На золотом крыльце (СИ) - Капба Евгений Адгурович

Но Шакловитый вдруг меня прервал:

— Я вижу, что вы эрудированный молодой человек, — сказал он. — Не в рамках экзамена, а просто — в качестве обмена мнениями: что вы скажете о теории, будто Иоанн Пятый убил своего отца — Иоанна Четвертого?

Я и выдал:

— Слушайте, ну… Насколько мне известно, двух первых жен своего старшего сына Иван Четвертый насильно отправил в монастырь, третью — избил так, что у нее случился выкидыш, и она впоследствии умерла. Грозный контролировал всю жизнь старшего сына, весь его круг общения! Кроме Малюты Скуратова — который, как известно, был драконом — и урукского резчика Булата Услышанного, во крещении — Симеона, у царевича-то и друзей не было! Папаша портил ему жизнь, как только мог! Да что там — Иван Четвертый старшему сыну посохом башку пробил, и, если бы не Элизеус Бомелий — звездный маг и целитель, то осталась бы страна на больного и добренького Феодора Иоанновича или на малолетнего Димитрия! Мне кажется, Иоанн Иоаннович был достойным человеком, разносторонне развитым — он ведь и стихи писал, и музыку, и воином был превосходным, и менталистом — вторым в России, а может, и в мире… Я не думаю, что он хотел убить своего отца специально, даже после всего этого. Это ведь страшный грех — отцеубийство! Но вот врезать папаше как следует и послать к черту — это было бы логично, а?

— Вы считаете? — Шакловитый переглянулся с Полуэктовым. — Думаете — царевич врезал старику, отчего тот вскорости и помер?

— Думаю, если ему и вправду нравилась Изабелла, и он ей — тоже, а Иван Васильевич стал в это дело лезть — даже Иван Пятый, почти идеальный сын, и тот бы не выдержал. На четвертый-то раз! — продолжил нарезать я.

Комиссия переглядывалась, Кузевич улыбался, Полуэктов хмурился.

— Так вы — почитатель Ивана Пятого? — Шакловитый все гладил свою бородку.

— Это с чего? — удивился я. — Я — почитатель Симеона Бекбулатовича, то есть — резчика Булата! Слушайте, его фактически вице-царем всея Руси во время отсутствия Государя назначали, это урука-то! Вот это — уровень! Вот это — пробился парень с низов! Да такое только Бабай Сархан повторил, и то — не царем, а князем стал, это через четыреста лет!

— Ну, понятно, понятно… — замахал руками дьяк Чародейского приказа. — Вы большой оригинал, сразу видно. Давайте ему десять поставим и отпустим с миром, а то он нам тут наговорит на три каторги и одну дыбу!

И я сразу подумал, что он нормальный дядечка, хоть и дьяк. Десятка — это то, что доктор прописал. Разве что показалось мне, что он не зря все это у меня спрашивал. С умыслом!

* * *

Закинув ногу на ногу, я лежал на той самой лавочке, скрытой от посторонних взглядов живой изгородью, и жевал травинку. Солнце светило сквозь зеленые листья деревьев, я щурился, когда его лучи попадали мне прямо на глаза, и потихоньку задремывал.

В какой-то момент легкая тень заслонила свет, я открыл один глаз и увидел Ермолову — очень солнечную, яркую, с растрепанными ветром кудрями. Сердце у меня пропустило удар — такая она была красивая.

— Ну, поздравляю, Эля, — сказал я и мигом сел, и пригладил рукой волосы. — Девять! А ты нервничала. Давай, присаживайся. Я тут место сторожил!

— Миха, ну… — она устроилась на скамеечке довольно далеко от меня и поправила юбочку. — Ну, это ведь и из-за тебя тоже. Мы с тобой хорошо готовились, мне понравилось! И весело, и… Ну, я прям многое дозапомнила.

— Ого, — откровенно обрадовался я. — Ну, мне тоже было приятно, мне вообще с тобой что угодно нравится.

— Нет, ты не понимаешь, — Ермолова почесала ладошкой носик. — У меня теперь будет серебряная медаль! Девять по математике и девять по истории! У меня без тебя точно семерки бы выплыли. Ты вообще откуда взялся, Титов? Такого же не бывает! Сначала сел со мной, потом — Вяземский, потом — экзамены… Как будто специально!

— А сел — это в каком смысле? Почему бы мне с тобой не садиться? — удивился я. — Кстати, а почему с тобой никто не сидел? Ты же офигенная!

Она замерла, как какая-нибудь напуганная птичка, ее взгляд стал настороженным.

— Ты шутишь? Миха, я ведь Ермолова, и…

— А я — Титов, — пожал плечами я, увидев, что ей неудобно об этом говорить, и переключился на другую тему: — А хочешь, я тебе выдам страшную тайну про выпускной?

— Ну, ну? — она придвинулась ко мне.

— Я ведь не хухры-мухры, я — рабочий сцены и посвящен в конфиденциальные подробности… Я знаю, кто будет у нас играть вечером после вручения дипломов!

— Давай уже, говори скорей! — она ткнула меня кулачком в плечо.

— «Неизвестный Артист»! — выдал я.

— Ва-а-а-ау! — она аж подпрыгнула. — Что — правда? Эльфы из Архангельска?

— Ага! — я знал, что она будет в восторге.

На самом деле я слышал их музыку у нее из наушников. «Марсель», «Балканская свадьба», «Тележка» и другие композиции «Неизвестных» действительно накрепко заседали в голове. Эля объясняла мне что-то про дважды гармонические лады, но я в этом ни черта не соображал, разве что понял, что у кхазадов с юга и некоторых балканских народов такой прием в народной музыке используется. Эльфы, которые играют гномскую музыку — обалдеть!

— Слу-у-ушай, интересно, а они Сону с собой привезут? У них же вокалистка появилась, из городских лаэгрим! Они теперь еще и поют! Миха-а-а, вот это новость! — она вдруг потянулась ко мне, быстро чмокнула в щеку и тут же вскочила. — Пойду девчонкам расскажу, они обалдеют!

И убежала. А я сидел, как дурак, и трогал себя за щеку. Она чего — меня вправду поцеловала?

* * *

Сцену мы собрали как положено. Одно нажатие кнопки на пульте — электромоторы заработали, и крыша поползла вверх, а следом за ней — провода, гирлянды, занавес, баннер на фоне и все прочее.

— Щелк! — крыша стала на место.

— Дас гут! — сказал кхазад. — Проверяем свет — и дальше не наше дело.

И нажал на вторую кнопку. Софиты вспыхнули, крутанулись вокруг своей оси, гирлянды замерцали в сумерках. Красота!

— А почему — кнопки? — поинтересовался я. — Почему не планшет сенсорный и не голосовое управление? Нет, я не против — если бы было голосовое управление и роботики, мы бы с вами тут и нафиг не сдались, но все-таки?

— Потому что колледж и так на этих эльфов потратился, — пояснил Людвиг Аронович. — Это ж живой звук, инструментал! Понимать надо! Не дискотеки эти вот все! Даром, что по названию «Неизвестные»… Широко известные, правда — в узких кругах! Доннерветтер, наши гномы их тоже слушают! Да и вообще — ты представь: мужики там сплошь из лесных галадримских эльфов, белявые. Барабаны, скрипка, гитары… А девчата — из сибирских лаэгрим — чернявые! Вокал, саксофон и баян. Их гляубе их шпине! Эльфийка — с баяном, а? Специально, что ли, подбирались? В общем, я к чему: сцену мы в земщине по сходной цене купили после ихнего тамошнего дня города. Экономия!

— Ну что, теперь — стулья расставлять? — я огляделся. — Откуда тащить?

— Да какие стулья? Кто ж тут сидеть будет, все отплясывать станут! А вот столы для банкета — да, это — внутри Клетки расставим, под крышей. Кстати, ты на выпускной что делаешь?

Еще пару дней назад я был уверен, что ничего не делаю. Думал, валяться буду в комнате и читать «Гнома в глубоком подземелье», альтернативку про то, как кхазады Вторую Великую войну выиграли, пока однокурсники-выпускники там отплясывают. Просто мне казалось это дичью, если честно: ну, какой выпускной, если мы просто продолжаем учиться? Из младшекурсников превращаемся с старшекурсников — вот и все. Может, для школьников это и праздник, они ж там поступают куда-то. А для нас-то какая разница?

Похоже, штука заключалась в том, что золотая молодежь хотела гульнуть, вот и все. Ну, и нафоткаться в красивых костюмах и платьях для сети.

Так или иначе, после всех наших посиделок с Элей на лавочке и особенно — после того, как она меня поцеловала, в моей душе поселились сомнения. Конечно, красивый костюм у меня не появится, а в клетчатой рубашке идти глупо. Да и вообще — танцевать я не умею, а из еды на банкете — только игристое и сладости. Но — Ермолова же! Наверное, стоило по крайней мере держаться неподалеку. Может — поговорить захочет, или помощь понадобится.