Бытовик 2 (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Господа! — я повернулся к двум своим доморощенным артиллерийским расчетам, что стояли в готовности у орудий: — Самую правую пушку зарядить двойным зарядом и всем укрыться. Угол возвышения — сорок пять градусов. Огонь!

Слава богам, британская пушка выдержала двойной пороховой заряд, а заряд аккуратно лег в воду у самой кромки противоположного берега. Удачный выстрел, и самое главное, очень эффектный — колесный пароходик резко сменил курс и двинулся в сторону сооруженного из раскрашенных кожаных мешков, качающихся на воде.

— Приготовиться!

Бойцы, одетые в форму туземных войск (что делать, в этих бедных землях покойников закапывали весьма в облегченном виде, больно ценной была для меня трофейная форма) присели у орудий, изображая полную готовность к открытию огня.

Больше никаких сюрпризов и неожиданностей не было. Пароход встал на якорь напротив фарватера, за борт спустили небольшую лодочку, в которую забрался крепкий тип и быстро погнал лодку к берегу.

Мешок с деньгами тяжело упал на берег, моряк оттолкнул ялик, но я, облаченный в небрежно заштопанный и застиранный мундир британского артиллериста, надеюсь, с английским акцентом, крикнул:

— Стоп!

После чего. Под недоуменным взглядом речника, разрезал горловину мешка и, не торопясь (англичанин я или не англичанин) старательно выкладывая золотые и серебряные монеты столбиками по десять штук.

Закончив подсчет, я нетерпеливо махнул рукой:

— Убираться! Прочь убираться!

Речник пожал литыми плечами и торопливо погреб обратно к пароходу. Через полчаса пароход неторопливо прошел мимо, аккуратно пройдя посередине узкого прохода.

Отойдя на половину версты, пароход вновь встал, а в подзорную трубу я заметил, стоящего на балконе капитанского мостика мужчину, что всматривался в мою сторону в, похожую на мою, подзорную трубу. Судя по фигуре и сюртуку, это был сын –наследник князя Слободана Третьего. Очевидно, предприимчивый молодой человек надеялся, что наивный таёжный юноша, Олег Булатов, сам приплывет на пароход, прямо в ловушку, чтобы сдать мою тушку имперским властям за скромное вознаграждение в десять тысяч рублей.

— Ребята, разверните одну пушку в сторону вон той посудины и положите ядро рядом с ней. Но, упаси вас боги, попасть в это корыто, нам этого совсем не надо.

После того, как второе ядро, веселым зайчиком проскакало по воде мимо парохода, князь решил не испытывать судьбу, и грустно свистнув гудком, пароход медленно двинулся вверх по течению.

Буксир, что тянул за собой большую баржу, полную солдат. Буксир, чадя черным дымом из трубы, аккуратно вошел в обозначенный фарватер, практически вышел из него, я махнул рукой и, через пару секунд, над водой, далеко разнесся звук удара и треск, сминаемых досок днища баржи — броненосец береговой обороны «Плот-1», прибитый к берегу и найденный моим конным патрулем прошлой ночью, свою задачу выполнил. Протопленный посредине узкого фарватера, под гнетом привязанных к нему каменных глыб, после прохождения над ним буксиров, по моей команде, плот освободился от своих оков и стремительно всплыл, подставив несколько, прибитых поверх плота, массивных бревен под тонкую обшивку старой баржи. Под крики пассажиров, башня начала оседать на борт, буксир, отчаянно дымя, потащил тонущую баржу к берегу, но она слишком быстро зарывалась носом под воду, грозя утащить маленькое суденышко вместе с собой, и на буксире начали отчаянно рубить канаты.

Солдаты инстинктивно бросились к корме, подальше от, зарывающегося в воду, носа баржи, столпились там, отчаянно орущей плотной массой, нос баржи чуть –чуть задрался и полузатопленная деревянная лохань замерла, практически черпая воду притопленными бортами.

Буксир, освободившийся от своего груза попытался подойти к барже, чтобы начать спасать людей, но, от поднятой им волны, баржа сильно закачалась, принимая новые порции озерной воды через борт, солдаты заорали и буксир, отрабатывая машиной «самый малый назад», начал отползать подальше от места катастрофы.

Ну, так даже лучше получилось. Я рассчитывал, что буксир дотащит баржу до отмели и я, под угрозой своих двенадцати пушек, продолжая играть роль британского офицера, возьму в плен княжеских солдат, а дальше как-то выкружу, сумев или переманить их на свою службу, или заставив отрабатывать спасение на своих предприятиях. В любом случае, выпускать триста обученных военному делу, знающих местные условия, людей я не собирался. Слишком дорого стоил в этой степи каждый человек, разговаривающий со мной на одном языке.

Буксир мы прогнали выстрелом из пушки, после чего не дали приблизиться к фарватеру каравану купеческих судов и следующей княжеской баржи, на которой перевозили сотню лошадей княжеской кавалерийской сотни. Ни одно из судов не рискнуло проскочить мимо фарватера под грозными дулами моих орудий — все речные лоханки, постояв в раздумьях, вернулись к пристани блокированного Зайсана, во все лады костеря коварных англичан.

Как я понимаю, с плавательной подготовкой у степных воинов князя Слободана Третьего было очень слабо. Из трех сотен человек, что боялись пошевелится на палубе полузатопленной баржи, осмелились прыгнуть в воду и поплыть к нашему берегу только два десятка человек, которые, обессиленные, были выловлены на берегу солдатами в незнакомой форме, с смуглыми, как будто, специально обляпанными грязью, лицами, что разговаривали на непонятном языке, в основном состоящем из звуков «Гыр-гыр» и «Шлям-плям».

Людей вытаскивали из воды и под дулами винтовок связывали руки за спиной, после чего укладывали в рядок на берегу, замотав голову грязными тряпками. Хитреца, который хорошо плавал и пытался выбраться на берег в стороне, поймала парочка кочевников и ударами тупыми концами коротких пик, пригнала все к тем-же англичанам.

Я же нетерпеливо ждал вечерних сумерек — оставлять людей на барже до утра я не собирался, мне нужны были люди, а не, раздувшиеся в воде, утопленники.

В вечерних сумерках тишина дальнего берега внезапно разорвалась выстрелами и криками, звоном железа и ржанием испуганных лошадей, и, в довершении концерта, с британской батареи пальнула пушка и ядро с гулом пролетело над набитой людьми, кормой баржи. А через несколько минут, над связанными пленниками раздались торопливые шаги десятков людей.

— Кто такие? — человека, уже простившегося с жизнью, сильные руки вздернули на ноги и сорвали с головы, пахнущий лошадиным потом, мешок.

— Кто таков, чьих будешь?

— Рядовой первой роты Корсанского княжеского полка Бурунов.

— Здесь как оказался?

— Так тонуть мы стали э-э-э…- боец наконец проморгался, и теперь не знал, как величать мою светлость.

— Ваша светлость.

— О! Тонули мы на барже ваша светлость, так я с баржи то в воду сиганул и на берегу меня…- воин опасливо оглядел окружающую нас темноту: — Англичане в плен захватили.

— Не робей, англичан мы отсюда выбили, они, наверное, уже на половине пути к своей Индии.

— Слава предкам, ваша светлость.

— Развяжите его. — дал я команду: — Терпи, скоро боль в руках пройдет. А что, это все. кто с баржи из солдат спаслись?

— Так нет же, ваша светлость…- солдат скрипел зубами от боли в руках: — Там на барже еще куча народу, она каким-то чудом еще на воде держится.

— Так что же ты молчишь⁈ — я отыгрывал свою роль как прима Мариинского императорского театра: — Лодки скорей сюда. Покажи, в какой стороне баржа, боец?

Миг, и на темными водами озера, в том направлении, куда ткнул пальцем солдат, улетела магическая осветительная «ракета», вырвав из темноты множество бледных лиц, с надеждой глядящих на свет, повисший над головами. Надо ли говорить, что и лодки, в скором времени, выскользнули из-за ближайшего мыса, и лагерь обнаружился за ближайшим холмом, с кострами и котелками, в которых, практически мгновенно, начала булькать каша с ломтиками сушеного мяса, куда и отвели «освобожденных» пленных.

Лодки сновали как челноки, осторожно снимая людей с покрытой водой, палубы, быстро доставляла их до берега, где их встречали и провожали к кострам, наливали горячего варева и чарку водки, после чего укладывали спать, выдав шинель, одну на двоих. Если лечь спина к спине, то ширины шинели как раз хватало для того. чтобы укрыть обоих. А пламя костра позволяло вполне комфортно переночевать вблизи него. В лодки солдат принимали только без оружия, заставляя складывать уставные тесаки и сабли прямо на палубу. Их мои бойцы собрали в последнем спасательном рейсе. Как я понимаю, огнестрельное оружие князь, следуя ультиматуму своего бывшего свата, приказал оставить на берегу, а холодные клинки я завтра выдам только тем, кто перейдет ко мне на службу.