Товарищ Йотунин (СИ) - Гельт Адель

— Излагай, — предложил заказчик.

— Куда тебе столько? Ресторан, сеть лавок? Если не секрет, конечно — так-то интерес у меня средний.

— Свадьба, — отчего-то насупился Дмитрий.

— Ого. Масштаб, уважаю. Твоя?

— Она татарка, — пояснил заказчик. — Тысяча гостей. Или даже больше.

— Эм… — стал я вспоминать все, что знаю об орочьих — в моем мире — свадьбах. — Татары разве столько пьют? Они ж мусульмане! Ну, традиционно…

— Кто? — парень изумился настолько искренне, что я сразу понял: снова сморозил что-то не то. Стало быть, раз сморозил, буду отмораживаться.

— Во имя Бога, всемилостивого, милосердного… — начал я по-арабски.

— А, фомиты, — понял что-то свое Митя. — Арамейцы. Не знаю, те, кажись, нормально так по части заложить за воротник… Или секта какая, — усомнился собеседник. — Но нет, эти нормальные, вполне себе каноники. Просто тысяча человек.

— Тогда — мало, — решительно заявил я. — Что за свадьба такая, если меньше литра на одно лицо?

— Бюджет. Ну, финансы, — немного расстроился заказчик. — Так-то тысяча литров поглавнее семисот… Или купонами доберешь?

— Доберу, — решился я. Только на свадьбу приглашай. И меня, и его вон, — ткнул в сторону урука, прикорнувшего все на том же диване. Еще машинку оставишь, в смысле, пробочник… Зачту за сто литров!

— Заметано! — ударили по рукам.

— Эй, братан! — позвал я орка.

— А? Чего? — вскинулся тот.

— Того! Мы, считай, договорились. Отвези гостя, — кивок Дмитрию, — туда, откуда взял, да вертайся по-быстрому. Разговор есть, и не один.

Уехали, оставив меня готовить сырье да звенеть, пересчитывая, монетами, пошедшими в аванс.

Между тем, если нас с уруком реально позовут на свадьбу, нужен будет подарок.

Позвать, кстати, могут, культуры «там» и «здесь» до крайности похожи, татары же никогда не славились ни расизмом, ни еще какой ксенофобией — в моем, по крайней мере, мире.

Подарок… В конце концов, алхимик я, или вышел погулять, забыв запереть дверь?

— Чего это? — любопытствовал Зая Зая три часа спустя, разглядывая на просвет небольшой флакон. — Беленькое.

— Отбеливатель, — мрачно пошутил я. — Вон еще, четыре склянки. Всего, получается, пять.

Все же, некая, едва уловимая, разница, в законах природы имелась. В смысле, между моим миром, исходным, и этим, конечным. Зелье, на которое у меня во времена оны ушло бы тридцать, от силы, минут — вместе с возгонкой и сгущением эссенции — здесь потребовало двух часов, и втрое большего количества компонентов… Я ошибся, и не один раз — конкретно, два — и запорол, получается, две варки.

Одно хорошо: в готовом продукте кустарь-одиночка Ваня Йотунин был теперь уверен не менее, чем гроссмейстер алхимии Вано Иотунидзе!

— Эээ… А он зачем? — поинтересовался урук.

— Блин, отбеливать! — настроение мое, уже улучшающееся, от идеального отстояло, все же, еще далеко.

— Что отбеливать-то? — не отчаивался Зая Зая.

— Не что, а кого, — как-то для самого себя знакомо уточнил я. — Представь: некоторые человеческие женщины кушать нормально не могут, но хотят иметь нежную светлую кожу! Мужики их, кстати, туда же — вынь да положь им бледную блондинку вместо загорелой брюнетки. Типа, сильно модно!

— Да ну, — удивился урук. — Мода какая-то…

— Ну да, — передразнил я. — Там ведь как: чем светлее у человека кожа, тем реже ему приходится работать под прямыми солнечными лучами…

— Социальный маркер, — орку надоело валять дурака. — Ну да, в поле не пашем, не то, что вы все, быдло…

— Вроде того, — согласился я. — Вот эта штука, что тебе глянулась, осветляет кожу — человеку, женщине. Потом еще и загар не пристает… Долго, пару лет. И, что характерно, никаких побочек, в смысле, вообще!

— Серьезная заявка на успех, — согласился урук. — Кстати, о заявке… Я про такое даже не слышал. Патент получить, не?

— Успеется, — согласился я. — Пока же… Мы ведь с тобой на свадьбу идем. Это — подарок! Один флакон — самой невесте, еще один — подружке, два — достойным матерям…

— Всего — четыре! — посчитал урук. — Стало быть, этот, пятый, лишний? Сниму-ка я пробу, вдруг подействует… Опять же, побочек никаких, говоришь?

Слова у моего товарища с делом расходились крайне редко: я не то, чтобы не успел вмешаться, я возразить-то не догадался!

— А ничего, вкусненько, — облизнулся Зая Зая. — Почти абсент!

— Ну да, полынь там тоже есть, — согласился я почти обреченно. — И немного спирта, совсем чуток, для консервации…

— Когда подействует? — заинтересовался урук, искательно заглядывая мне в глаза. — Что, уже?

Кожа моего первого в этом мире друга неотвратимо, однотонно, безо всяких пятен, совершенно вся, приобретала молочно-белый цвет…

— Вот нихрена же себе, — орк потрясенно уставился на собственные руки. — Ваня, это что же… Это как… Это я что…

— Поздравляю, — Зая Зая столь комично смотрелся в своем полнейшем охреневании, что от обидного гогота я удержался с огромным трудом. — Первый в истории белый черный урук!

Глава 19

Я никогда не задумывался о том, что некромантия может быть занятием настолько выгодным!

Главное — не строить из себя вселенского злодея, не пытаться захватить мир, не пытать по ночам невинные жертвы…

Кстати, а вот это вот «пытать» — оно вообще зачем? Ни прироста эфирных сил, ни особенного мастерства, да и любую суть, вплоть до совсем низших, можно призвать и так, безо всяких гекатомб!

Если очень хочется сил и страшно лениво расти самому, то можно — хотя, на самом деле, нельзя — принести в жертву человек десять. Только потом придется всю — недолгую — жизнь прятаться от малефического надзора: так было в моем мире, и, я уверен, примерно так же и в этом, со всей его удивительной малореальностью.

Пересчитал монеты, и даже мысль появилась — «может, ну ее, эту работу?».

Я думал так, просыпаясь.

Соображал, тщательно умывая лицо.

Предполагал, ковыряясь вилкой в полусырой яичнице.

Потом отринул глупые мысли, да и двинулся на работу: работать. Провожать меня было некому: страшно побелевший Зая Зая остался на болоте, и даже в сервитут я ехал сам, больше не оседлав трицикл, но ведя тот

в поводу.

День сегодня был пасмурный. Явно собирался дождь, в отдалении клубилась огромная туча: ветер гнал ее примерно в нашу сторону, но тут ведь никогда нельзя быть уверенным до конца.

Подумалось вдруг: если молнии вновь станут бить куда-то в Дербоград… Брошу все, пробегусь — пусть даже и пешком — до дома-на-болоте.

Очень уж неплохую прибыль принесла та, предыдущая, непогода!

Правда, надо будет потом как-то объясняться с егерем: не уверен, что ответ «сижу, никого не трогаю, боюсь выйти за дверь» сработает во второй раз, да при схожих обстоятельствах!

Ладно, это все были фантазии.

В реальности и прямо сейчас мне нужно было попасть в морг, так и остающийся, отчего-то, главным городским — несмотря на расположение в сервитуте.

Колобка я увидел еще на крыльце: тот явился на работу несколько позже, чем обычно, и пытался теперь вкатиться вверх по слегка крутоватым ступеням.

Еле сдержав первый порыв — подтолкнуть начальство со стороны афедрона — я зашел слева.

— Здравствуйте, Иватани Торуевич, — поздоровался я вежливо. — Поздравляю Вас с наступившей неделей!

Пакман остановился, повернулся, изобразил на круглом лице своем улыбку.

— День прошел — уже событие, неделя — праздник? — уточнил он. — Привет! Мне, кстати, как раз ты и нужен. И не только мне одному.

— Всегда готов! — честное слово, имей моя обувь каблуки, я бы ими прищелкнул. Однако, на работу я хожу в мокасинах… Чисто твой индеец, пацаны подметили верно! Вскидывать руку тоже не стал — мало ли, что такой жест означает здесь и сейчас. Совершенно необязательно, чтобы местные бойскауты… Полно, да водятся ли здесь вообще?

— Это хорошо, что готов, — немного рассеяно ответил начальник. Мне показалось, что тот уже немного про меня забыл, и снова примеряется взглядом к небывалой крутизне ступеней. — А, ну да! Давай, для начала, войдем внутрь!