Мой бывший - зверь (СИ) - Владимирова Анна

— Понятия не имею.

— Яна Анатольевна… — вкрадчиво протянул он мое имя.

— Павел Петрович?

— Последний раз в вашем с Князевым эпицентре случился триллер, — нахмурился он.

— В этот раз он уже тоже случился — я достойно встретила Игоря Андреевича в холле, думаю, вы в курсе.

— В курсе. Удивлен был обнаружить его в хирургической форме на совещании и еще больше, услышав причину.

— Рада стараться.

— Яна Анатольевна, спрошу прямо: у тебя — токсикоз?

— Да, — бодро кивнула я, жалея, что потенциал моих плечей достиг максимума — дальше уже голову не втянуть.

Босс неожиданно просиял:

— Поздравляю!

— Спасибо. Только Князева не поздравьте случайно, пожалуйста.

— А… разве не он — папа? — ошалело начальство от такого поворота.

— Он. Но мы еще ничего не решили. Давайте закончим разговор? А то у меня помидорки подгорают… то есть, остывают! В общем, мне нужно работать, пока вы меня не уволили!

— Яна, выдыхай, — вскинул руки босс, — никто тебя не уволит. Спокойно пойдешь в отпуск по сроку, возьмешь декрет, получишь все выплаты. С нас — бесплатная поддержка: постановка на учет, все обследования, ведение беременности и роды, если захочешь…

Пока я слушала, у меня защипало в носу, а на глазах навернулись слезы.

— Спасибо, — пискнула я.

— А Игорь Андреевич что, не хочет? — насторожился Розмух моей радости. — Так мы его быстро переубедим…

— Павел Петрович, — откинулась я вымученно на спинку кресла. — Давайте без силовых методов, пожалуйста.

— Ну каких силовых, Яна? Он, может, думает, что ты одна тут, но это не так. Я за тебя горой и в обиду не дам.

Я прыснула и закусила губы. Потом поднялась, обошла стол и обняла босса:

— Спасибо. Растрогали до слез.

Иллюзий я не питала, конечно, но все же этот порыв от Павла Петровича согрел. Я улыбалась до самого вечера. И ничто меня не втягивало в суету, царящую вокруг. А все было как и всегда — на каждом углу обсуждали Князева, обмороки интернов, экстренные встречи с хирургами и новый ажиотаж пациентов. В приемной и коридоре было не протолкнуться, а у меня в кабинете было уютно — вкусно пахло маринадом, бегонии радовали глаз и даже обед доставила Маша, каким-то чудом пробравшись к моей двери.

— Ох, вот это Князев восстал! — округлила она глаза от входа, хлопнув дверью. — Вся клиника ходуном!..

— Рассказывай, — улыбнулась я, с вожделением глядя на поднос в ее руках. — Что там?

— Курочка в сливочном соусе, грибы, гречка, — опасливо начала перечислять Маша, не решаясь пройти к столу.

— Я про Князева, — закатила я глаза.

Мы пообедали, делясь новостями. Я рассказала про трогательную беседу с Павлом Петровичем, Маша — про то, как зверствует Князев в хирургии и как летят щепки на совещаниях и обходах.

— Он совсем не потерял форму, будто реально озверел только, — дивилась Маша.

Я снова втянула голову в плечи.

— Ты ему уже что-то сказала? — насторожилась Маша.

— Еще нет.

— Но?

— Но, думаю, нам надо поговорить.

— Это правильно. Но только поговорить!

Я пожала плечами и вцепилась зубами в вожделенную курочку.

Когда рабочий день закончился, я удобнее устроилась в кресле и зевнула. Игорь домой по оперативным данным не собирался. Да еще и прислал сообщение, чтобы не вздумала улизнуть без него. Пришлось подождать, пока он не разберет последние кирпичи самоуверенности в нашем хирургическом отделении.

В начале восьмого, видимо, в живых уже никого не осталось, и Князев показался на пороге моего кабинета.

— Готова? — глянул на меня еще не остывшим взглядом.

— Ага, — поднялась я и, подхватив куртку, вышла ему навстречу.

Он молча помог мне одеться, взял за руку и повел по коридору.

— Ты едешь ко мне, — постановил не глядя на меня.

— Так себе для нового начала, — заметила я.

— А как нужно? — глянул он на меня напряженно.

И у меня засосало под ложечкой от мысли, что Игорю может быть слишком тяжело переживать все и сразу.

— Давай откровенно. Ты справляешься? Народ говорит, ты прямо как из преисподней явился…

Мы остановились возле лифта.

— Я злюсь больше обычного, — нехотя выдавил он. — Но все под контролем. Кроме тебя.

Я вздохнула, прикрывая глаза, и сжала его руку. Он завел меня в лифт… и нажал на кнопку остановки, стоило створкам закрыться.

— Ян, — развернул меня к себе и заправил прядь мне за ухо, — я облажался как никогда…

— Ты не виноват, — встряла я, мотнув головой, и прядь снова упала на глаза.

— Послушай, — положил он теплые пальцы мне на щеку. — Я прошел терапию и хочу получить второй шанс. Когда я писал тебе вчера, не знал, что ты ждешь ребенка. Я здесь не из-за него. Из-за тебя.

— Тебе Ива сказала?

— Да.

— Вот же! — фыркнула я.

— Ты стоишь всего, — посмотрел он мне в глаза. — Я уверен теперь, что смогу все преодолеть. И что не подведу тебя. К сожалению, мне понадобилось время, чтобы это понять.

А я подумала, что, наверное, в этом весь Князев. Он не смог взяться за дело без уверенности его выиграть. А то, что он — волк где-то в другом мире, вообще потеряло всякое значение. Как же странно… И из-за чего мы так перенервничали?

— Мы оба облажались. — Я протянула к нему руку и коснулась его щеки. — Не нервничай. Я под контролем.

Он склонился к моему лицу, и мы вцепились друг в друга с таким голодом, что кровь едва не закипела у меня в жилах. От поцелуя Князева стало жарко, бросило в пот, скрутило внутренности узлом и опустошило голову напрочь. Когда заработали механизмы лифта, я сжала пальцы на его пиджаке и прерывисто вздохнула.

— Я хочу знать все, — низко прорычал он мне в губы. И как же электризовало это его рычание, било током почти осязаемо, оставляя россыпь мелких иголок покалывать в солнечном сплетении. — Когда ты узнала, как и как себя чувствуешь…

— По сегодняшней встрече ты мог многое понять, — смущенно выдавила я, отстраняясь и подавая ему руку. Вместе мы вышли из лифта. — У меня токсикоз. Своенравный, надо сказать…

— Мне нужны будут результаты обследования. Где твоя карта?

Я улыбнулась, пряча глаза в пол:

— Оперативно тебе рубашку отстирали…

— Яна…

— У Маши все. Выдадут тебе карту, не переживай.

— А сердце?

— Оставили, видимо, тебе.

Мне доставляло удовольствие подергивать его за нервы. Раз уж генеральную головомойку я решила не устраивать.

— Хоть что-то мне оставили.

Мы вышли из здания клиники на холодный воздух, и Игорь повел меня к машине.

— А что ты планировала? — улыбнулся, открывая мне двери. — Родить, а потом?

— Ну, узнать планировала, — остановилась я, оборачиваясь. — Что там у вас по законам.

Игорь отгородил меня от улицы, берясь за дверцу машины:

— Смелая маленькая зайка, — покачал головой обескуражено.

— Зайкой я была только с тобой. Моя заячья шкурка в твоей квартире и осталась. А так я могу и сама за себя постоять. Ты же хотел, чтобы я научилась себя ценить.

— Да, ты научилась, — улыбнулся он задумчиво. — Садись.

Я повиновалась. Все же хорошо, что я Игорю не успела сказать ничего. Мне нужен был этот его шаг. А ему важно было узнать, что ребенка я оставляю независимо от того, будет Игорь с нами или нет.

— Так а что Давид? — поинтересовался он непринужденно, заводя двигатель.

— Я отменила нашу встречу.

Князев усмехнулся:

— Он мне звонил.

— Ох уж эта ваша мужская солидарность! Я так и думала, что он все-все тебе расскажет.

— Он искренне за нас переживает. Давид — хороший друг. Тут я тоже облажался и не позволял себе принять его дружбу. Но жизнь вынудила многое пересмотреть.

Пока мы ехали по городу, Игорь рассказал, как встречался с отцом неделю назад. И что их разговор по душам многое решил. Он также нехотя признался, что после операции лежал в психиатрическом… А я рассматривала его профиль и думала обо все. Жаль, что мы не нашли в себе силы помочь друг другу. Но тогда для каждого этот простой шаг оказался неподъемным.