Крафтер II (СИ) - Ладыгин Иван

Я поднял взгляд выше. На крыше мастерской, среди труб и антенн, маячил силуэт Степана Игнатьевича — призрачного, полупрозрачного. Видно, старый артефактор сгорал от стыда, вот и ныкался, как мог, используя свои наработки. Дурдом…

В общем итоге Артемка оказался расторопным и честным малым и быстро перетаскал на улицу все, что я заказывал. Беглым взглядом ощупав каждый экземпляр, я убедился, что, действительно, бракованными оказались только два клинка. Глаза Артемки расширились от удивления, когда я все это добро погрузил в свою сумку-бездну.

— Научите? — робко спросил парень, ткнув пальцем в мой волшебный рюкзак.

— Может быть… Если будешь прилежно работать и выполнять мои заказы. — хмыкнул я и перевел ему кругленькую сумму на карту, чтобы не расстраивался. Может, купит деду бутылку коньяка. Пусть старый обнулится…

Я прыгнул в машину и указал таксисту следующий адрес.

Дорога к поместью напоминала змею, избитую до полусмерти. Колёса такси подпрыгивали на выбоинах, выбивая из подвески стон, похожий на предсмертный хрип. Плюм, принявший облик горностая, вцепился мне в плечо, шипя на каждую кочку. За окном мелькали обугленные пни, словно чёрные пальцы, торчащие из земли в немом проклятии. Где-то вдали, за холмом, дымились остатки древнего амбара — неизвестные «доброжелатели» явно решили, что огонь убедительнее слов.

Григорий и Матвей Семёныч ждали у ворот, будто два сторожа из старой легенды — один в потрёпанном фраке, другой в строгом костюме с потёртыми локтями.

— Добро пожаловать на огонек, барин, — прохрипел Григорий, его голос звучал уныло и тускло. — Бандиты отметились. Дорогу к деревне превратили в дырявый сыр.

Я вышел из такси, и ветер донёс запах гари. Плюм спрыгнул на землю, обнюхивая колею, где земля была вспахана взрывами.

— А само поместье? — спросил я.

— Чисто, — Матвей Семёныч поправил очки, заляпанные сажей. — Ваши… э-э-э… помощники оказались весьма… усердны.

Мы обошли забор. Три трупа лежали в позах, достойных экспозиции в музее абсурда. Первый — здоровяк с татуировкой глаза на лбу — был расплющен в лепёшку. Отпечаток на его груди повторял узор подошвы Утюга. Второй, худой как жердь, обуглился до угольно-чёрного блеска. Его пальцы всё ещё сжимали нож, лезвие которого сплавилось в гармошку. Третий… Третий явно пытался бежать. Его ноги были привалены гранитной плитой, а лицо — утыкано осколками витражного стекла из разбитого окна гостиной.

— Утюг явно перестарался, — пробормотал я, тыча ногой в череп первого бандита. Кость хрустнула, обнажив мозг, запечённый, как яблоко в тесте. — Я же говорил ему: не давить сильнее, чем на тонну.

— Они слушают? — Григорий фыркнул, указывая на следы от Доски возле моих ног.

— Слушают, — я усмехнулся. — Но понимает по-своему.

Плюм подскочил к третьему трупу и принялся вытаскивать из кармана монетку. Труп дёрнулся, словно протестуя, но горностай рыкнул, и тело затихло.

— В лесу тоже неспокойно, — подал голос Матвей Семёныч. — Были обнаружены следы. Свежие. Человек двадцать, не меньше. Не подходят близко, но… — он кивнул на забор, где висела табличка «Осторожно! Злой утюг!», испещрённая пулевыми отверстиями.

— Пусть боятся, — я повернулся к дому. Окна первого этажа приветливо сверкнули в лучах солнца. — Скоро у них появится повод бояться сильнее.

— Они пытались прорваться через парадный вход, — дворецкий ткнул пальцем в дверь, изъеденную кислотой. — Но Доска… э-э-э… убедила их выбрать стратегическое отступление. Строители тоже помогали отбиваться от наглецов. Им бы премию.

— Будет премия! Матвей Семеныч озаботится. А завтра начнём восстановление, — я развернулся к главным воротам, за которыми темнел лес и вилась дорога. Где-то там, среди деревьев, прятались чужаки. — И будьте уверены, — незнакомцы здесь не задержатся.

Матвей Семёныч кивнул, доставая из портфеля карту поместья. На ней уже красовались новые отметки — места засад, ловушки, зоны патрулирования.

— Они непременно вернутся, — прошептал он. — Учитывая тот факт, что Утюг ушел от нас.

Я посмотрел на Плюма, который на всех парах помчался на кухню — тырить у Настасьи из холодильника вкусняшки.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся я. — Готовьте грядки для няньки. Скоро будем удобрять. И от врагов избавимся, и бабушку порадуем.

Дворецкий с бухгалтером многозначительно переглянулись и отправились за лопатами, а я тем временем вскочил на мотоцикл, по которому успел соскучиться, и махнул в сторону гор. Мне срочно нужно было попасть в свою мастерскую. Ибо я уже и так слишком затянул с неотложными делами.

Благо в этот раз по пути мне не встретилась ни одна корова. Мастерская, вырубленная в сердце горы, уже дышала моей магией. Скалы, испещрённые трещинами, дышали мощью.

Воздух дрожал от гула молотов големов-каменщиков — гигантских существ из гранита и бронзы, чьи тела были покрыты трещинами, сквозь которые сочился раскалённый магмарит. Каждый удар их инструментов рождал искры, рассыпавшиеся по полу, как огненный дождь. Они работали в такт, словно части гигантского механизма, расширяя очередной зал до размеров тронного покоя. Из-за кристалла, что я недавно поместил здесь, они изрядно прибавили в силе и выносливости.

Плюм, приняв форму огненной лисы, носился по периметру, оставляя за собой дымящиеся следы. Его шерсть пылала алым и золотым, а хвост выписывал в воздухе символы, которые тут же вплавлялись в камень.

То, что я собирался сделать, требовало особого места и отношения. Начертив на руке руну сканирования камня, я ударил ладонью по каменному полу. Земная твердь ответила мне резонансом, и внутренним оком я увидел, что до основания горы оставалось метров двадцать.

Выставив перед собой руки, я отправил мысленный приказ големам копать в глубину. Чтобы дело шло веселее, я сплел из своей ауры энергетические каналы, которые впились в вечный кристалл, словно изголодавшиеся пиявки. От них же я направил потоки энергии в своих каменных слуг.

С таким допингом мои бравые каменюки за десять минут прорыли широкий тоннель к основанию горы. Я приказал им расширить пространство, и они с удовольствием исполнили мое пожелание.

— Пьедестал! — крикнул я, и големы замерли. Их каменные суставы скрипнули, когда они прикатили огромную гранитную платформу, высеченную в форме спирали. По ее контуру были выдолблены небольшие ниши для будущих рун порталов. Я надеялся, что позже Плюм обязательно внесет свою лепту в этот гигантский артефакт. Ведь только он умел делать разрывы в реальности, которые когда-то уже закрыл.

Фамильяр вспорхнул ко мне на плечо, его когти впились в кожу, оставляя царапины. Я провёл рукой по воздуху, и фиолетовые нити магии сплелись в круг, вспыхнув, как цепи из звёзд. Эфир загустел, превратившись в тягучее желе, а давление в ушах достигло предела, будто сама гора сжала меня в кулак.

Плюм синхронизировался с моим сознанием, я послал ему мыслеобраз того, чего желаю, и наши силы слились в унисон.

— Откройся! — рёв эха смешался с грохотом портала.

Трещина в реальности разверзлась с хрустом ломающихся костей. Сначала она была тонкой, как лезвие, но быстро расширилась, выбросив волну тепла, от которой задрожали даже големы. Из разлома хлынул свет — не слепящий, а глубокий, багровый, как раскалённое железо. Воздух наполнился запахом серы и пепла, а на языке появился привкус крови от перенапряжения.

Я шагнул в пелену портала и нос к носу столкнулся с верховным вождем огнейронцев. — серый гигант с янтарными глазами со священным трепетом уставился на меня. Спустя секунду замешательства он склонил голову, заставив потрескаться каменный пол под тяжестью его тела.

— Великий Огнейрон! — его голос зазвучал, как грохот лавины. — Твои слуги ждали.

За ним, строем, появились остальные. Несколько сотен воинов в доспехах, каждый с молотом, чьи навершия были выкованы из ядра падающей звезды. Их шаги гудели, как землетрясение, а за спинами колыхались плащи из шкур огненных саламандр. Несколько шаманов замыкали шествие. Их посохи, увенчанные темным жемчугом, дымились чёрным чадом.