Шеф с системой. Империя вкусов (СИ) - "Afael"

— А ты кто такой? — прорычал он.

— Охрана, — просто ответил Бык. — И тебе, Фома, стоило бы угомониться. Шеф с тобой вчера говорил. Объяснял ситуацию.

Фома побледнел, потом снова покраснел:

— Плевать я хотел на вашего шефа! Это моя территория! Мои клиенты! И я не позволю…

— Позволишь, — спокойно перебил Бык. — Улица общая. Парень торгует легально. Ты ничего сделать не можешь.

— Ещё как могу! — взвизгнул Фома и развернулся, крича в сторону харчевни. — Эй! Выходите!

Из дверей вышли четверо. Все крепкие, с тупыми лицами, но мощные ребята. Головорезы — видно было сразу.

Бык вздохнул:

— Эх, Фома. Зря ты это.

Головорезы двинулись к нам. Народ начал расступаться, отходить в стороны. Никто не хотел попадать под раздачу.

Я поставил корзину на землю, распрямился.

«Ну что ж, — подумал я спокойно. — Значит, договориться не получилось. Придётся объяснять по-другому».

Бык встал рядом со мной — огромный, невозмутимый.

— Ну что, повар, — усмехнулся один из головорезов, подходя ближе. — Пришёл снова? Говорили же — не лезь сюда. Теперь придётся объяснить тебе попонятнее.

Он занёс кулак.

Глава 15

Кулак летел мне в лицо.

Большой, костлявый, со всей силой здоровенной туши за спиной — целил точно в переносицу, чтобы вырубить одним ударом. Время словно замедлилось на мгновение. Я видел каждую деталь: грязные обкусанные ногти, шрам на костяшках, искривлённые пальцы.

Я бы спокойно увернулся от него.

Бык среагировал раньше.

Его огромная рука выстрелила вперёд с невероятной для такой массивной туши скоростью — перехватила запястье головореза прямо в воздухе, на полпути к цели. Бык дёрнул его резко на себя, мастерски используя импульс против него самого.

Тот даже не успел понять, что вообще происходит.

Бык бросил его через себя одним слитным движением. Тело головореза взлетело в воздух и грохнулось на твёрдую мостовую плашмя.

Он захрипел, задёргался, пытаясь вдохнуть, но диафрагма явно отказывалась работать.

Второй громила, видя своими глазами что творится с его товарищем, попытался действовать умнее — зашёл Быку сбоку, нацелился ударить в незащищённое, как ему показалось, место.

Наивный дурак.

Бык просто развернулся корпусом в нужную сторону — плавно, спокойно — и нанёс короткий, хлёсткий удар тому прямо в челюсть.

ХРЯСЬ.

Второй головорез отключился мгновенно, даже не успев издать звука. Глаза закатились, ноги подкосились и он медленно осел на холодные камни мостовой.

Третий, видимо самый умный и опытный из всей этой жалкой четвёрки, понял что кулаками им не справиться и резко выхватил из-за широкого пояса короткий нож с широким лезвием, замахнулся на Быка, целя в живот.

Бык перехватил его руку с ножом. Второй рукой ударил снизу точно по запястью. Нож выпал со звонким металлическим звуком на камни. Бык со всего маху пнул громилу в живот. Тот отлетел врезался спиной в стену харчевни с глухим стуком, медленно съехал вниз по стене и остался сидеть у основания, хватая ртом воздух и держась за рёбра.

Три из четырёх выведены из строя.

Всё это заняло не больше тридцати секунд, может быть сорок. Бык даже не вспотел, похоже.

Четвёртый головорез — самый молодой на вид и, видимо, самый глупый из всей компании — решил, что раз Бык занят разборками с остальными, то я буду лёгкой добычей для него, поэтому напал на «беззащитного» торговца пирожками.

Он резко развернулся ко мне, оскалился в злобной ухмылке, замахнулся здоровенным кулаком.

Очень плохая идея.

Я видел его удар ещё до того, как он толком начался. Неуклюжий, широкий замах, который любой человек, хоть немного умеющий драться, увидит и увернётся.

Я отклонился ровно настолько, чтобы его кулак прошёл мимо моей щеки в каких-то сантиметрах, рассекая воздух. И в тот же самый момент я шагнул вперёд навстречу и нанёс удар кулаком прямо в солнечное сплетение.

Эффект был мгновенный и абсолютно предсказуемый.

Головорез сложился пополам. схватился за живот обеими руками, пытаясь защититься от боли, упал тяжело на колени, отчаянно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха, но не получалось.

Тишина опустилась на улицу.

Четверо головорезов лежали и сидели на мостовой в разных живописных позах. Кто-то тихо стонал, держась за рёбра. Кто-то хрипел, пытаясь отдышаться. Кто-то просто не двигался вообще, отключившись.

Вся схватка заняла не больше минуты от начала до конца. Может быть даже меньше.

Толпа мастеровых, которая успела собраться вокруг нас, замерла в изумлении. Никто из них явно не ожидал увидеть такой быстрый, решительный и однозначный результат. Они стояли с открытыми от удивления ртами, не в силах поверить в увиденное.

Я медленно поднял взгляд на окно харчевни, туда, откуда вышли эти четверо.

Там, за мутным грязным стеклом, освещённый тусклым светом изнутри, стоял Фома. Лицо его было белее мела. Глаза огромные, выпученные от неподдельного ужаса и шока. Нижняя челюсть отвисла. На его лице отчётливо читался страх — он только сейчас, в эту самую секунду, по-настоящему понял, с кем связался.

Наши взгляды встретились на долгую секунду. Я смотрел на него спокойно, без эмоций.

Фома резко отшатнулся от окна, словно обжёгся и исчез в глубине тёмной харчевни.

Через пару минут, пока толпа ещё стояла в ошеломлённом молчании, прибыл городской патруль.

Двое стражников в потёртых кожаных безрукавках с металлическими поастинками, с дубинками, болтающимися на широких поясах. Шли неспешно, размеренно, явно не ожидая увидеть ничего особо серьёзного — обычная рядовая уличная драка.

Но когда они вышли к нам и увидели картину, шаг их замедлился.

Старший стражник — крепкий мужик лет сорока с седеющими висками и шрамом через всю щёку — остановился в паре шагов от нас. Окинул всю сцену профессиональным взглядом: четверо побитых громил валяются на земле в разных позах, стонут и хрипят, я с Быком стоим совершенно спокойно и невозмутимо посреди площади, вокруг собралась плотная толпа притихших мастеровых. Лицо стражника мгновенно стало настороженным, напряжённым — он явно понял, что это не обычная пьяная потасовка.

— Что здесь произошло? — спросил он строго глядя прямо на меня тяжёлым взглядом. — Кто начал? Отвечай быстро.

Я открыл рот, набирая воздух, чтобы спокойно всё объяснить, но не успел произнести ни слова.

Из толпы резко вышел вперёд тот самый мастеровой-молотобоец из соседней кузницы, который защищал меня ещё при самом первом моём визите сюда. Крепкий широкоплечий мужик с добрым открытым лицом, покрытым копотью. Он решительно шагнул между мной и стражником.

— Господин стражник! — громко, чётко сказал он, чтобы абсолютно все вокруг слышали каждое его слово. — Эти четверо напали первыми! — Он ткнул пальцем в сторону лежащих громил. — Вот этот торговец стоял здесь со своей корзиной совершенно мирно, продавал свои пирожки, никого не трогал, ни с кем не ругался. А эти четверо вышли из харчевни Фомы вон оттуда — он кивнул на здание — и сразу же полезли драться, без единого слова, без всякой видимой причины! Просто напали! Торговец только защищался, имел полное право!

— Чистая правда! — тут же подхватил громкий голос из толпы справа. Это был пожилой сапожник, которого я видел здесь раньше. — Я всё видел своими собственными глазами с самого начала! Парень ничего не делал плохого!

— Мы все видели! — поддержали ещё несколько голосов одновременно из разных мест толпы.

— Торговец не виноват!

— Это точно люди Фомы первые полезли!

— Он только оборонялся!

Стражник слушал внимательно, не перебивая, давая высказаться. Потом медленно повернул голову и посмотрел на Быка. Долго, очень внимательно, изучающе. Смотрел ему прямо в лицо, потом оглядел с ног до головы — массивную фигуру, спокойную уверенную стойку, шрамы на руках.

Я видел, как выражение лица стражника постепенно менялось. Сначала напряжение, потом удивление, потом… узнавание и осторожность. Он явно узнал Быка, понял кто это такой.