Не подведи меня, Ким Тэ Хо (СИ) - Яловецкий Ярослав

Не понял… – протер я глаза, когда, пройдя через двери отеля, чтобы доложиться менеджеру Чо, вдруг оказался… у себя дома.

В углу, как обычно, сидел Чон Ук с открытым ноутбуком, вот только глаза его были закрыты, и он мирно посапывал. Но он тут был не один.

– Что он сказал? – напряженно спросила Ма Ри.

– Поздоровался. И все, – ответил я чистую правду и даже специально посмотрел ей в глаза.

– Черт, черт, черт, это моя ошибка, я не уследила, – начала ругаться она, а потом метнула в меня сердитый взгляд. – И какого черта ты потащился туда, когда мог спокойно сидеть дома?! Кто тебя просил это делать?! Теперь из-за тебя все планы полетели к чертям!

Честно говоря, несмотря на обстоятельства, я невольно улыбнулся. Передо мной сейчас была не просто загадочная сущность, а вполне живая девушка – какая бы природа за этим ни скрывалась. Умение так непринужденно и беззастенчиво перевести вину на другого присуще только прекрасной половине человечества.

– Чего смешного? Ты даже не представляешь, в какой ты ситуации! Он не должен был встретиться с тобой до того момента! – начала заводиться она.

– А в какой я ситуации? До какого момента? Ты же ничего мне не рассказываешь, а просто даешь эти дурацкие поручения.

– Да как ты смеешь…

Честно, не знаю почему, но меня это все уже достало. Сначала этот Чон Ук, потом тот бандит… Я все сделал, а сейчас, оказывается, еще и в чем-то виноват. Нет, так дела не делаются.

– Да иди ты, – огрызнулся я.

Тонкие, изящные пальчики схватили меня за горло, а острые ногти медленно начали впиваться в шею.

– И что? – с трудом выдавил я, усмехнувшись.

– Ничего, – ее пальцы разжались, и она убрала руку. – На этот раз я тебя прощаю. Но если ты еще хоть раз…

– Да хватит уже, – перебил я, потирая шею.

– Тридцать лет я пресмыкалась перед сморщенным гнусным старикашкой – и все впустую, из-за какой-то глупости, – проговорила она вслух.

– Ты можешь сказать по-человечески, что случилось? – спросил я, ничего не понимая.

— По-человечески? — задумалась она. — По-человечески ты уже покойник. Ему даже пальцем для этого пошевелить не придётся — достаточно только его воли. И единственная причина, почему ты ещё жив, в том, что это место сейчас под моей защитой. И никто ему за это ничего не сделает. Потому что, Ким Тэ Хо, если ты не забыл, ты уже мёртв. Так что он просто вернёт всё на свои места. Даже чёртов клан Цзы ничего ему не сделает.

Честно говоря, умирать совсем не хотелось — я уже привык к жизни в этом теле. Да и кому, скажите, этого вообще захочется? Но, судя по её на редкость серьёзному взгляду, шансов избежать этой участи у меня почти не осталось.

– А как же те слова, когда, как ты сказала, небеса стали свидетелями твоей клятвы? – вспомнил я наш с ней недавний разговор на вершине горы Намсан.

– Ты ничего не понимаешь. Ты еще не мой слуга, потому что еще человек. И, судя по всему, им и останешься.

Я вообще ничего не понимал. Хотя… Вру. Я понимал, что ко мне, по-видимому, пришел пушистый северный зверек. И даже она не сможет защитить меня от этого.

– Ладно. Надо просто рискнуть, – сказала она себе под нос, а затем посмотрела на меня с зловещей улыбкой.

– Максим, скажи «ааа».

Я покорно приоткрыл рот, перестав ощущать контроль над своим телом и разумом. Она едва заметно рассекла подушечку указательного пальца ноготком, а затем, приподняв мне подбородок, подвела палец к моим губам.

Ровно девять тёмно-бордовых капель упали мне в рот, оставив резкий, металлический привкус, который стремительно растекался по всему телу, будто чужая воля проникала в каждую клетку.

– Надеюсь, ты переживешь эту ночь. Нет – ты должен пережить эту ночь. Иначе все будет напрасно, – сказала она и растворилась в воздухе.

Уже знакомое ощущение разлилось по телу. Я сделал пару шагов – и тут меня скрутило. Тогда-то я и понял, почему она так говорила: все, что было раньше, даже близко не стояло рядом с этой болью.

А потом раздался треск. Он не просто заполнил уши – он прошел сквозь кости, мозг, внутренности. Пропитал собой все. Я с трудом открыл глаза – и сразу пожалел об этом.

Кожа на руках – и, похоже, не только на них – пошла трещинами, рвалась, словно тонкая ткань. Под ней пульсировала ярко-красная плоть, будто раскаленная изнутри.

Сердце, которое до этого отстукивало бешеный ритм, вдруг… замерло. Не знаю почему, но в тот момент я испытал облегчение. А потом – все вокруг залило белым. Стены, потолок, даже Чон Ук, сидевший за ноутбуком, – все стало белым, словно высеченным из мела.

Я вспомнил это. Такое уже случалось со мной тогда, в той жизни — перед встречей с Кабановым. Когда мне привиделся тот странный бумажный человечек.

И почему-то я знал: это происходило и раньше, задолго до того момента. Но то далекое воспоминание ускользало из памяти, как бы я ни пытался его поймать.

– А ты еще кто такой? – хотел сказать я, но изо рта не вырвалось ни звука. Я даже моргнуть не мог.

Напротив меня стояла фигура, словно вылепленная из смятой бумаги, окрашенной в алый цвет.

А потом он вытянула руку – и с нее начали отрываться... человечки. Маленькие, кроваво-красные, словно вырезанные из бумаги и вымоченные в крови. Они спрыгивали с его ладони и бежали ко мне. Один. Другой. Десятки. Сотни.

Глава 15

– Я что, уснул? – вырвал меня из размышлений Чон Ук, который видимо всю ночь и утро просидел, не двигаясь.

– Ага, уснул, – пробормотал я, глядя на то, что стало с моей кроватью, точнее, на то, что от нее осталось. Все, включая матрас, было просто изорвано в клочья, будто пропущено через промышленный шредер. Это же как меня корежило, что я умудрился такое сделать.

После появления Красного Человека я больше ничего не помнил и очнулся уже в куче изорванного тряпья. Даже металлические пружины матраса не сильно уцелели. Одежда моя, кстати, тоже, включая ботинки, затерялась где-то в обрывках. Вон, я даже вижу кусок подошвы, который будто пережевывал какой-то гигант и выплюнул обратно, видимо, не оценив вкусовых качеств дорогой кожи.

– А это что? – наконец-то заметил Чон Ук катастрофу, которая случилась с моей койкой.

– Клопы, наверное, – не придумал я ничего умнее и вогнал бедолагу в экзистенциальный ужас. Он медленно посмотрел на то, что осталось от моей кровати, а потом перевел взгляд на свою.

– Не бойся, я уже от них избавился. Но если ты и дальше будешь складировать мусор вокруг себя, то они и до твоей доберутся, – продолжил я нести чушь, пытаясь все же осознать, что произошло. Но, если не считать апокалипсиса моего спального места, я не замечал никаких изменений. Хотя нет – я чувствовал себя хорошо.

Как кто-то когда-то сказал: если у вас ничего не болит, значит, вы умерли. Но у меня и правда ничего не болело. Даже треснутое ребро, о котором я только сейчас вспомнил и слегка надавил в нужное место. И правда не болит. Надеюсь всё же, что тот, кто изрёк эту фразу, ошибался. Ну, по крайней мере в моём случае.

– Я сейчас все уберу, – сказал он, быстро подхватывая пару контейнеров из-под еды, которые еще остались после визита Рисинки и которые он, схомячил в одиночку. Да и пакет из-под чипсов, которые он недавно просил меня купить.

– Убери, убери. И посуду помыть не забудь, – крикнул я ему в след, снова ощущая себя в роли мамаши. Вот только он, судя по всему, решил, что грязная посуда – а именно его грязная посуда – на присутствие клопов не влияет, и потому звука открывающейся на кухне воды я так и не услышал.

Но все же – что это было? Точнее, кто был этот красный человек? – думал я, продолжая осмотр кровати. Вдруг среди лохмотьев заметил что-то странное – яркий, цветастый предмет.

– И что это? – пробормотал я, беря его в руки. Это оказался простой резиновый шарик-попрыгун, таких я, пожалуй, не видел со школьных лет. Помню, в те времена они были настоящим хитом. Мы даже устраивали «дуэли», кидаясь ими друг в друга, стараясь попасть в прямо в глаз — но не напрямую, а с рикошетом. Конечно, ничем хорошим это конечно не закончилось: один раз шарик всё же попал прямо в глаз одному пухлому парню, кажется, его звали Дима. Как тогда кричала на нас классная – Любовь Ивановна! До сих пор в ушах звенят её слова: «Вас всех на учёт в милиции поставят!» Благо в пирата Дима не превратился, так что на учёт нас никто ставить не стал. А вот убирать класс нам пришлось целый месяц.