Первый Артефактор семьи Шторм 2 (СИ) - Окунев Юрий

— Может тогда мне вернуть тебе Инъектор, раз ты у нас теперь официально Хранитель? — спросила Воронова.

— Пусть побудет у вас. Сейчас я всё ещё не могу обеспечить ему безопасность.

Да и толку от него сейчас нет.

— Хорошо, — медленно сказала Александра Валерьевна. — Тогда береги себя и не лезь на рожон. Мои люди проверят армейских, как смогут.

— Спасибо. Я сам их проверю.

Мы распрощались, я положил трубку и покачал головой. Скорее всего она не стоит за этим покушением. И даже готова защищать меня, раз не отозвала своих людей приказом. Но доверять ей я тоже не могу. А уж этот интерес к Оку Шторма.

Я вытащил украшение из-под рубашки, осмотрел. Красивая штука, тонкая работа. Но «божественный артефакт»?

Чего-то я не понимаю. Но сейчас нужно сосредоточиться на решении актуальных задач. Допрос свидетелей.

Я прикинул списки того, что у меня есть и что нужно — недоставало платиновых пластин и хорошо было бы кость магического животного для лучшего воздействия. Но сейчас мне не хотелось вылезать из дома, да и вряд ли магазин Гильдии работает в девять вечера.

Хорошо, что я перед отъездом на полигон заскочил в «Золотое руно» и прикупил стартовый набор. В мусорной корзине в этот раз было пусто, так что бесплатных ништяков урвать не удалось.

— Кстати, это идея!

Я достал красную металлическую пирамидку и поставил на стол перед собой. Совсем недавно я сглупил и посчитал, что она огненного атрибута. А оказалось, что она атрибута крови — смесь базовых жизни, земли и воды.

Атрибут крови хорошо подходит для лечения, убийства и… контроля. Если ты контролируешь чужую кровь, то фактически управляешь чужим телом. Мощная и трудная для изучения грань Дара.

Этот металл можно использовать вместо кости — будет сродство по крови и влияние артефакта усилится. Платину же заменим обычной медью с таушировкой из серебра.

Но самое главное, конечно, — ядро из аметиста, который я нашёл в гараже предков. Он достаточно крупный, чтобы создать сильное поле влияния.

— Это уже Дар контроля, но если на экзамене Гильдии используют аметисты, то почему я не могу? — бормотал я себе под нос, отсекая лишнее с кристалла.

Пришлось его предварительно огранить в сердцевидную форму. Осколки аккуратно убрал в мешочек и положил его в стол. Поверх вычерчивал руны и контуры, придавая потоку энергии внутри камня подходящую форму.

Также руны создавали точки воздействия — всё-таки нужно вливать в артефакт Дар, чтобы он работал. В этом мире это требовалось особенно. Непонятно почему, если материалы, зачастую даже самые обычные, были напитаны энергией по самое не могу.

В итоге вышла плоская медная коробочка, похожая на флягу, внутри которой пряталось аметистовое сердце. Вершина красной пирамидки с другими рунами торчала с верхней стороны коробочки, в то время как основание упиралось как раз в аметист.

Внутри поверхность коробочки была испещрена контурами и выемками, куда я вбил нити серебра, сплавляя их чистой энергией Дара. Внимательный взгляд обнаружил бы здесь и пентакли, и треугольники, и даже спирали, которые соединялись в единый узор, в единое предложение.

Артефакты можно назвать проигрывателями Дара внутри материи. Заключённая и направленная энергия материала, умноженная на Дар артефактора или пользователя, должна выброситься наружу определённым образом. Именно начертание знаков и формул на артефакте позволяет получить необходимый эффект.

Так что к часу ночи у меня был модифицированная версия «Говоруна» — артефакта, который позволяет упростить разговор с теми, кто говорить не хочет.

Быстро умывшись, я пошёл спать.

На утро, быстро позавтракав, мы поехали по указанному Анной Петровной адресу. Там нас должны были ждать танкисты для допроса. Говорун лежал в кармане на груди, рядом с Оком Шторма.

Кефир так и не появился. Лиса не было уже сутки, и я начинал переживать.

Проехав вдоль реки и понаблюдав парк на противоположной стороне, мы остановились у массивного здания.

— Забавно, они держат подозреваемых в Центральном здании, — усмехнулся Сухов, открывая передо мной дверь. — Я бы на их месте спрятал этот позор человечества куда поглубже и потемнее.

— Слишком много шума вышло. — К нам подошёл Егор Валуев.

Он надел подобие военного кителя, который сидел на нём мешковато. Зато повязка на глазу стала гораздо опрятнее, и марля из-под неё не торчала.

— Нас тоже вызвали, будем отчитываться руководству, — ответил он на не заданный вопрос. — А пока я вас провожу к допросной.

Егор завёл нас в здание, показал свой пропуск и помог оформить временные нам. Мы сдали оружие, но артефакты мне оставили — сканеры на них тупо не сработали.

— Ничего, дальше будут проверять лучше, — с улыбкой заметил Егор. — Мы вчера с Яростным ещё два часа яростно обсуждали ваши нововведения, — довольно потёр руки Валуев. — Интересно с вами, Хранители.

Я промолчал, наблюдая за окружающей действительностью. Скупо украшенные коридоры, коричневая плитка на полу, казарменно-простая краска на стенах. Иногда попадались штандарты, картины и растения, но в целом помещения казались пустыми. Если не считать многочисленных солдат с автоматами.

Возможно, внутри кабинетов повеселее, но двери в них были тщательно закрыты и, если даже мы подходили к открытым, то их сразу же перед нашим носом закрывали.

— Параноики, — проворчал Андрей.

Через пять минут Егор остановился у стеклянных дверей.

— Вам туда. По коридору до конца и там вас встретят. Там же проверят артефакты, — он подмигнул. — Я пошёл по своим делам, Анна Петровна ждёт.

Он ушёл, а мы отправились на допрос. Как и сказал Валуев, здесь нас проверили гораздо тщательнее. Снова сработал детектор божественности, но я заранее показал им Око Шторма и назвал свой новый статус — Хранитель.

После этого ощупывать меня стали гораздо аккуратнее.

Сухову пришлось сдать свою батарейку, я для вида отдал несколько мелких артефактов и даже картонную коробку со Следопытом. Попросил не открывать, чтобы не испортить (а точнее, чтобы крысиный череп не видели).

Убедившись, что кроме Ока на груди ничего не фонит, нас пустили дальше. Говорун, спрятанный за несуществующей аурой Ока Шторма остался со мной.

Пока это прокатывало, но всё же нужно думать, как скрывать свою ауру и цикл перерождения. Иначе где-нибудь обязательно заставят снять артефакт и быстро выяснят правду.

Карцер оказался вполне симпатичным помещением нейтрально-серых тонов. Здесь уже были не только военные, но и одарённые, которые проверяли входящих и выходящих. Мне выделили небольшую каморку с металлическим столом и наблюдателя от армейских, который молчаливой тенью стоял в углу.

Я предполагал, что нас не оставят наедине. Сухов стоял у дверей снаружи.

Ввели одного танкиста, парня чуть старше Сергея. Второго, как сказал конвоир, скрутил ротавирус и теперь он не отлипает от унитаза. Судя по отчасти зажившим фингалам у танкиста, которого привели, говорили с ними жёстко. Но лечили — Дар открыл невероятные возможности по выбиванию признаний: почти убил — вылечил и так по кругу.

Судорожно вздохнув, я прикрыл глаза, будто слишком нервничал и настраивался на разговор. От моего «нервного напряжения» по комнате разошёлся лёгкий поток ветра, создавая эффект того, что я не контролирую магию.

Наблюдатель в углу напрягся, готовый сделать рывок. Судя по потокам силы — земля с водой. Неприятное сочетание атрибутов. Для противника.

Я успокоился, ветер исчез, и наблюдатель расслабился. Как раз для того, чтобы резко схватиться за грудь.

— У тебя двадцать секунд, чтобы сказать, кто отдал приказ, — мрачно сказал я танкисту, который сидел передо мной. — Затем он нападёт на тебя, поскольку увидит твой побег.

— Что? — опешил танкист, повернув голову к наблюдателю. Тот тяжело дышал и не обращал на нас внимания.

— Пятнадцать. Четырнадцать.

Наблюдатель задрожал, сделал шаг в нашу сторону.

— Он начинает подозревать. Десять.