тот подавился собственными словами.

— Молчать всем! — приказал он, не сводя с меня тяжелого взгляда. — Разумовский, продолжайте. Какие конкретно ваши предложения по дальнейшей тактике?

Ага, лед тронулся. Кажется, мои слова, подкрепленные уверенностью и профессиональной терминологией, заставили его задуматься.