Бытовик 2 (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Чего это?

— Бросил он вас и удрал, понял? Так что, за неимением другого я ваш князь получаюсь…

— Новый хомут…

Мужик, которого окружали десяток его, пусть плохо, но вооруженных товарищей, никакой подлости от меня не ожидал, поэтому от моего бокового в челюсть покатился с баррикады, уронив свой мушкет или фузею, я в такой старине не разбирался, а я, выхватил свои двуствольные револьверы, активировал защитный экран и навел стволы на опешивших мужиков.

— Перестрелять бы вас, блядей, за антиправительственные слова, но я сегодня добрый, поэтому объявляю вам амнистию. А на твои обидные слова, братец, отвечаю, что я не новый хомут на ваши худые шеи, а ваше счастье. Ты! — я ткнул пальцем в поднимающегося и потирающего челюсть мужика: — Больше такое позорное тряпье носить не будешь…

— Что это, позорное? — обиделся мой «крестник», отряхивая грязь и мусор с одежды: — Я в таком на работу хожу, грузчиком в порту, чтобы новое не портить…

Н-да, как-то опростоволосился я немного, но еще ничего не потеряно.

— Да плевать всем, в чем ты в свой порт ходишь! Через год все будем жить в два раза лучше, чем сегодня. Налоги снизим, удои повысим, построим общественную баню, планетарий и синему, а по воскресеньям ты будешь в лаковых штиблетах по парку гулять и пиво баварское из большой кружки пить.

При моей прошлой жизни местные депутаты, при отчетах при выполнении наказов избирателей, постоянно рассказывали о ремонтах или открытиях общественных бань, но для местного электората эта тема на зашла, а вот, при упоминании о лаковых штиблетах и баварском пиве, у многих затуманились мечтательно глаза.

— Вон видите, сколько скотины? — я ткнул пальцем в очередной гурт скотины, что несколько солдат вели на водопой на берег озера: — У кочевников отобрал, но мне столько не надо, теперь буду желающим задёшево продавать или в кредит. Надоело тебе в порту мешки на горбу таскать, купил у своего нового князя лошадь или верблюда с повозкой, и вот ты уже не голь перекатная, а уважаемый биндюжник, предприниматель и сам себе хозяин. А для этого мы должны сейчас дружно выбить отсюда кочевых, проводить дорогих купцов, чтобы они чего лишнего из города не увезли и начинать жить по-новому, стремясь к счастливому будущему. Вон у меня вестовой…

Я ткнул пальцем за плечо, где, с винтовкой наперевес стоял мой вестовой:

— Еще месяц назад был он вошь серая, а теперь, как под мою руку пошёл, стал уважаемой личностью, унтер-офицером Полянкиным Красом Людиновичем, с ним даже офицеры мои не считают зазорным раскланиваться.

— Так и есть, ваша светлость. День и ночь молю предков, что надоумили меня к вам на службу поверстаться. — тут же бодро отрапортовал мой хитрый вестовой: — Теперича, имею надежду в офицеры выбиться, с золотыми погонами на побывку в родную деревню съездить.

— Вот видите, при мне так заведено — коли человек преданный да сообразительный, то нет перед ним преград для личностного роста. Я, после смерти батюшки и матушки, как дела в княжестве на себя принял, то от всех старых офицеров избавился, так как они только водку пить способны были и разговоры против власти вести. Командирами сделал унтеров, что сообразительные, а офицеров всех к каторге приговорил. Теперь они у меня в угольной шахте, бригадой ударного труда, очень шустро уголь рубят, чтобы горячую баланду утром и вечером похлебать, и быстрее на волю выйти, потому как еще бог Перун нам наказывал — кто не с нами, тот против нас.

А вот эти слова мужиков проняли, так как, в условиях ржавых социальных лифтов, такая возможность подняться с самого низа — дорогого стоит, да и строгую власть в нашем государстве народ ценит.

— Вы, мужики, можете свой боевой пост оставить, здесь враг уже не пройдет. Отправляйтесь к своим родным только одну мою просьбу выполните: через час, в княжеском дворце жду от населения города депутацию, человек пять, самых авторитетных и уважаемых, необязательно богатых. Будем решать, как с этим безобразием побыстрее покончить.

К моему удивлению, двери дворца были заперты изнутри, но все выглядело целым и не разграбленным, хотя я ожидал другого.

Полянкин начал стучать кулаком по высоким стрельчатым окнам, так, что звон стекла был слышен на версту, после чего распахнулось одно из окон второго этажа.

— Я что сказала⁈ Убирайтесь, не то, буду стрелять! — на нас уставился ружейный ствол приличных размеров, на противоположном конце которого, располагалась бывшая жена бывшего наследника местного престола.

— Приветствую…э-э…Гюлер Бакровна! — помахал я рукой: — Вот, решил вас поздравить с разводом. А вы что, со всеми не уехали? Я бы вам платочком помахал…

— Вы? А я думала, что вас убили…- разведенка без ребенка отвела в сторону ствол оружия.

— Почему? — искренне удивился я.

— Подслушала, как Мешко с отцом разговаривал, что, как только вы взойдете на борт парохода, вас проще убить сразу, так как награду, хоть за живого, хоть за мертвого, одинаковую предлагали. А если вас англичане убьют, то надо у них вашу голову незадорого выкупить и справку от британцев взять, кому голова принадлежит.

— Бля! — у меня сразу заныла шея, которой, как оказалось, грозила нешуточная опасность: — Но в любом случае, я жив, и готов вам искренне служить…

Пока я изгибался в куртуазном поклоне, дитя диких степей решила взять быка за рога.

— Вы это из любезности говорите, или правда готовы помочь? А то мне тут команды купцов Калашникова и Гринева, за то, что я им не позволила дворец разграбить, обещали небо в алмазах и полную…женского счастья, которого я никогда не испытывала. И сразу говорю, их около ста человек, и они очень серьезные мужчины. А у вас, Олег, Александрович, вы говорили, десять воинов было…

— Ну, там еще ребята подошли…- я неопределенно помахал руками в воздухе: — и пушки привезли, так что я этих купцов смогу утопить очень быстро. И я готов оказать вам помощь, в разумных пределах, если вы окажете помощь мне…

— Чего вы хотите? — девушка отложила ружьё, положила очаровательные локотки, что виднелись из-под коротких рукавов европейского дворянского платья, на подоконник, а сверху удобно расположила очаровательную мордашку. Н-да, давно у меня не было близких отношений с человеками противоположного пола, а либидо, или что там у меня, давит на гульфик.

— Может быть пригласите меня в дом, тем более, что я решил взять эту территорию под свою руку? И, по логике вещей, теперь этот дворец, вроде бы, мой.

— Вы смелый молодой человек. — девушка аккуратно захлопнула створки окна.

— Крас, одна нога там, другая здесь, или наоборот. Беги до наших и приведи сюда роту из резерва, только ту, что с винтовками. — отдал я распоряжение вестовому: — И аккуратнее по дороге, никому не попадись.

В этот момент загремели запоры и тяжёлая, из массива дверь, с лёгким скрипом, распахнулась, но, вместо ожидаемой Гюлер Бакровны, на пороге, с поклоном застыла еще одна восточная девица, но уже в традиционной для местных женщин, одежде.

— Госпожа ждать, господин.

Я прошёл во дворец, после чего помог девице задвинуть мощный засов на двери и двинулся за провожатой.

Гюлер ждала меня в небольшом кабинете на первом этаже. Повсюду были видны следы поспешных сборов — квадраты невыгоревших обоев на стенах, гвозди от сорванных гобеленов, пустые полки шкафов.

— Присаживайтесь, ваша светлость. — тонкая рука показала на кресло за небольшим журнальным столиком, напротив хозяйки… а, хозяйки ли?

— Благодарю, Гюлер Бакровна. — я вежливо склонил голову и опустился в удобное кресло: — Хозяева мебель в спешке забыли или…

— Моё бывшее семейство торопилось покинуть воды озера, боялись ловушки. В городе остался с десяток дворцовых слуг, которые должны были собрать те ценные предметы, что остались во дворце, и отправить их на каком-нибудь купеческом судне. Но, вчера дворец попытались захватить мародеры, поэтому прислуга разбежалась и вещи остались несобранные.