Корпорация Vallen'ok 2 (СИ) - Хардин Сергей

Фудзивара усмехнулся, наблюдая за Момо.

— «Холмы» — место тихое. Спокойнее нашего старого квартала. Рад за вас обоих. Переезд — как смена эпохи, Канэко-сан. В старину самурай, переезжая в новый замок, первым делом изучал не стены, а людей. Кто верен? Кто шепчется в углах? Кто смотрит на тебя взглядом, в котором читается: «А что, если…?» — Он сделал паузу, ненадолго задумавшись. — Вспомнился старинный клан самураев. Могучий род, крепкие стены. Но пали они не от мечей врага у ворот, а от предателя внутри. Один вассал, обиженный на долю риса после неурожая… — Фудзивара замолчал, его взгляд стал отрешенным, будто смотрел сквозь время. — Продал планы обороны за мешок золота и пустые обещания. Враги вошли, как к себе домой. А деревню того глупца сожгли первой — как ненадежного человека. Жадность и глупость, рушат крепости надежнее тарана.

Я не совсем понял причину рассказа подобной притчи, но в любом случае поблагодарил собеседника за эту историю. Понимаю, что это был урок, завуалированный под историю. Вот только о ком? О клане Мураками?

— Звучит удивительно современно, — осторожно заметил я. — Только замки сменились на корпорации, шпионов заменили инсайдеры, а вместо ниндзя сейчас гораздо проще прислать проверяющие органы.

— Суть не меняется, — Фудзивара подытожил, а его острый взгляд скользнул по мне. — Оружие — лишь инструмент. Вина всегда на руке, что его держит, и на уме, что отдает приказ. Они пали из-за слабости, позволившей яду предательства проникнуть в самое сердце. — Он резко встал. — Пора. Удачи с коробками. И не забывайте друзей. — Он поклонился и ушел своей неторопливой, но твердой походкой, оставив меня размышлять о предателях, рисе и новых стенах, которые тоже могут оказаться не так крепки, как кажутся.

Поднявшись в подъезд с уставшей, но довольной Момо на поводке, я почти столкнулся на лестнице с Сато Кийоко. Она выглядела взволнованной, держа в руках маленькую корзинку, прикрытую салфеткой.

— Ах, Канэко-сан! — воскликнула она, ее глаза округлились. — Мне сейчас сказали, что Вы от нас съезжаете — В ее голосе звучала тревога и искренняя грусть.

— Да, Сато-сан, — подтвердил я, чувствуя неловкость. — На выходных перееду в новую квартиру, в этой нам с девочкой тесновато.

— Как же так, уезжаете! — воскликнула она, и ее губы слегка задрожали. — Кто же теперь будет заходить на чай? Кто будет рассказывать мне новости? А Момо, кто теперь будет угощать её печеньками? — Она почти трагически взглянула на бульдога, которая, почуяв знакомый запах, тыкалась мордой в корзинку.

Я улыбнулся, тронутый ее искренним огорчением.

— Сато-сан, не переживайте так, пожалуйста! «Холмы гармонии» — это же не другой город. Я обещаю, мы будем заходить! Регулярно! И Момо ни за что не откажется от Ваших печенек. Она уже мечтает о них. — Я потрепал Персика по загривку. Та завиляла обрубком хвоста, подтверждая мои слова.

Старушка немного успокоилась, но грустинка в глазах осталась.

— Всё равно это очень далеко, — вздохнула она, но потом ее лицо озарила слабая улыбка. — Но, если обещаете. Надеюсь, Момо не будет сильно скучать. Возьмите пожалуйста, я только сегодня их испекла для Вас. — Она протянула корзинку. Запах свежей выпечки тут же заполнил пространство лестничной площадки. — Зато у меня теперь есть внук. Спасибо Вам за такой подарок пожилой женщине! — добавила она, и её глаза предательски заблестели.

— Мы обязательно будем приезжать в гости, Сато-сан, — искренне пообещал я, принимая из её рук ещё теплую корзинку. — И спасибо за печенье! Момо вон уже слюнки пускает. Приезжайте к нам в гости, когда освоимся!

Она кивнула, еще раз грустно улыбнулась и поплелась к своей квартире. Я держал корзинку и думал о том, как сильно люди могут привязываться к соседям и их питомцам. И о том, что теперь у меня есть еще одна причина не терять связь со старым кварталом помимо Фудзивары и его загадок.

Навалившиеся мысли заставили меня повременить с упаковкой вещей, тем более что время еще терпит. Наскоро поужинав, не забыв, естественно, про вкусный презент соседки, я скомандовал «Отбой», и мы завалились на кровать.

Атмосфера в огромном зале нашего отдела логистики загустела к десяти утра, будучи пропитанной мерным гулом голосов, шипением кофеварок и накатывающей трескотнёй нещадно эксплуатируемых клавиатур. Стеклянные перегородки секторов отражали ряды сосредоточенных лиц, погруженных в электронные таблицы и маршрутные карты. Я, отсекая лишний шум наушниками, вгрызался в анализ вчерашних задержек по юго-восточному направлению. Мой новый ассистент Сугиями, чуть заметно позёвывая, старательно готовил выборку по моему приказанию. Было вполне рутинно и мирно, что ли.

Но неожиданно всё переменилось. Словно сгусток чистой, необузданной энергии Накамора Рю ворвался в рабочее пространство, как ураган.

— Все оторвитесь от планов! — закричал он. — Подъём! Всё летит к чертям собачьим!

Его голос прорезал воздух, как сирена воздушной тревоги — резкий, металлический, не оставляющий места сомнениям. Он влетел в зал на гребне собственной ярости и отчаяния. Без пиджака, рукава белоснежной рубашки закатаны до локтей, обнажая жилистые предплечья. Расстегнутый галстук болтался, как язык спаниеля после охоты. Его короткие, всегда идеально уложенные волосы, сейчас торчали во все стороны, будто он только что схватился за них в бессильной ярости. А вот глаза, глаза были страшны. Не безумны, а абсолютно ясны, холодны и сфокусированы до лезвия бритвы, и в них горел огонь. Он взлетел на невысокий подиум у гигантской интерактивной карты, встав так, чтобы его видели все.

— Слушать всем! Код красный! «Сакура-но Юмэ» на грани катастрофы, и мы вместе с ней! — его слова били, как набат. Весь зал вздрогнул, наушники посыпались на столы, а мой дремлющий Сугиями подпрыгнул, как от удара током. — Лепестки Ёсино, тот самый социальный груз, застрял в бетонном аду на мосту Камия! Дорога перекрыта, сроки горят.

Он начал быстро набирать что-то на клавиатуре, на гигантском экране за его спиной вспыхнула карта. Кроваво-красные змеи душили целый район города. В центре этого логистического безумия моргала иконка грузовика нашей компании — крохотная, беспомощная точка в этом кровожадном хаосе. Рядом загорелся цифровой таймер, который начал свой отсчет, и на нём уже было чуть меньше четырёх часов.

— Фестиваль стартует через четыре часа! — Рю ударил кулаком по подиуму, звук эхом раскатился по залу. — Этим лепесткам — таким нежным и хрупким, осталось всего несколько часов «жизни». А нам нужна пара часов, чтобы вытащить их оттуда, и еще минимум час на доставку. А теперь добавляем еще полтора на обсыпку всех готовых тортов, — он перевел дух. — И вау — математика уже не сходится, но мы — Vallen! А значит должны победить математику и время.

Хорошо, что я активно мониторил все мало-мальски важные для компании активности, в противном случае все эти крики коллеги были бы для меня пустым звуком. Знаменитая кондитерская «Сакура-но Юмэ» готовится к главному событию года — Фестивалю Сладостей. Их визитная карточка — торт «Мечта о Сакуре» — известен финальным штрихом: живыми, кристально свежими лепестками редкого сорта сакуры «Ёсино», которыми торт обильно обсыпают прямо перед подачей на фестиваль. Эти лепестки не добавляют в тесто — они финальное, визуальное и ароматное украшение.

Эксклюзивная поставка этих лепестков должна быть выполнена буквально по минутам, это крайне важно для финального аккорда, и эта система оттачивалась годами. Вот только с каждым новым годом транспорта, даже при условии сложностей с его оформлением, всё равно становится всё больше и больше. Вот и сейчас не самая страшная авария парализовала именно ту транспортную артерию, в которой была наша машина. Мда, ситуация. Без своего «фирменного покрывала» из лепестков блюдо будет уже не то. Это катастрофа для репутации известной на всю Японию кондитерской и личный позор для владелицы, госпожи Танаки, уважаемой мастерицы и местной знаменитости.