Крафтер II (СИ) - Ладыгин Иван

— Вижу… — сдавленно выдавил староста. — Это ж… они, выходит, с завода технику-то тянут!

— Гениально, Семён. Спасибо.

Я уже вслушивался в тишину. Со стороны открытых ворот тянуло пылью и пустотой. За ними зиял голый цех. Пол вычищен, стены ободраны, часть труб магопроводки уже разобрана. Кто-то поработал быстро и без церемоний. Успели многое, но не всё.

И вдруг мне стало очень-очень спокойно. Такое состояние бывает только перед бурей. Когда всё решено, и остаётся только действовать.

— Ну что, — произнёс я. — Пора вежливо объяснить этим гостям, что они взяли не своё. Всем, кто в здании, — проревел я последние слова, усилив голос. — Немедленно остановить погрузку. В противном случае я лично закопаю вас в фундамент этого завода. Вместе с грузовиками.

Ответом мне был мат из глубины и чей-то ленивый окрик:

— Пошёл нахрен, кто бы ты ни был!

О, прекрасно.

— Семён, отойди. Сейчас будет жарко.

— Лев Вессарионович… — пробормотал Семён, — что вы будете делать?

Я усмехнулся, разминая пальцы.

— Я? Верну свой завод.

Глава 21

Некоторые водители, похожие на облезлых барсуков в засаленных комбинезонах, курили у кабины. Дым от сигарет смешивался с запахом машинного масла и будущих звездюлей.

— Эй, красавчики! — крикнул я, щёлкая пальцами. Плюм выскользнул из кармана, приняв форму воронёнка с глазами-угольками. — Советую одуматься и прекратить этот акт мародерства… Это мой завод!

Мужики вздрогнули. Один, с лицом, напоминающим помятый котелок, швырнул окурок:

— Ага! А я мать Тереза! Нас Караваев крышует, парень. Так что пшёл вон!

От такой наглости даже Плюм чихнул. Воздух хрустнул морозом. Ледяные щупальца поползли по колёсам, впились в двигатели, превратив их в хрустальные статуи. Из-под капота вырвался пар — последний вздох железного сердца.

— Ядрена вошь… — прошептал второй, крепко сжимая православный крестик. — Это ж надо…

— Слушайте сюда, — я подошёл ближе, щёлкая заранее приготовленным артефактом-оглушителем. На его корпусе мигал циферблат с надписью: «Режим боли». — У вас два варианта. Либо выгружаете всё обратно, либо… — Я повертел устройство, и оно заиграло мотив из популярной песенки в моем мире в диссонансных тонах. — … научитесь слышать ультрафиолет.

Тот, что с крестиком, упал на колени. Третий, похожий на перекачанную гирю, полез за ножом. Плюм взмахнул крылом — клинок замёрз, рассыпался осколками.

— Козел! — заорал «Гиря», хватая обломок. — Да я тебя…

— Ты меня что? — я подошел вплотную, чтобы наши лица оказались в сантиметре друг от друга. — Ты, дружок, даже крысу голыми руками не задушишь. Видал, как грузчики в портах работают? Они хоть гвозди воровать умеют. А ты… — Я ткнул его в живот артефактом. — Всего лишь дилетант…

Он замер, сглотнув ком страха. Плюм, тем временем, превратился в помесь медведя и сосульки, методично давя колёса грузовиков. Шины лопались с хлопками, будто невидимый великан щёлкал суставами.

— Ла-ладно! — завопил «Котелок», хватая ящик с шестернями. — Грузим обратно!

Они засуетились, как тараканы под лучом фонарика. Плюм, развлекаясь, создал ледяную горку от грузовика к цеху. Мужики скользили по ней, роняя детали и матерясь. Один упал лицом в лужу мазута — я фыркнул, вспомнив, как в прошлой жизни так же облажался, пытаясь украсть энергетический кристалл у архимага, будучи всего на всего учеником.

— Не спешите! — крикнул я, подбрасывая оглушитель. — Каждый болтик — на место. Иначе… — Устройство завизжало, как кошка под гитарный усилитель.

— Да твою налево… — начал «Гиря», но замолчал, получив ледяной шар в зубы от Плюма.

«Котелок», вытирая мазут с лица, пробормотал:

— Да мы же просто за работу… Караваев сказал — всё законно.

— Законно? — я поднял обрывок контракта с печатью Имперского казначейства. — Видишь эту подпись? Это, можно сказать, кровь Игоря Чернова. Барона и мастера, между прочим, которого я завалил по закону… А кровь, друг мой, плохо смывается. Особенно с пергамента. Так что все тут — моя собственность! А Караваеву аукнется, не сомневайтесь!

Мужик побледнел. Плюм, почуяв слабину, обернулся его двойником — таким же замазанным, но с клыками и горящими глазами. Даже полог невидимости снял, чтобы «Котелок» проникся. Водитель ахнул, шарахнулся назад, уронив ящик подшипников.

— Собирай, — я поймал падающий подшипник. — И передай Караваеву: следующий грузовик я разберу на сувениры. А его водителей… — Я кивнул на Плюма, принявшего форму гильотины с лицом Чеширского кота. — … превращу в ледяные статуи для моего сада.

Работа пошла веселее. Даже «Гиря», выплевывая осколки зуба, таскал ящики с редкостным усердием. Плюм, устав от развлечений, уселся на крыше цеха, вылизывая лапу и наблюдая, как солнце красит лёд в кровавые оттенки.

— Готово, блин… — прохрипел «Котелок», вытирая пот. — Всё как было.

— Как было? — я осмотрел груду покорёженного металла у ворот. — Это Черновы так станки хранили? В говне и ржавчине?

Он промолчал. Плюм вернул себе полог невидимости, спрыгнул вниз, превратился в карманных размеров дракончика и устроился на моём плече.

— Ладно, — я достал из кармана три серебряные купюры с императорским гербом. — Это вам. На такси.

— На… такси? — «Гиря» удивлённо поднял бровь.

— Ага. До ближайшего храма. Помолитесь, пока я добрый. И передавайте Караваеву привет.

Они попятились, потом рванули к воротам, поскальзываясь на льду. Плюм лениво щёлкнул когтем — лёд растаял, оставив лишь темные лужицы.

Восстановление порядка — это как сборка пазла в темноте. Всегда остаётся лишняя деталь… И обычно это чья-то глупость.

Я пнул брошенный гаечный ключ. Он со звоном ударился о стену цеха, высекая искры. Где-то в глубине завода эхом отозвался металлический стук — будто старые станки зашевелились, почуяв нового хозяина.

Но если здесь присутствовали воры, то должны были быть и их старшие товарищи. Например, кто-то из бывшей администрации… Эх… А мне так хотелось сохранить старые и опытные кадры, но, видимо, придется устраивать тут знатную чистку.

Оставив изумленного старосту возле грузовиков, я прошел через парадную и вошел на территорию завода. Он оказался достаточно компактным. Так что до дирекции я добрался быстро.

Административный корпус пах бумагой и пончиками. Выбитые окна зияли зубьями стекла, сквозь которые посвистывал сквозняк, разнося по полу обрывки контрактов с печатью Черновых. На стене висел портрет самого барона. Кто-то пририсовал ему усы.

Я толкнул дверь кабинета. Она сорвалась с петли и рухнула, подняв облако пыли. За столом, напоминающим гробницу, сидел человек-боровик в костюме, который явно подавился бы им, будь он живым. Его жирные пальцы сжимали печать, как утопленник — соломинку. По бокам — три фигуры в серых мантиях. На груди у каждого болтался медальон с потускневшими кинжалами — символом преданности Черновым.

— Убийца… — директор фыркнул, и жир под его подбородком затрясся. — Убирайся, пока не…

— Пока не что? — перебил я, разглядывая потолок. — Пока не начал считать, сколько ты украл? Или пока не заметил, что твои маги пахнут дешёвой слабой аурой?

Один из них, худой как голодный призрак, шагнул вперёд. Его пальцы заплелись в жесте вызова, но Плюм, сидевший у меня на плече в виде крысы с крыльями летучей мыши, активизировался. Воздух вокруг дрогнул, и руна, которую пытался начертить маг, превратилась в облако блёклых бабочек.

— Сжечь! — заорал второй маг, швыряя огненный шар.

Артефакт-браслет на моей руке зажужжал, как разъярённая оса, и поглотил пламя. Через секунду шар вырвался обратно, но уже в виде радужного фейерверка, который осыпал директора конфетти.

— Красиво, — усмехнулся я, наблюдая, как он выплёвывает блёстки. — Вы хотели устроить мне праздничный саботаж?

Третий маг, самый молодой, с лицом подростка, который только что украл у отца первую бутылку коньяка, попытался ударить меня энергетическим кнутом. Плюм прыгнул вперёд, превратившись в зеркальную сферу. Заклинание ударило обратно, сбив с ног самого мага. Он рухнул на шкаф с документами, и дождь бумаг похоронил его под актами «списания оборудования».