Королевская кровь-13. Часть 1 (СИ) - Котова Ирина Владимировна

Весь Императорский город был наполнен не только ароматом, но и звуками радости — пели пташки-равновесники, выводя гармоничные, складывающуюся в единую торжественную и радостную песню трели, пели обычные птицы, и даже деревья шумели так, как только шумит стремительный весенний ветер в едва позеленевших ветвях.

По всему Йеллоувиню неслось сейчас счастье, как при ожидании праздника в детстве, и народ страны готовился отметить восшествие на престол Цэй Ши, достойного сына своего отца, сливовым вином, медом и хлебом, молитвой Желтому и танцами до рассвета, как положено было испокон веков,

Огромная семья Ши во главе с наследником Цэй Ши в это утро была занята. Одетые в простые и скромные наряды бабушки и мамы, отец, дядя и тетушки, сестры и сам Вей, а также многочисленные двоюродные и троюродные родственники, супруги и наложницы сначала посетила стоявшую в густой персиковой чаще семейную часовню Ши. Часовней она из-за обилия семейства называлась лишь номинально, а на самом деле была гигантским храмом с прозрачными солнечными стенами из желтого хрусталя и крышей, завивающейся спиралью. У дальней стены в позе лотоса сидел Желтый ученый, в одной руке держа весы, а в другом — свиток с законами. Семья, зайдя на раннюю службу, убедилась, что золотая корона династии, украшенная фиолетовыми и желтыми сапфирами, небольшая, с невысокими зубьями, исчезла с постамента, на котором она хранилась после смерти императора.

Бывало уже, что корона оставалась на месте — и тогда наследники понимали, что чем-то рассердили первопредка, и уходили еще на три дня поста, чтобы понять, чем вызвали неудовольствие и исправить проступок. Но сейчас Желтый был благосклонен и улыбался, рассеивая от себя волны равновесия и спокойствия на всех своих многочисленных потомков, поющих благодарственные гимны.

У выхода из часовни ждали семью придворный маг и Ли Сой. Старый маг, показывая придворному плетения и координаты, создал большой переход на другой конец страны, к городу Менисей. Туда, где в поле, еще не просохшем от крови, в поле, взрытом артиллерией, усыпанном оружием и патронами, покрытом ошметками хитина и тушами инсектоидов, окруженном великанами-деревьями, из которых призывал Хань Ши равновесников, стоял гигантский шатер золотого вьюнка.

И там семья, и мужчины, и женщины, поклонившись стихийному духу и месту памяти своего отца и деда, засучив рукава, принялась за работу.

Цэй Ши попросил вьюнок сделать в одной из сторон большой полукруглый проход — и сплелись побеги вьюнка спиралью, обрамляя его. Женщины тем временем, повязавшие на волосы платки от солнца и надевшие широкие соломенные шляпы, чтобы не обгореть, широкой горстью разбрасывали вокруг вьюнка семена.

Цэй Ши зашел внутрь, под купол размером со стадион, и за ним зашли все остальные. Зашел и Вей. Отец прошел к противоположной от входа стене, приложил руку к земле и просвистел молитву-призыв. Задрожала земля, и из-под руки Цэй Ши пробился широкий, в два метра, колодец с тяжелой, зеркальной, будто ртутной водой. То пришел по зову еще один старый дух — и по воле наследника над колодцем образовалась гигантская зеркальная статуя Желтого, ровно такая, какая была у них в семейной часовне.

Мин Ши, дядя Вея, тем временем работал с землей внутри вьюнка — поднимал кругом валы, оформляя их как скамейки, укрытые плотной зеленой травой, устилал травой пол под вьюнком.

Старшая сестра Вея, зайдя под купол, подняла руки к плетеному потолку — и потекли вниз побеги, образуя под потолком шестьдесят шесть вместилищ для магических светильников. Ли Сой, подождав, пока закончит принцесса, наполнил их холодным золотым огнем, что будет разгораться в ночи и гаснуть с восходом солнца, и купол будет сиять издалека.

А Вей Ши, прикрыв глаза, прикоснулся к вьюнку и прошептал:

Здравствуй, дедушка. Помоги мне, пожалуйста.

И затем вспомнил, каким видел деда в бою — в развевающихся одеждах, тонкого и прямого, несломленного и жесткого, противостоящего силе не меньше своей. Под руками принца справа от входа создавалась из побегов вьюнка ниша, а в ней вставал из них же дед — высотой в пять человеческих ростов, великий и могущественный, любящий свою страну и свою семью. За спиной его стелился огромный тигр — его вторая ипостась.

Вей Ши поклонился статуе деда и пошел дальше по стене. И там под его руками из узлов и побегов вьюнка создавалась история боя — та, что видел он в видениях девочки Каролины, те, что застал он сам. Тигр и всадник на охонге. Невидши вокруг. Первое столкновение. Появление Вея. Победа деда. И на другой стороне от статуи первопредка семьи рисовал побегами он то, каким помнил дедушку во дворце — вспоминал кадры его коронации, его в домашней обстановке с женами и детьми, его же на троне и среди министров…

Лишь одну картину не создал Вей — ту, где он мечет в горло врагу кинжал и где побеждает. В этой истории победитель — Хань Ши, а ему, Вею, нет чести строить себе памятники при жизни.

Зазвучали в храме, созданном из посмертного дара деда песни птиц-равновесников, вызванных отцом. Будут они звучать здесь вечно, а духи будут сменять друг друга, и для них всегда здесь будет лакомство и благодарность. Встали вокруг мемориала из семян, посеянных женщинами семьи, прекрасные сады. И кусты сирени обрамили дорожку, ведущую к храму, и проступившие по велению Ли Соя из земли булыжники вымостили ее на тысячу метров от входа.

А затем Ли Сой вышел в поле и раскинул руки, и все останки инсектоидов поднялись в воздух и собрались в огромный черный хитиновый курган на противоположном краю дорожки, который по приказу Цэй Ши тут же оплели растения — будут питаться гниющей плотью, и останется черный курган рядом с золотым храмом вечной памятью тем событиям.

Семья стояла полукругом за отцом, глядя на курган, а Вей стоял рядом с сестрами и то и дело бросал взгляды на мать.Успокоившееся от молитвы и доброй работы его сердце снова ныло. И он чувствовал, что ее — тоже.

Ли Сой отвел семью обратно в Императорский город, и все разошлись по своим дворцам — позволить слугам привести себя в порядок, а Цэй Ши — надеть церемониальное облачение.

Было по времени Пьентана всего семь утра, а коронация была назначена на десять. Любили Ши раннее утро, что поделаешь.

— Все у этих Желтых не как у людей, — проворчала я, ослепленная представившейся картиной.

Нас с Люком, леди Лоттой, Берни и Маргаретой, разодетых в торжественное серебро с лазурью — цвета Дармоншира, — проводили к коронационной арене. Был с нами и Таммигтон в серебре с зеленью. И он был также потрясен, как и мы.

— Ты разве не видела фотографий арены? — удивился Люк, придерживая меня, пока я садилась.

— Нам показывали на истории правящих домов, — призналась я, — но я не была очень внимательна, каюсь. Но зато я помню последовательность церемонии.

Арена представляла из себя круглое озеро с серебряной водой, на которой в дымке покачивалась золотистая пагода, соединенная с берегом тонким мостком. С озером что-то было не так, но я никак не могла сообразить что. Вокруг него ступенями поднимались созданные из земли ложи с сидениями, оплетенными травой и какими-то вьюнками, заполненные людьми, и все это похоже было на цветок с зеркальной сердцевиной и многими-многими лепестками. Все йеллоувиньцы были в золотистом — золото лилось с голубых небес от солнца, золотом сияли одежды. В большой ложе, украшенной желтыми и фиолетовыми цветами, прямо напротив пагоды сидела многочисленная императорская семья: там было несколько сотен человек, которые расположились рядов на двадцать наверх.

Почетных гостей усадили на первых рядах, прямо у воды, в ложах поменьше. Я видела совсем рядом ложу серениток, где на первом сидении в окружении маленьких братьев и сестер сидела царевна Агриппия, а за спиной ее с двух сторон расположились женщина, очень похожая на Иппоталию, и вторая, с вьющимися темными волосами и умными карими глазами, увешаная магическими амулетами. Я видела делегации эмиратов и Тидусса.