Лекарь Империи (СИ) - Карелин Сергей Витальевич

— Я считаю, Мастер-целитель, — сказал я, — что прежде чем планировать повторное, заведомо рискованное хирургическое вмешательство, необходимо провести пациенту Петренко ряд дополнительных исследований. Во-первых, развернутый иммунологический анализ крови и определение специфических онкомаркеров, а также маркеров системных заболеваний. Во-вторых, крайне желательно получить гистологический материал не из самого очага в надпочечнике, который, как мы уже убедились, сильно кровит, а, например, из одного из увеличенных лимфатических узлов. Конечно если таковые будут обнаружены при более тщательном пересмотре КТ-снимков или при УЗИ-исследовании. Пункционная биопсия под УЗИ-контролем измененного лимфоузла может дать нам гораздо больше информации. И, разумеется, необходима консультация квалифицированного гематолога или онкогематолога.

Шаповалов несколько мгновений молчал, хмуро глядя на меня. Потом он резко выпрямился.

— Что ж, Разумовский, — его голос звучал уже не так агрессивно, но все еще очень жестко. — Ваша теория, конечно, смелая. Даже слишком смелая для адепта. Но, черт побери, в ней есть определенная логика! И она, по крайней мере, объясняет тот бардак, с которым мы столкнулись в операционной. Поэтому…

Он обвел взглядом своих понурых интернов.

— … Поэтому вы, Разумовский, лично и займетесь этим дообследованием! Раз уж вы такой умный, вот и докажите свою правоту на деле! Борисова! — рявкнул он на Белочку. — Отправляетесь с Разумовским! Будете ассистировать ему при пункции лимфоузла, если он его найдет! Фролов! Величко! — его взгляд впился в Суслика и Пончика. — На вас — все необходимые анализы крови! И чтобы к вечеру у меня на столе лежали полные результаты! Вы же у него уже брали кровь? Надеюсь, в этот раз обойдетесь без гематом на полруки и не перепутаете пробирки? Все! Вперед, работать! А вы, Разумовский, — он снова посмотрел на меня, и в его глазах мелькнул странный огонек, — если ваша болезнь Кастлемана не подтвердится… Я вам такой гистиоцитоз устрою, что вы надолго забудете дорогу в хирургическое отделение!

Я только усмехнулся про себя. Пугать ежа… ну, вы поняли.

Мы вчетвером — я и троица хомяков — вышли из ординаторской. И как только за нами закрылась дверь, они тут же обступили меня, как стая любопытных воробьев.

— Разумовский, ну ты даешь! — Белочка-Борисова смотрела на меня с нескрываемым восхищением. — Ты как это… ты откуда все это выкопал⁈ Болезнь Кастлемана! Да мы о такой и не слышали даже!

— Да-да, — поддакнул Суслик-Фролов, нервно теребя свой халат. — А как ты так Шаповалову ответил⁈ Он же у нас обычно после таких разносов звереет так, что все по углам прячутся! А ты… ты как будто и не испугался совсем!

— А ты что, его боишься? — я с легкой усмешкой посмотрел на Фролова. Тот густо покраснел и что-то пробормотал себе под нос.

— Да не, я не то чтобы боюсь… Просто он… он очень строгий, — попытался оправдаться он.

— Так откуда ты все-таки узнал про этот диагноз? — не унималась Борисова.

— Внимательно изучил историю болезни, — я пожал плечами. — Иногда самые важные подсказки лежат на поверхности. Нужно только уметь их правильно интерпретировать.

— Ну да, ну да! Интерпретировать! — тут же встрял Фырк, который до этого сидел тихо, но теперь не мог упустить момент. — Если бы не мой гениальный внутренний взгляд и тончайший анализ пациента, ты бы, двуногий, до сих пор бы гадал, аппендицит это или запор! А ты опять все лавры себе! Неблагодарный!

— Ты проделал колоссальную работу, Фырк, — мысленно похвалил я его, стараясь смягчить его обиду. — Ты подтвердил мои первоначальные догадки и помог мне собрать все кусочки пазла воедино. Без тебя я бы, возможно, и пришел к этому выводу, но гораздо позже. А время в нашем деле — это жизнь пациента. Так что твоя заслуга неоценима.

Фырк немного смягчился, но все еще дулся. Да уж, с этим фамильяром нужно быть начеку. Уж больно он ранимый и тщеславный.

Пока мы шли в кабинет УЗИ, где мне предстояло под бдительным надзором Белочки искать тот самый подозрительный лимфоузел, я решил немного поближе познакомиться с моими новыми коллегами.

— А вы, ребята, как давно в ординатуре у Шаповалова? — спросил я.

— Да вот, полгода уже почти, — вздохнул Пончик-Величко. — Как закончили свои обязательные шесть месяцев адептами на скорой, так нас сюда и определили. Игорь Степанович, правда, не очень-то нам рад. Говорит, что мы еще сырые и только мешаемся под ногами.

— А ты как сам-то сюда попал так быстро? — с любопытством спросила Борисова. — Ты же еще адепт, а уже в хирургии, да еще и на такие сложные случаи допускают! У тебя что, связи какие-то в Гильдии?

Я усмехнулся. Связи? Мои единственные связи — это мой мозг, мои руки и один очень наглый, но иногда полезный пушистый фамильяр.

— Да нет у меня никаких связей, — ответил я. — Хорошо учился, ну и интуиция иногда не подводит. Ну и толика везения. Куда без него… Вот, недавно был один случай… с мальчиком Ветровым… может, слышали?

Троица тут же оживилась.

— Ветров⁈ Арсений Ветров, мальчишка с опухолью легкого⁈ — глаза Пончика-Величко стали круглыми, как блюдца. — Так это ты тот самый салага, который ассистировал Преображенскому? Когда у пацана на столе случилась остановка из-за вагусной реакции, ты единственный понял, в чем дело, и смог его стабилизировать⁈ Нам рассказывали, что ты там чуть ли не сам реанимационные мероприятия проводил, пока все остальные в растерянности были!

— Ну, не то чтобы сам… — я усмехнулся, хотя приятное тепло разлилось по груди. Слава, оказывается, не только бежит, но и приукрашивает события. — Просто вовремя сообразил, что происходит, и немного помог мастеру-целителю Преображенскому. Командная работа, так сказать.

— Командная работа! — восхищенно выдохнула Белочка-Борисова. — Да о тебе же все отделение хирургии гудело! Говорили, что ты, будучи еще адептом со скорой, проявил невероятное хладнокровие и знания, которые не каждому целителю под силу! И что если бы не ты, мальчишка бы точно не выкарабкался! Мы думали, это уже почти легенда, а тут — ты! Живой и невредимый!

Суслик-Фролов только энергично закивал, подтверждая слова коллег. Они смотрели на меня так, что я даже немного смутился. Не привык я к такому вниманию.

— Ну вот, двуногий, а ты еще скромничал! — Фырк самодовольно распушил свой хвост у меня на плече. — Похоже, у тебя уже целый фан-клуб намечается! Скоро будут за тобой толпами бегать и автографы просить! Главное, не забудь потом со мной процентом от выручки поделиться! Я же твой главный пиар-менеджер и тайный советник!

— Не нужна мне никакая слава, Фырк, — мысленно осадил я его. — И уж тем более проценты. В нашей работе главное — не популярность, а результат спасенная жизнь пациента — вот лучшая награда. А все остальное — это так, приятные бонусы, не более.

А эти трое, хоть и числятся уже Подмастерьями, но по сути своей — еще совсем зеленые птенцы. Они ушли от меня по официальному рангу всего на одну ступеньку, но по реальному опыту, знаниям и умению мыслить клинически я их опережал на несколько световых лет.

Но этого им, конечно, знать было необязательно. Пусть пока считают меня просто удачливым адептом с феноменальной интуицией. Так даже интереснее.

Мы с Белочкой-Борисовой направились прямиком в реанимационное отделение, где сейчас находился пациент Петренко. Суслик и Пончик умчались в лабораторию организовывать срочные анализы крови.

Состояние Степана Захаровича после прерванной операции было стабильным, но тяжелым, поэтому о транспортировке его в обычный кабинет УЗИ не могло быть и речи. Портативный ультразвуковой аппарат уже подкатили к его кровати, и Борисова, явно желая продемонстрировать свою компетентность, тут же взяла дело в свои руки.

— Я все подготовлю, Илья, — деловито заявила она, разворачивая стерильные инструменты. — УЗИ-контроль — это мой профиль. Ты смотри внимательно.

Ну-ну. Синдром отличницы, помноженный на желание реабилитироваться после утреннего разноса от Шаповалова. Я лишь хмыкнул про себя и отошел чуть в сторону, давая ей пространство для маневра. Мне спешить было некуда, а понаблюдать за ее стараниями было даже забавно.