Камень Книга тринадцатая (СИ) - Минин Станислав

Такое мое кощунственное отношение к обозначенным архитектурным сооружениям не вызвало особых отрицательных эмоций ни у Виктории, ни у Сони: они прекрасно понимали, о чем конкретно я говорю, и, уверен, соответствующими навыками обладали.

— Не смог приобщить меня к высокому искусству и лучший друг — талантливый художник Александр Петров-Врачинский, так что, увы и ах, перед вами черствый материалист, лишенный в какой-то мере чувства прекрасного, но все-таки способный по достоинству оценить исключительную красоту и неземное очарование представительниц рода Ольденбургских!

Обе представительницы упомянутого рода, как и положено, кокетливо заулыбались и поблагодарили меня за приятные слова. Не осталась в стороне и царственная бабуля.

— Какой хороший мальчик! Откуда только что берется? — громко хмыкнула она. — Умеет же найти к женщинам правильный подход! А от вас, солдафоны, — она с упреком оглядела Романовых, — слова доброго не дождешься!

«Солдафоны» для вида повозмущались, потом провозгласили тост «за прекрасных дам!», мы выпили стоя, и своеобразный допрос продолжился.

— А что было дальше, Алексей? — с нескрываемым интересом спросила Виктория. — Почему ты пошел учиться не на военного, а на юриста?

— Тестирование в военном училище провалил, ваше высочество, — тяжело вздохнул я. — Проблемы с подчинением вышестоящим командирам у меня выявили, что, как вы понимаете, совершенно несовместимо с военной службой. Пришлось податься в юристы.

— Ясно. Нравится учиться на юриста?

— Нравится, ваше высочество. Тем более после окончания университета мне открывается дорога хоть в военную прокуратуру, хоть в полицию, хоть в другие наши спецслужбы — хотя бы так у меня получится воплотить в жизнь мечту детства и заодно продолжить славные традиции рода Пожарских и рода Романовых.

— Похвально! — кивнула принцесса. — Традиции надо продолжать, особенно славные. А какие-то дополнительные занятия тебе родичи уже сейчас устраивают по выбранному профилю? Я имею в виду практические задания в прокуратуре, полиции и спецслужбах? — Виктория улыбалась. — Почему спрашиваю, Алексей: судя по статьям в СМИ и по тому, какие слухи ходят в кругу ваших с Соней друзей и среди представителей правящих родов, опыт проведения спецопераций у тебя уже очень значительный.

— Есть немного, ваше высочество, — кивнул я.

И глянул в сторону отца и царственного деда — те хоть и сидели с ничего не выражающими лицами, но чуйка мне подсказывала, что вся эта ситуация их крайне забавляла. Подобные же чувства испытывали и остальные Романовы, князь Пожарский, генерал Нарышкин и все члены нашей «банды». Пришлось соответствовать…

— Сначала меня натаскивали на проведение обычных полицейских операций, потом был полицейский спецназ, а за ним элита — спецназ Отдельного корпуса жандармов. Оттуда меня с позором выгнали за излишнюю жестокость. — Я тяжело вздохнул. — При задержании группы наркоторговцев пятерых убил, троих оставил калеками до конца жизни. И ладно бы я этих тварей стихией какой завалил, так нет — порвал на части голыми руками. Что командованием было интерпретировано как превышение должностных полномочий.

Виктория с Соней смотрели на меня круглыми глазами, а Романовы из последних сил делали серьезные лица и старались в мою сторону не смотреть. Единственным исключением был генерал Нарышкин: дипломат под прикрытием с жадностью ловил каждое мое слово и, похоже, нисколько не сомневался в том, что слышит чистую правду. Я же продолжил на ходу сочинять дальнейший сюжет ужастика с моим участием в главной роли.

— За эту излишнюю жестокость, ваше высочество, я впервые попал в тюрьму. — И опять тяжелый вздох. — Дело в том, что царственный дедушка и отец не отличаются у нас особой сентиментальностью даже по отношению к родичам, вот и со мной церемониться не стали. А когда они немного отошли и наконец выпустили меня из узилища, случилась та история с афганцами, где я опять на эмоциях голыми руками этих тварей порвал. Запись видели? Вот и родичи ее тоже тщательно изучили. Мои действия признали правомерными, но только на бумаге. — Тут я решил добавить в голос немного обиды. — Знали бы вы, сколько мне пришлось выслушать нравоучений о том, что подобные извращенные наклонности не к лицу будущему императору целой Российской империи! А потом был Афганистан, где мы с какого-то момента трупы наркоторговцев просто перестали считать. После возвращения на родину — снова тюрьма под предлогом регулярного проявления с моей стороны излишней жестокости на поле боя! И это при том, что родной отец на моих глазах и глазах моих братьев заживо сжег всю верхушку рода Никпаев, да еще и приказал заснять это крайне увлекательное зрелище на камеру!

Теперь проняло не только Викторию с Соней, но и короля Норвегии Харольда с его сыном Улафом. Я же отпил из бокала вина и продолжил рассказ о своих злоключениях:

— Из тюрьмы меня выдернули прямо на Совет рода, который единогласно постановил, что исправить великого принца Алексея Александровича может только и исключительно военное училище. А чтобы великому принцу жизнь медом не казалась, родичи пошли еще дальше — приказали командованию поместить Романова на гауптвахту и выпускать с нее молодого человека только на занятия. — Я хмыкнул. — Это был фактически мой третий тюремный срок, опыт уже присутствовал, и спустя месяц, как раз под Новый год, мне все-таки удалось добиться того, чтобы из училища меня с позором выгнали и в качестве исключения восстановили на учебе в университете, где ваш покорный слуга находился на довольно-таки хорошем счету. А после Нового года мы прилетели в Монако, где, как вы знаете из СМИ, мои приключения продолжились, а навыки по нанесению себе подобным телесных повреждений, несовместимых с жизнью, очень даже пригодились. Доклад закончил.

Пока Ольденбургские приходили в себя после моих «откровений», а Романовы тоже не спешили как-то реагировать, царственный дед, глядя на Харольда, хлопнул ладонью по столешнице и с улыбкой поинтересовался:

— И вы поверили этому сказочнику? Действительно поверили?

— Ну… мы это… — хмурился король. — Алексей так убедительно рассказывал… А где он… приукрасил, Николя?

— Да везде, Харольд! — ухмыльнулся император. — Он у нас известный затейник!

И дед по пунктам начал комментировать мой рассказ, опуская, естественно, особенно щекотливые моменты. Тут уж мне было не до смеха — дед, не стесняясь в выражениях, описывал на реальных примерах все «прелести» моего свободолюбивого и неуживчивого характера. Закончил глава рода крайне своеобразно — он уставился на Соню немигающим взглядом, под которым она совсем потерялась, и спросил:

— Ну что, девочка, нужен тебе такой супруг? Тем более ты собственными глазами видела, на что он способен, на примере той неприятной ситуации с итальянскими мафиози.

Принцесса сглотнула и с решительным видом кивнула.

— Нужен, ваше величество!

— Быть по сему! — заулыбался дед и перевел взгляд на своего царственного брата. — Харольд, предлагаю с помолвкой не затягивать и назначить ее празднование на послезавтра. Что скажешь?

— Возражений не имею, Николя. А завтра предлагаю закончить все предварительные вопросы по приданому внучки…

Пока король с императором утрясали какие-то там свои вопросы, Соня воспользовалась тем, что все присутствовавшие начали друг друга поздравлять с очередной помолвкой, и, подавшись вперед, громким шепотом поинтересовалась у меня:

— Алексей, а ты правда в тюрьме сидел?

— Целых два раза! — подмигнул я девушке.

— Расскажешь?

— Обязательно.

— Но без твоих этих шуточек!

— Как можно, Сонечка! Я вообще не имею привычки врать!..

Вскоре вновь зазвучали тосты, потом мы дружно поднялись из-за стола, и наступило время неформального общения. Обеих Ольденбургских взяла в оборот царственная бабуля с тетками Катей и Наташей, и все наше женское общество удалилось на балкон дышать свежим воздухом и любоваться видами ночного Монако. Очень скоро туда позвали и меня, а видеть великого принца Алексея предсказуемо желала будущая королева Норвегии.