Самое страшное наказание для таких, как Маэстро — это не пуля в лоб, а вот такое медленное угасание без возможности что-либо изменить. Ну и поделом ублюдку! Плакать не стану.
Сразу двое пустышек сумели прорваться во тьму внутри дома. Скользнули туда через окно — и будто исчезли. Я перестал их чувствовать.
Но даже не успел встревожиться по этому поводу. Потому что появился повод куда более весомый.
Дом взорвался.
Не в реальном мире — в призрачном. Из всех окон, из распахнувшейся двери хлынул поток ярко-алого пламени, как будто сама преисподняя пыталась прорваться сюда.
Ослепительный страшный свет. И страшной силы взрывная волна, которую могли почувствовать лишь призраки, пустышки и видящие.
Эта волна подхватила меня, отшвырнула прочь, к забору, отгораживающему частный дом по соседству от памятника архитектуры.
Приземлился я на ноги. Но этот удивительный факт быстро получил разъяснение. На расстоянии нескольких метров я увидел своё тело, лежащее на капоте машины.
— Нет! — взвизгнула Изольда.
Она, как и все остальные видящие, оказалась рядом со мной. С привычным блондинистым цветом волос, в форме сотрудницы отеля. Она первой сориентировалась и бросилась к своему упавшему телу. Следом за нею рванула душа Кондратия, потом — Денис.
А я не успел.
Из погасших окон дома хлынули пожиратели. Но не в атаку. Распределившись, они подлетели к валяющимся телам и слились с ними.
Изольда замерла. Денис и Кондратий тоже будто наткнулись на невидимую стену. Я прекрасно понимал, почему: это страшное чувство посетило меня впервые в жизни, и от него хотелось в панике орать, кататься по земле, плакать…
У меня больше не было тела. Я умер.
Тела зашевелились, начали подниматься. С изумлением глядя на свои руки, сжимая и разжимая пальцы, ощупывая лица. Пожиратели осваивались в новых жилищах.
— Я живой! — закричала женщина-обходчик, и в её голосе звучала истерика. — Вашу мать! Я живой! У меня есть мозги, как же мне этого не хватало, я наконец-то могу что-то соображать!
— Ты баба, — заметил тот, что занял место Кима.
— Да-да, я заметил, — подскис прежний пожиратель. — И судя по моей новой памяти, мы с тобой пару-тройку раз переспали. Чёрт, мне хочется помыться. С ёршиком для чистки бутылок. Дерьмо!
Обретшие тела пожиратели расхохотались. Но веселье быстро стихло. Они все уставились на еле стоящего на ногах Маэстро.
— Шеф, вы — бог, — сказал тот, что занял тело Дениса. — Всё, что вы говорили, сбывается!
— То, о чём я говорил, ещё не начало сбываться, — процедил Маэстро. — Это лишь крохи. Продолжите идти за мной — и вы не поверите, как высоко взлетите. А теперь освободите меня!
Пожиратель, занявший моё тело, подскочил к оперативнику и снял с его шеи амулет. Оперативник тут же рухнул, а Маэстро, его призрак, остался стоять. Повернулся к нам и улыбнулся.
— Ну вот и всё, детишки. Я предупреждал. Много раз. Вам надо было остановиться, когда была такая возможность. Но я невероятно щедр. У вас теперь есть три пути. Либо возноситесь, как вы это называете. Либо исчезайте. Либо, если у вас есть хоть капля здравого смысла на толпу — падайте на колени! Поклянитесь мне в верности и получите вечность. Получите такое, перед чем рай на земле — блёклая картинка.
Мне не нужно было смотреть на лица товарищей, чтобы понять: на колени не опустится никто. Да, мы проиграли. И схватку, и партию, и весь чёртов турнир. Но хотя бы достоинства у нас эта тварь не заберёт. Пусть празднует победу, но знает, что она никогда не будет абсолютной.
И тут внезапно, как гром среди ясного неба, раздался знакомый прокуренный голос.
— Распетушился-то не рано, сынок? Нос у тебя не дорос ещё с видящими тягаться.
Мстислава и Ван вышли из-за дальнего угла дома. В эту сторону никто из нас не смотрел. Маэстро повернулся к ним.
Ван открыл шкатулку, которую нёс на вытянутых руках.
Из шкатулки полилось сияние, охватило фигуру Маэстро, и он заорал. Завопил дурным голосом, переходя на визг. Развернулся, попытался бежать, но это был бег на месте. А потом Маэстро потянуло в обратную сторону.
— Ну быстрей, быстрей! — прикрикнула Мстислава. — Упёрся, как барышня перед сеновалом.
Силуэт исказился, будто его засасывало в чёрную дыру. Мгновение, и пёстрый лоскут, в который превратился Маэстро, втянуло в шкатулку.
Ван захлопнул крышку. По его лицу пробежала гримаса — шкатулка принялась дёргаться в руках, буквально заходила ходуном.
Пожиратели, очнувшись, рванули к Вану. Но он и Мстислава тут же переместились в призрачный мир. И тогда с нас тоже слетело оцепенение.
Мы всё ещё были видящими, всё ещё существовали и стояли на правильной стороне. Миг — и мы встали рядом с Ваном и Мстиславой.
Пожиратели остановились. Нас было больше. Мы были сильнее. Здесь, в призрачном мире, они вновь выглядели звероподобно.
— Выпустите его, — потребовал, но как-то без огонька, один из них. Кажется, тот, что занял моё тело.
— С чего бы? — фыркнула Мстислава. — У нас к нему много вопросов. Поговорим — а там видно будет. А вот вы, ребятки — разлетайтесь-ка в разные стороны. Чужое оставьте. Чужое брать нехорошо.
— Не пойдёт, старуха.
— Подраться хочешь? — Мстислава прищурилась. — Так сам видишь, чем драка закончится. Один видящий троих таких, как вы, недоделков, положит быстрее, чем высморкается. И своё мы заберём.
— Выпусти Маэстро, или мы поубиваем ваши тела!
Тут Мстислава замешкалась, и ответил я.
— Жги, ущербный. Мы, в отличие от вас, Света не боимся. Нашёл, чем пугать.
Фыркнул Денис, подтверждая мои слова. Кондратий выдвинулся вперёд, в руке у него появилась булава.
Пожиратели переглянулись и хлынули в разные стороны. Полными идиотами они не были. И, поняв, что шансов нет, предпочли сохранить то немногое, что у них было: собственные ментальные шкуры.
Наши тела вновь попадали на землю.
— Ну, чего замерли? — крикнула Мстислава. — Бегом!
Я вновь почувствовал как словно сжимается эластичный трос. Просто сдался этому импульсу. Мир крутанулся перед глазами, я рывком сел. Тяжело колотилось сердце, пот заливал глаза.
Рядом со стоном зашевелилась Изольда. Кого-то на заднем плане тошнило, буквально выворачивало наизнанку.
— Охо-хонюшки, — посетовала Мстислава. — Вояки… На педали-то жать кто-нибудь сможет? И баранку крутить?
— Нет, — сказал Ван.
Имея в виду, очевидно, себя. Он продолжал бороться со шкатулкой. Удерживать её руками утомился, поставил на землю и придавил ногой. Шкатулка не сдавалась, дёргалась. Ван, глядя на неё, принялся развязывать пояс кимоно.
— Погоди, — остановил его Кондратий. — Оголяться перед девками будешь. Кимушка! Хомуты у нас далеко?
— В фургоне. Сейчас принесу.
Ким попробовал подняться на ноги. Покачнулся, но встал. К фургону пошёл не сказать чтобы уверенно, однако этим действием как будто подал пример. Мы все тоже заворочались и принялись подниматься.
Первым вскочил Денис, подал руку Изольде. Поднялся Кондратий, подошёл к лежащему на земле оперативнику. Начали вставать остальные обходчики.
А мне ноги будто ватой набили. Сидеть худо-бедно ещё мог, встать — уже нет.
— Не дёргайся, — подойдя ко мне, сказала Мстислава. — Ты слишком много сил потратил. Пустышек-то — откуда тащил? В здешних местах их отродясь не водилось.
— С вокзала. Ближе нигде не нащупал.
Мстислава покачала головой.
— Как ты в сознании-то ещё… Да сиди, говорю! Успеешь ещё набегаться. На вот, выпей пока.
Она стряхнула со спины рюкзачок, вынула из него фляжку. Открутила крышку, подала мне. Запахло травами.
Мстислава присела рядом со мной, придержала за спину. Ни дать ни взять — добрая бабушка и похмельный внучек. Сейчас потребует, чтобы я пообещал больше не бухать, тогда родителям, так и быть, не расскажет.
— Что там? — спросила Мстислава у Кондратия.
Тот хмуро покачал головой.
— Всё. Отвоевался.
