Шеф с системой. Гамбит повара (СИ) - "Afael"

Еще больше воинов поражало состояние их коней. Лошади, которые должны были уже давно выдохнуться от такого бешеного темпа, продолжали идти ровным, упругим шагом. Люди и животные делали сейчас то, что раньше казалось невозможным.

На каждой остановке я двигался вдоль колонны, наблюдая за состоянием воинов.

— У твоего бойца губы белые, — тихо говорил я одному из десятников. — Пусть пьет больше воды, иначе сведет ноги.

— Эта гнедая уже тяжело дышит, — сообщил мне один из десятников.

— На следующей остановке дадим ей двойную порцию корма, — сказал я ему.

Они слушали. Беспрекословно. Окончательные команды отдавал Ярослав, но он отдавал их, основываясь на моих данных. Я управлял энергией всего отряда — и людей, и животных. В глазах этих суровых, закаленных в боях мужчин я зарабатывал свое место не мечом, а своей компетентностью и видимым, ощутимым результатом.

К полуночи мы прибыли на место. Это была глубокая, скрытая лесная лощина, которую нашли разведчики, отправленные вперед. Идеальное место для тайного лагеря. Со всех сторон ее окружали крутые, заросшие густым лесом склоны, а единственный вход был узким и легко обороняемым.

Марш-бросок был успешно завершен. Мы сделали это. Двести всадников преодолели почти двухдневный путь за восемнадцать часов. Люди и кони были измотаны до предела, но они были живы и, что самое главное, все еще боеспособны. Это само по себе невероятная победа и лучшее доказательство эффективности моих рационов.

Но отдыхать было некогда. В лагере немедленно установилась атмосфера абсолютной тишины и профессиональной работы. Ярослав и Борислав, как два волка, бесшумно скользили в темноте, расставляя дозоры по периметру. Воины, разделившись на группы, так же тихо расседлывали и растирали своих коней, давали им последнюю порцию «бодрящего корма» и позволяли, наконец, отдохнуть.

Теперь настал мой час.

— Мне нужны пара добровольцев, — сказал я Ярославу. — И лопаты, которые я велел взять с собой.

Ярослав кивнул и отдал команду. Через минуту передо мной стояли двое крепких воинов. Один из них с недовольным ворчанием бросил к моим ногам связку из двух странных на вид инструментов. Это были обычные, крепкие железные лопаты, но их деревянные черенки были специально укорочены — ровно настолько, чтобы их можно было приторочить к седлу, не мешая всаднику.

Я предвидел эту необходимость еще в крепости. Перед самым отъездом подошел к старосте ремесленников и попросил его подготовить для меня этот странный инвентарь. Это вызвало настоящий бунт среди воинов, которым их раздали. «Мы воины, а не пахари!», «Зачем нам эта тяжесть⁈» — возмущались они. Спор прекратил Ярослав. Он вышел вперед и грозно рявкнул: «Это приказ нашего знахаря. Каждый, кто идет со мной, берет то, что он скажет, будь то лопата или горшок с кашей. Вопросы есть⁈».

Вопросов больше не было.

Теперь, в холодной ночной тишине, воины смотрели на эти лопаты с недоумением.

— Копайте здесь, — я указал на участок плотной, сухой земли под навесом скалы. — Одну яму. Глубокую, чтобы в нее поместился наш походный котел.

Они удивленно переглянулись, но приказ есть приказ. Пока они копали, я объяснял им и подошедшему Ярославу суть своей хитрости.

— Нам нужен горячий ужин, но мы не можем разводить костры. Дым и свет увидят за версту. Поэтому мы спрячем наш огонь под землю.

Я показал им, как на дне вырытой ямы сделать небольшой боковой подкоп для притока воздуха. Это была так называемая «лисья нора» — бездымный очаг. Когда мы развели на дне ямы небольшой огонь, дым, поднимаясь, не вырывался столбом, а рассеивался, проходя через землю, становясь почти невидимым и теряя запах уже в паре десятков шагов.

Над этим скрытым очагом мы установили треногу и подвесили большой походный котел.

Я подозвал к себе пятерых воинов, которых мне выделил Ярослав, и мы приступили к таинству финального ужина. Это должно было быть горячее, густое, концентрированное варево, которое не только восстановит последние силы, но и разожжет в сердцах воинов боевую ярость. Я назвал его про себя «Котелок Штурма».

Хитрость первая: живая вода. В большой походный котел мы налили чистой воды, но я не стал сразу ставить его на огонь. Достал из своих припасов глиняный горшок с топленым, очищенным добела и застывшим жиром. На глазах у удивленных воинов я зачерпнул щедрый половник этого жира и бросил в котел.

— Это — сердце нашего ужина, — объяснил я. — Не просто вода, а живая вода. Жир даст нам силу и сытость, которую не даст ни одна трава.

Хитрость вторая: быстрая густота. Когда жир растаял и вода начала закипать, я достал мешочек с прокаленной на сухой сковороде ячменной мукой.

— Сыпать медленно, мешать быстро, — командовал я. — Так мы не получим комков, а бульон станет густым и сытным, как хорошая каша, за считанные минуты, а не часы.

Бульон на глазах превратился из прозрачного в густой, золотистый, невероятно ароматный кисель.

Хитрость третья: вкус и сила. Теперь пришло время для основы. В котел отправились мелко нарубленное мясо, которое я заготовил заранее, и смесь сушеных овощей.

Затем я достал свой главный козырь — туго связанный мешочек из льна. Внутри была моя секретная смесь: сушеный дикий чеснок, растертые семена тмина и можжевельника, и несколько видов трав для восстановления сил. Я опустил этот «заряд» в самый центр котла.

Это было простое, солдатское блюдо, но в этой холодной, темной лощине, после изнурительного марша, его аромат, который начал расходиться от нашего скрытого очага, казался божественным. Его задача была не только восстановить последние силы воинов, но еще и вернуть им боевой дух, напомнить о тепле дома и разжечь в их сердцах ярость, которая должна была обрушиться на спящих врагов с первыми лучами рассвета.

Вскоре я вынул из котла мешочек со специями и отдал последнюю команду. Мои помощники-воины, работая быстро и слаженно, начали разливать по мискам горячее, обжигающее, густое варево. Аромат, который поплыл по лощине, был густым, мясным, пряным — запахом дома, запахом жизни.

Воины, продрогшие и уставшие, молча разбирали свои порции. Они сидели, сбившись в кучки, и, обжигая губы, жадно ели. Эффект был ошеломляющим, и он был не столько физическим, сколько психологическим. Тепло, разливающееся по замерзшему телу, вкус настоящей, горячей еды после бездушных концентратов — все это возвращало им не только силы. Оно давало отдохнуть и нервной системе.

После еды было еще время, чтобы вздремнуть. Многие этим воспользовались, чтобы прикорнуть на часик-другой.

Под утро атмосфера в лагере стала другой. Она стала мрачной, напряженной, смертельно опасной. Было слышно, как точат мечи, как проверяют тетиву, как затягивают ремни на доспехах. Воины готовились убивать.

Настало время для финального штриха. Я достал из своего короба запечатанные сосуды с рубиновым эликсиром.

— Десятники! Ко мне! — позвал я.

Они собрались вокруг, и я раздал им склянки.

— Это — «Гнев Соколов», — сказал я тихо. — Раздайте своим людям. Пить только по сигналу княжича к атаке. Ни секундой раньше. Он даст вам ярость и силу для первого, самого главного удара.

Они молча кивнули, разбирая драгоценные сосуды. Последние приготовления были закончены. Все оружие было готово. И мое, и их.

— Пора, — голос Ярослава был тих, но пронзил предрассветную тишину, как удар кнута.

Отряд, отдохнувший, накормленный и полный холодной, сдержанной ярости, беззвучно, словно стая волков, начал выходить из лощины. Они двигались, как тени, их доспехи не звенели, а кони ступали мягко, будто по мху.

Ярослав оставил в лагере небольшой резерв — десяток воинов под командованием Игната, чтобы прикрыть нам тылы и охранять меня с Бориславом.

— Ждите здесь, — сказал он мне. — Когда все начнется, будь готов. Раненые будут.

Я кивнул, и он, не оглядываясь, растворился во тьме, ведя за собой свой отряд.

Еще полчаса, и они вышли на гребень холма, с которого открывался вид на спящее Заречье. Отряд замер, рассыпавшись по гребню, превратившись в двести темных, неподвижных силуэтов на фоне светлеющего неба. До рассвета оставались считанные минуты. Атмосфера была не триумфальной, а мрачной, холодной, полной предвкушения жестокой резни.