— С. но, — забормотал Женька и принялся его укладывать осторожно на спину, а дед все грозил кулаком. — Знаю я вас! Сволочи! Ублюдки! Да не дёргай ты меня! Чаю давай!
Он посерел и дрожал всем телом, как в лихорадке, и Фоме стало жалко его на секунду, но потом это быстро прошло.
7.
Под ковром действительно скрывался люк. Ручка люка предусмотрительно сложена в углублении поэтому можно наступать на это место десятки раз и не почувствовать неровности. Сам люк тоже спрятан в полу так, что под ковром не заметишь.
Фома крякнул и поднял крышку, открывая черную дыру убежища. Да, там вполне можно прятаться, главное чтобы не закрыли.
— Выключатель нащупаешь слева от ступенек, — командовал старик. Он полулежал на кровати, а полуголый мертвец сидел рядом и держал его за руку, — и принеси одежду для ангела. Там должен быть мешок с одеждой. А то простудится наш друг.
Фома сделал для себя пометку, что ему одежду не предлагают и полез вниз. Нащупал выключатель и щелкнул светом.
— Да будет чай с мёдом! — провозгласил дед, — Друг спас жизнь друга!
Там было холодно. Конечно и наверху не Африка, но сейчас он как будто погружался в чан с холодной водой. Сначала ноги, дошло до коленей, потом то самое место и уже по пояс в воде. На данном этапе обычно привыкают и ныряют с головой.
— Не споткнись о табуретку! — кричал сверху дед.
— Ирррку! — рычал ангел-дебил.
Табуретка присутствовала, но споткнуться об неё — это ещё нужно было постараться. Сначала под ноги полезла бы одна, банка, вторая, третья — да их тут было, как снега зимой. Какая тут табуретка, глупый старик. Тут шаг неправильно сделаешь и заденешь кривую пирамидку из консервированных огурчиков. Пирамидка полетит прямо, теряя банки по пути и сбивая конкуренток, которые покатятся по земле, сбивая следующие. Консервные кегли. До табуретки, деревянной четырёхногой уродины еще дойти нужно.
По правую руку стеллажи у стены. Там тоже куча хлама и она точно стоит очень дорого, подороже «закруток». Дед разрешил порыться и этим обязательно нужно воспользоваться.
В дальнем углу стояла ёлочка. Небольшая, в рост человека ютилась себе одиноко.
«Ёлочка — это твоя запретная комната!» — сказал лысый хам. Интересно.
8.
Мёд нашелся на второй полке слева, а чай над ним. Нужно отдать должное хозяйке здесь столько еды — можно пережить третью мировую или зомби апокалипсис. Очень хотелось подойти к ёлочке, и Фома подошел, но трогать не стал, просто смотрел, стараясь понять, что в ней особенного кроме старых игрушек. Да, до новогодних праздников ещё месяц, а у Деда ёлка украшена гирляндами, звездой Давида и прочей мишурой. Особенно раздражают игрушки в виде белых жёлудей, уродливо раскрашенных сердечек и бесформенные стеклянные пузыри. Само по себе это добро не стоит даже места в мусорном баке, но если это игрушки нечистого. Эх, такое добро пропадает.
Фома поискал камеры по углам и не нашел, но взять игрушку не решился. Кто его знает, как видит нечистый и почему они наверху так подозрительно молчат. Потом. Может быть в следующий раз.
* * *
Пузатый термос уже пыхтел наверху, мертвец с Морозом ждали только припасов снизу.
— Вот, — сказал Фома и протянул банки, но лысый отмахнулся.
— Приготовь на троих чайку, да покрепче. Заварку прямо в кружку кидай, я так привык.
Пока Фома разливал кипяток двое голубков сидели друг напротив друга и смотрели в глаза. Дед накрыл своими широкими ладонями маленькие мертвые лапы Женьки и что-то тихо шептал ему, а Фома перебирал что же он видел там в подвале кроме запретной ёлки и консервов. На полках лежало много разнообразного хлама от зонтиков до упаковок с карандашами и тетрадок. Видел сложенную стопку мужской одежды, видел брелки, шнурки на руки, еще какие-то талисманы небрежно раскиданные между вещами. Все это стоило… очень хорошо стоило, но он не решился спрятать ни одной мелочи, хотя мог бы. Хорошо, что Галка не знает, она бы точно назвала его трусом. Целая полка была посвящена охотничьим аксессуарам: аккуратно сложенные чистые и блестящие резиновые сапоги, раскладной стул, еще упакованный оранжевый жилет, набор манков на разных птиц и еще много чего, что он не запомнил. Лысый любил поохотиться на зверя и денег не жалел.
Подноса не было и Фома прокашлялся, привлекая внимание.
— Готово… Если хотите.
— Иди, — сказал лысый и похлопал мертвеца по коленке, — Иди — попей и мне подай, если не трудно.
— Не трудно, — ответил мертвец и встал, — сейчас принесу, шеф.
Фома так и стоял бы с открытым ртом, если бы не смех лысого:
— А ты думал мы с ним парочка голубков? Ангел, нежности.
Женька взял по горячей кружке в руку и подмигнул.
— Шеф меня учит, передаёт силу. Лепит из меня человека.
— Не человека, — поправил лысый, — ангела, снежного ангела. Не забывай кто ты.
— Да. Я уже не человек.
— Точно, — лысый принял из его рук свою чашку и подул на воду. — Ух, хорошо. Мёд кинул? Вот и ладушки. Пара кружек теплого чаю, постельный режим и я восстановлюсь.
Он бросил взгляд на шубку и помрачнел.
— А потом нужно будет ускориться.
9.
Дед смотрел на человека и думал. Нет, он не доверял ему. Он не простил его. Но быть может он его и правда отпустит. Хватит смертей для одной деревни. Пора искать тех, кто обидел Снежку.
Мороз допил чай и позвал ангела, тот послушно забрал чашку и наполнил ее до краев ещё раз. Хорошо, что он решился на лепку, теперь можно хоть спать спокойно. Подрегулировать и будет отличный экземпляр, правая рука и верный друг.
— Иди сюда, — он поманил ангела и подвинулся чтобы тот сел рядом. — Ну что черноглазик? Как жизнь? Какие планы?
Ангел смотрел на него своими щенячьими глазками преданно и готовясь рвануть в любую сторону по приказу. Хоть по минному полю, хоть за шаурмой. Идеальный напарник. Человек (Фома, кажется) сидел напротив, потихоньку пил остывающий чай и делал вид, что не косится на них.
— Ну что ты молчишь? Отвечай, когда шеф спрашивает.
Слово «шеф» что-то разбудило во взгляде ангела и он «ожил»
— Все хорошо. Готов служить, как и положено ангелам до конца. Кого нужно убить?
— Тихо, тихо, — успокоил ангела дедушка, — никого не нужно обижать. Ты просто моя правая рука, помощник, секретарь, телохранитель — как хочешь назови. А воевать мы не будем. Прошли те времена.
— Будем, — отрезал ангел, — ещё как будем.
У Фомы уже одно ухо было больше другого, так он старался не слушать, а дед тем временем удивленно смотрел на самоуверенного ангела.
— Ты со мной споришь? Перечишь хозяину?
— Нет, шеф.
— Вот и хорошо. Смотри у меня. Воевать он захотел.
— Воевать будем, — подтвердил ангел, и дед охнул то ли от удивления, то ли возмущаясь, — и, наверное очень скоро.
«Успокойся, — проснулась Снежка. — Он всего лишь глупый снеговик. У него инстинкты, не так просто их приручить. Не спорь с ним, пусть пофантазирует и сам же разочаруется».
Дедушка успокоился. Вдох-выдох, ангел смотрит ему в глаза, Фома косится со своего места. Все нормально, нечего переживать. Никто не собирается воевать, по крайней мере сейчас.
— Там, — сказал ангел и указал на картину. — Посмотри.
Дед посмотрел. На белом саване бескрайнего снежного поля шагала одинокая фигурка в синей шубе и с посохом. Когда-то фигурок было две и картина символизировала дружбу и помощь. Они шли сквозь метель, держась за руки — вместе. Сейчас главный персонаж брел сгорбившись один.
— Видишь?
Дедушка присмотрелся и увидел. Фома встал и тоже смотрел на картину, которая радостно дарила окружающим новые впечатления.
— Вон там в лесу.
— Я вижу, — ответил Мороз, — налей-ка мне еще кипяточку.
— Там волки. Их много, больше десятка. Они выглядывают из леса, как иголки из подушки.
— Хищники идут, — негромко сказал ангел.
— Тут чаем не отделаешься. Фома сходи-ка сделай мне кофе. Он на кухне, на верхней полке. Называется «Якобс».
