Император Пограничья 13 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

— Эй, капитан, — окликнул его Зверев, бывший снайпер. — Точно завтра пойдём?

— Тот дурной штабист в белых перчатках сказал, выступаем на рассвете, — ответил Камиль.

Двадцать три человека последовали за ним из «Алых Витязей». Не лучшие бойцы — те остались при должностях и окладах. К нему примкнули те, кого и так собирались уволить: Мокшин за пьянство, братья Седовы за драку с гражданскими, Зобачев за воровство из арсенала. Отбросы, если честно. Но злые и голодные до денег.

«Создадим новую компанию, — обещал им Ибрагимов на прощальной попойке. — Заработаем столько, что „Витязи“ удавятся от зависти».

Красивые слова для доверчивых неудачников, жаждущих реванша. Сам-то он жаждал другого — увидеть, как горит Угрюм, как рушатся стены, построенные Платоновым, как умирают его люди.

Капитан понимал, что в честном поединке ему не одолеть маркграфа. Мать-перемать, да тот Архимагистра завалил! Но можно ударить по тому, что Платонову дорого — по его поселению, по его людям. Стереть эту наглую ухмылку с лица хотя бы на мгновение, прежде чем кто-то вроде патриарха Воронцова прикончит выскочку.

— Слышали, Воронцов лично приехал? — словно вторя его мыслям, спросил боец в дальнем углу. — В машине всю дорогу просидел, даже на смотр не вышел.

— Важничает, старый хрен, — хмыкнул Мокшин. — А туда же, в походы ходить.

Ибрагимов усмехнулся. Весь день армия ползла под ударами диверсантов Платонова. Мины, завалы, снайперы — профессиональная работа. Наёмники ворчали, бояре паниковали, а эти мрачные уроды из Гильдии вообще ни с кем не разговаривали. Разношёрстное войско без единого командования — рецепт катастрофы.

— Капитан, а правда, что деревни все пустые? — спросил молодой Зайцев, недавний новобранец «Витязей».

— Правда. Платонов всех эвакуировал. Умный сукин сын, — Камиль сплюнул. — Кормиться нечем будет, если дельце затянется.

— Зато самогон нашли! — радостно выкрикнул пьяный Седов-младший.

Остальные заржали. Да, самогон был единственной радостью за весь день. Генерал приказал по кружке на рыло, но кто ж слушает генералов, когда те спят в лучших домах?

Камиль поднялся, размял затёкшие ноги. Завтра решится многое. Либо они возьмут Угрюм и он утолит свою месть, либо… второго варианта он не рассматривал. Слишком много было поставлено на кон.

— Ложитесь спать, — приказал он. — Завтра рано вставать.

Бойцы нехотя начали устраиваться на ночлег. Камиль улёгся на свою скатку в углу, накрылся курткой. Сон не шёл. В голове крутились планы на завтра — как войти в Угрюм, что искать, кого убивать первым.

Проснулся он резко, от удушливого запаха гари. Сначала подумал, что кто-то из пьяных идиотов уронил лампу. Но когда открыл глаза, понял — горит сам сарай. Оранжевые языки пламени лизали стропила, солома вспыхивала как порох.

— Пожар! Все наружу! — заорал петухом Ибрагимов, вскакивая.

Двадцать три человека в панике ринулись к выходу, толкая друг друга. Дверь заклинило — слишком много тел пыталось протиснуться одновременно. Дым ел глаза, жар становился невыносимым.

Капитан выбил ногой доску в стене, протиснулся в щель. Выбравшись наружу, он замер. Горел не только их сарай — полыхала вся деревня. Огонь перескакивал с крыши на крышу с неестественной скоростью, будто подгоняемый невидимой силой. За какие-то минуты запылали целые улицы.

Пьяные наёмники из других компаний выбегали из домов, крича и размахивая руками. Кто-то кинулся к колодцу, забыв, что тот засыпан, другой применил слабенькую магию, окатив водой здание, но пламя только шипело и разгоралось ярче. Это была не обычная стихия — магия, чистая и беспощадная.

Организованной эвакуации не получилось. Узкие улочки превратились в смертельные ловушки — люди давили друг друга, пытаясь вырваться из огненного кольца. Элитные бойцы, наёмники, маги — все превратились в обезумевшую толпу, где каждый думал только о собственной шкуре.

Огненный ад разгорался с каждой секундой. Оранжево-красные языки пламени перепрыгивали через улицы, словно живые существа, жадно пожирая соломенные крыши и деревянные стены. Температура росла так стремительно, что воздух становился раскалённым, обжигая лёгкие при каждом вдохе.

Паника охватила тысячную армию мгновенно. Бойцы выскакивали из горящих домов полуодетые, босые, без оружия. Кто-то пытался спасти снаряжение, но бросал его через несколько шагов — жар делал металл нестерпимо горячим. Крики, проклятия, мольбы о помощи сливались в единый рёв, заглушаемый треском пожара.

— Воды! Несите воду! — орал какой-то сержант из княжеской гвардии.

— Где воду-то взять, идиот! — рявкнул в ответ другой голос. — Колодцы все сухие!

Кто-то по пьяни попытался использовать запасы вина, но алкоголь только усиливал пламя, превращая попытки тушения в фарс. Огонь продолжал пожирать дома с неестественным упорством, будто насмехаясь над жалкими попытками его укротить.

Маги боярского ополчения могли бы справиться с пожаром — среди них были достаточно сильные гидроманты и аэроманты. Но вместо организованного тушения каждый думал только о спасении собственной шкуры. Молодой боярич из рода Селиверстовых создал водяной щит вокруг себя и своих слуг, пробиваясь к выходу из деревни. Пожилой маг-аэромант отбрасывал воздушными ударами всех, кто мешал ему пройти, не разбирая своих и чужих.

— Проклятье! Дорогу! — рычал здоровенный Кривоносов, расталкивая людей плечами.

Командир «Неукротимых» волок за собой обгоревшего бойца, но в давке у околицы вынужден был его бросить.

Узкие улочки превратились в смертельные ловушки. Люди падали, их затаптывали идущие следом. Кто-то пытался перелезть через заборы, но горящие брёвна обрушивались, погребая под собой беглецов. Тридцать усиленных бойцов Гильдии Целителей в своём лагере между деревнями сгрудились вокруг клеток, не подпуская никого к себе.

Генерал Хлястин выбрался из дома старосты одним из первых, сохраняя хладнокровие даже в этом аду. Его белые перчатки почернели от копоти, но военная выправка осталась прежней.

— Ладушкин! — рявкнул он полковнику. — Собирай гвардию! Организуй коридоры для эвакуации!

Но слабовольный полковник лишь беспомощно озирался, не в силах отдать внятный приказ в этом хаосе.

К рассвету обе деревни превратились в дымящиеся руины. Уцелевшие собрались на поле между Большими и Малыми Островами — грязные, обожжённые, многие в одном исподнем. Из тысячи человек не досчитались семидесяти восьми. Вместе с погибшими днём ранее от мин и снайперов потери составили больше сотни бойцов.

Пахомий Мукаев, командир «Убойных стрелков», первым подошёл к обугленным остаткам дома и провёл рукой по почерневшей балке. На пальцах остался маслянистый налёт с резким химическим запахом.

— Сучья алхимия, — пробормотал он. — Брёвна были пропитаны горючим составом.

Командир Иноходцев кивнул, отметив странность:

— Огонь вспыхнул сразу в десятке мест, создав огненное кольцо. Это поджог.

— Диверсия, — констатировал генерал Хлястин, методично отряхивая сажу с мундира. — Платонов знал, что мы остановимся именно здесь. Подготовил деревни заранее.

Осознание пришло постепенно, тяжёлым грузом ложась на плечи выживших. Маркграф Угрюма сжёг собственные деревни, чтобы уничтожить врагов. Без колебаний, без сожалений. Это была не благородная война аристократов с дуэлями и правилами — это была война на уничтожение.

— Он псих, — выдохнул кто-то из наёмников. — Какой нормальный человек жжёт собственные дома?

— Умный псих, — поправил его Чингис, разглядывая пепелище. — Загнал нас как скот в загон и поджёг. Просто и действенно.

Капитан Плещеев отошёл в сторону, где собралась дюжина его бойцов из Булата. Опытный наёмник понимал ситуацию лучше других.

— Парни, дело дрянь, — негромко начал он, оглядываясь, чтобы убедиться, что их не слышат. — Сотня потерь ещё до первого боя. Противник готов жечь землю под нашими ногами. У него вся местность пристреляна, все дороги заминированы.