Миротворец. Дипломатия Кланов (СИ) - Пламенев Владимир

И вот это мне не нравилось больше всего.

Пылкая речь Софии продлилась несколько минут. Время от времени она заглядывала в текст перед собой, но в основном всё говорила своими словами.

— … я призываю своего дальнего родственника и соклановца — Анте Зринского — прибыть сюда, к своему народу и мне — дочери своего князя. Чтобы мы, как члены правящего рода, в открытой дискуссии нашли выход из сложившегося кризиса.

Она прямым взглядом уставилась в камеру и продолжила:

— Анте, вы говорили, что я в заложниках. Так ли это? — она провела взглядом по замеревшей толпе. Все слушали, многие — как заворожённые. — Сейчас я стою перед своим народом, пока Вы — Анте — прячетесь за войсками графа Кнежевича. Человека, который готов утопить Иллирию в крови, из зависти к моему отцу и нездоровому желанию власти, которая ему не принадлежит. Я здесь, в сердце страны. Меня окружают верные люди. А Вас?

Она выдержала драматическую паузу. Будто всю жизнь только и делала, что занималась ораторским искусством. Потом продолжила:

— Скажите, так кто из нас независим, а кто в заложниках? Прямо сейчас мы можем выяснить истину. Я расскажу то, что знаю я, а вы — то, что известно вам. Пусть народ решит, кому верить. Мне… — она коснулась рукой груди, — … или вам. Если Вы боитесь просто поговорить со мной, то как можете претендовать на власть над нашей страной? Власть, которая по закону принадлежит моему отцу, чья смерть не доказана. В том числе Михаэлем Кнежевичем или кем-либо ещё.

Она сделала короткую паузу. Взяла в грудь побольше воздуха и добавила напоследок:

— Я буду ждать вас здесь до десяти часов вечера. Если Вы не явитесь, вся Иллирия будет знать, чего стоят Ваши слова. А до тех пор я с радостью поговорю с любым аристократом, который явится сюда и захочет лично обратиться ко мне, как к представительнице клана Зринских. А ещё узнать: как, почему и по чьей вине я была вынуждена искать убежища в российском посольстве, — потом она провела взглядом по толпе. — Я благодарю Вас, иллирийцы. За доверие лично мне и веру в своего князя!

Она вышла из-за кафедры и исполнила перед толпой глубокий реверанс.

Несколько секунд не было слышно ничего, кроме вездесущих камер.

Щёлк.

Щёлк-щёлк-щёлк. Щёлк.

Толпа взорвалась оглушительными аплодисментами. Воодушевление прокатилось по площади. Снова послышались крики, подбадривающие фразы, цитаты её отца. Где-то заиграл гимн.

София выпрямилась, одарила подданных своего отца очаровательнейшей улыбкой и помахала рукой. Вопли журналистов пытались перебить толпу. Но как бы они не надрывали глотки, София не обратила на них ни малейшего внимания.

Она развернулась и отправилась в здание администрации. Я и её охрана — следом.

А людям на площади стали выдавать свежую еду из развёрнутых здесь полевых кухонь. Люди должны быть сыты. Хотя бы часть. Это обязательная часть нашей политтехнологии.

Внутри администрации была развёрнута приёмная. В кабинете, где раньше принимал просителей мэр. Его самого заперли в его же кабинете, с приказом оставаться там, пока не вызовут.

Приёмную закрыли от любых магических воздействий. Снаружи стояли несколько бойцов гарнизона. Внутри — личная охрана Софии, по всем углам и возле кресла, где она восседала. Я также был рядом. За правым плечом.

И всего через десять минут в приёмную зашёл первый человек. Его несколько раз проверили на наличие любой магии и любых опасных предметов. В том числе с помощью металлоискателя и одарённого специалиста.

Да и сам он был… не самой боевитой наружности.

Сгорбленный. Седой. Ему было уже за семьдесят. В каждом своём шаге он опирался на трость и пыхтел, не способный полностью выпрямиться.

Он зашёл в приёмную под бдительными взорами телохранителей и остановился ровно у нарисованной на полу черты. От неё до Софии было метров пять.

Саму ее прикрывал едва заметный барьер из золотистой энергии, по которому раз в несколько секунд пробегали всполохи серебристого света.

Она сидела в кресле, но не властно и холодно, как правительница, а скромно сложив руки на коленях. Её взгляд был чутким и сочувствующим. И, что самое главное — искренним.

— Ваше Высочество, — произнес старик и попытался поклониться. Медленно, с ощутимым трудом.

— Не стоит, — мягко остановила его София.

— Благодарю Ваше Сиятельство, — сказал старик и с облегчением поднял корпус, насколько это было возможно. — Моё имя — Томислав Джурекович. Отец мой был рыцарем, ещё при Вашем деде, — он смутился. — Но сейчас ужо не осталось от нас ничего, толком-то. Дара я не унаследовал, а в роду кроме меня только сестра моя, да и всё. Дети её уж в другом роду, так что…

— Говорите по делу, Господин Джурекович, — поторопил я его. — Кроме Вас есть другие просители.

— А, да, прошу прощения. Я ж это… — он закряхтел. — Статус мой — скорей формальность. Но коль меня пропустили, значит, имею право обратиться к вам за помощью.

— Чем могу вам помочь? — спросила София.

— Видите ли… его величество князь, коль был живой…

— Он жив, — отрезала София жестко и бескомпромиссно.

— Смиритесь, милуйтесь… Виноват, — сразу же начал каяться вошедший.

— Верьте в своего князя, — уже мягче добавила она.

Он смутился, и только повторное «Продолжайте, пожалуйста», от Софии, заставило его говорить дальше:

— Я ходил в княжескую канцелярию… там договаривались по программе, что вот… выделяют фондам благотворительным. У нас вот фонд есть. Ну, как фонд? Просто целильня. Я её на свои содержу. Она даже не зарегистрирована толком, но детишек много… Больные там, детишки. То уродства врождённые, то болезни сложные, за которые не берутся без денег больших…

— Вы занимаетесь организацией незаконных целительских услуг? — спросил я.

— Не-не-не! — замахал он рукой. — Всё законно! Целители наши все с бумажками. Молодые есть, опытные тоже. Все работают за бесплатно, по сути-то. По закону всё чисто, я сам проверял, угу. В общем-то, нам бы поддержку государственную. А то Его Величество князь программу новую запустил, по помощи благотворительным организациям. А тут такая напасть стряслась… — он вздохнул. — А детишек там сорок человечков. Двоим уже через неделю нужны лекарства, значится, из этериума. Всего пара доз на ноги поставят. Я вот только за них прошу. Остальных спасём, как-нибудь, уж, своими силами…

Кажется, он плохо себе представлял, что такое благотворительный фонд и чем собственно он сам занимался. Но то, что он пришёл к Софии… это было неплохой возможностью для Софии заработать ещё больше признания у народа.

К тому же — сделав благое дело. Вот только тут была одна проблема… у Софии не было никаких денег. Вся её деятельность, по сути, сейчас осуществлялась за счёт гарнизона и посольства. А теперь ещё и администрации города.

Если она согласиться, то откуда брать деньги? Изымать у мэра?

Но с другой стороны… я как никто понимал этого старика. А у меня самого были кое-какие деньги.

— Господин Томислав, как только будет восстановлен порядок, я обещаю рассмотреть восстановление упомянутой программы по финансированию помощи детям, — произнесла София. — Мы с Вами отдельно поговорим на эту тему. Но сейчас у меня нет возможностей, чтобы сделать это. Вы сами видите, какая ситуация.

Старик опустил взгляд.

— Понял, Ваше Высочество. Простите, что отнял время.

И двинулся к выходу. София, со смесью сожаления и лёгкой вины посмотрела вслед.

Как только он вышел, я обратился к ней:

— Из этого можно сделать сильную историю. Она тронет сердца людей.

— Как? — спросила София. — Я не располагаю даже собственными деньгами. А забирать у мэрии…

— Ничего не нужно делать, — произнес я. — У вас сейчас нет денег на благотворительность. Но я — найду. Тем более, что много ему не надо.

— Виктор? — бровь Софии чуть приподнялась.

— Сейчас вернусь, — ответил я быстро и вышел вслед за Томиславом. Старик медленно, понуро двигался к выходу. Я окликнул его: — Томислав, постойте!