Крафтер II (СИ) - Ладыгин Иван

Таксист рванул с места, будто от погони. Городские улицы мелькали за окном, как кадры дешёвого фильма: трещины на белоснежных фасадах, граффити с перекошенными буквами, стайки голубей и собак, копошащихся в мусоре. Плюм каркнул, когда мы проезжали мимо лавки алхимика — в витрине булькали колбы с розовой жидкостью.

Мастерская Игната ютилась в доме с облупившейся штукатуркой. Вывеска, вырезанная из дуба, скрипела на ветру. На этот раз на ней был отмечен мой золотистый герб и игла с ниткой. Плюм принял форму кота, и я толкнул дверь. Меня окутал запах сукна, воска и слабой магии. Воздух вибрировал от натянутых нитей — невидимые, еле осязаемые чары опутывали комнату, как паутина.

Игнат Фомич встретил меня у входа, затянутый в жилет с иголками вместо эполет, будто ёж в броне. Его седые усы топорщились в стороны, словно пытались удержать лицо от распада. За спиной портного копошились три подмастерья: один гладил плащ с вышитыми рунами, другой штопал дыру в камзоле, из которой сочился сизый дым, третий — девочка лет пятнадцати с зелёными волосами — колдовала над швейной машинкой. Аппарат урчал, выплёвывая строчки, которые светились в темноте.

— Барон! — лицо Игната расцвело, как роза в навозе. Он схватил мою руку и потряс её так, будто пытался вырвать из сустава. — Пятьдесят костюмов, как заказывали! С усиленными швами, карманами для артефактов и рунами маскировки на подкладке. Всё по вашему эскизу!

Он махнул рукой, и подмастерья засуетились. С небольших постаментов они сняли бездушные манекены. Каждый был одет в чёрный камзол с серебряными пуговицами в виде моего герба. Ткань переливалась, как ночное небо, в котором кто-то проткнул дырочки иглой.

— Глифы на подкладке, — Игнат дёрнул за шнурок, и камзол распахнулся, обнажив изнанку. — Видите? «Молчание» и «Невидимость». Вшиты между строчками. Если враг попытается выследить ваших ребят, он не почувствует ни вибраций, ни запаха, ни тепла.

Я провёл пальцем по парчовой ткани. Нити дрогнули, впитывая магию, и на мгновение моя рука слилась с костюмом.

— Вижу, дела идут на лад, раз ты нанял себе людей. — кивнул я в сторону подмастерьев. — И что как насчет карманов?

— Ах, это! — Игнат щёлкнул пальцами, и из складки материи выскользнул кинжал с лезвием цвета воронова крыла. — Встроенные ножны. Вмещает до трёх клинков. И вот здесь, — он ткнул в пояс, — секция для зелий. Двойное дно — если ваших парней обыщут, ничего не найдут.

Попугай, до этого молча наблюдавший с люстры, спикировал вниз и вцепился когтями в рукав манекена. Ткань затрещала, но не порвалась.

— Чёртова птица! — взвизгнул портной, хватая метлу. — В прошлый раз она утащила мой лучший напёрсток!

— Успокойтесь, Игнат. Вы ведь в ответе за того, кого приручили… Ваш друг просто проверяет качество, — я усмехнулся, наблюдая, как попугай методично долбит клювом пуговицу. На металле даже царапины не появилось.

— Ну и? — портной замер, ожидая вердикта, как студент перед экзаменатором.

— Годится! А где мой комплект одежды?

— Ваш гардероб значительно лучше и элегантнее. Отвечаю головой. Не сомневайтесь. Всё упаковано и готово к отправке в ваше поместье. — сказал старик, кивнув на черную коробку, что лежала на столешнице возле его локтя.

— Что ж… Ты гений с напёрстком, — я швырнул на стойку пачку купюр крупного номинала. Золоченная бумага хищно блеснула в свете окна. — Следующий заказ — двести комплектов. С броней из теневого шёлка.

Игнат ахнул, словно проглотил иголку. Его пальцы задрожали, когда он поднял одну из купюр и поднял её на свет.

— Теневой шёлк… — он прошептал, будто услышал имя давно умершей любовницы. — Барон, вы знаете, сколько он стоит? Его ткут только в Китае. Достать будет непросто…

— Знаю, — перебил я. — И знаю, что ты найдешь выход. Чай не первый год замужем, Игнат. Выкрутишься. А я отблагодарю.

Портной побледнел, словно его выжали через мясорубку.

— Двести костюмов… через месяц, — выдавил он.

— Через две недели. — Я погрузил все обновки в сумку-бездну и направился к выходу, поправляя родовую печатку на пальце. — И добавьте к каждому комплекту плащи с капюшонами. Чтобы скрывали лица.

— Но…

— Денег хватит на всё, — бросил я через плечо. — И на ваше молчание — тоже.

Плюм, уставший терзать особенно бездушный манекен, уселся ко мне на плечо. Его кошачья морда блестела от слюны, а в глазах читалось явное разочарование — так и не смог разорвать мерзкую куклу.

Таксист, получив щедрые чаевые, благоразумно ожидал меня возле лавки. Сев в машину и обозначив адрес, я направился к старым знакомым.

Спустя несколько минут я уже был у них. Мастерская артефакторов напоминала адский цех, брошенный на произвол сумасшедшего инженера. Двор был усеян обломками неудачных экспериментов: ржавые шестерни размером с телегу, кристаллы, пронзавшие землю, как клыки, и куски металла, извивавшиеся словно змеи при приближении. Воздух гудел от магического напряжения, а запах озона смешивался с вонью перегоревшей кожи. Над крышей висело облако чёрного дыма, принимавшего формы то дракона, то вопящего лица.

Артёмка, внук Степана Игнатьевича, стоял у двери, прижимая к груди артефакт в виде черного клинка с красной выемкой у рукояти. Его комбинезон был в пятнах сажи, а лицо светилось нездоровой бледностью, будто он месяц не видел солнца. На лбу красовался свежий ожог в виде руны огня.

— Где дед? — вместо приветствия спросил я.

— Заболел, господин… Давление замучило беднягу. Я сегодня за него.

— Сколько сделали?

— Пятьдесят штук, барон! — голос его задрожал, словно он попытался удержать в руках живую молнию. — «Огневёрты»… э-э-э… стреляют огненными шарами и отражают вражеские заклинания. Только… — он глотнул, переводя взгляд на ворону, которая устроилась на заборе. — Иногда заедает кнопка на эфесе. Но это лишь на двух экземплярах.

Я взял артефакт. Вес приятный. Лезвие было выковано из метеоритной стали и украшено витыми узорами, но рукоять явно слегка кривилась влево.

— Твой прадед перевернулся бы в гробу, — пробормотал я, нажимая на кнопку, которая скрипнула, будто не смазывалась годами.

Артёмка заёрзал, словно его поставили на раскалённую сковороду:

— Старик говорил: «идеальный артефакт — мёртвый артефакт. Если не взрывается при первом выстреле — уже шедевр!»

— Тогда понятно, почему вы находитесь в таком запустении… — сказал я и навёл острие на обитую ржавчиной бочку в углу двора. Плюм приподнял ухо, почуяв развлечение. Кнопка щёлкнула с усилием, словно мне пришлось переломить хребет какому-то механическому зверю.

Громыхнуло.

Струя сизого дыма вырвалась из лезвия, а следом — огненный пульсар размером с кулак среднего мужчины. Он впился в бочку, и та взорвалась в щепки, осыпав двор искрами. Осколки металла воткнулись в забор, а одна из искр подожгла штаны Артёмки.

— А-а-а! — он забился, шлёпая по огню руками. — Тушите! Тушите!

Плюм прыгнул с забора, превратился в миниатюрного дракончика и плюнул на пламя. Огонь погас, оставив дырку в форме сердца.

— Качество оставляет желать лучшего, — усмехнулся я, разглядывая артефакт. На рукояти появилась трещина, из которой сочилась темная жидкость. — Но на первый раз сойдёт. Чуть позже доработаете.

Артёмка, всё ещё трясясь, вытер пот с лица сажей:

— Это… э-э-э… особенность конструкции! Жидкость — стабилизатор. Если течёт, значит, артефакт готов к перезарядке!

— Перезарядке? — я встряхнул «Огневёрт», и брызги жидкости попали на сапог. Кожа начала дымиться. — Надеюсь, следующую партию вы сделаете без «сюрпризов». Или я проверю их на ваших ботинках.

Плюм грозно мяукнул в такт моим словам.

— Клянусь! Это только из-за спешки… Всего два экземпляра оказались бракованными! — завопил Артёмка, пятясь к мастерской. — Это… фича! Сигнализация! Если враг украдёт артефакт…

— Враг задохнётся от смеха, — перебил я, швыряя «Огневёрт» обратно в его дрожащие руки. — Пакуй товар.

Артёмка кивнул так, будто его шею дёргал невидимый кукловод. Из мастерской донёсся грохот — видимо, кто-то из подмастерьев уронил наковальню. Плюм, унюхав хаос, рванул внутрь, сбивая ящик с болтами на крыльце.