Турист (СИ) - Демченко Антон

— Понимаю, Кирилл Николаевич, понимаю, — даже с некоторым расположением в голосе, впрочем, напрочь фальшивым, протянул он. — Запрета на передвижение по городу машин подобных вашей, у нас нет. Да и подавленные клумбы… в припортовом-то районе, да, дело не слишком-то серьёзное. Но! Есть сигнал. И не просто сигнал, а заявление. Да не одно, а несколько. Значит, я обязан на него отреагировать. Вот и реагирую. Потому составляем протокол и… подпишите вот тут и тут. И ваша супруга пусть… Ага, благодарю. А теперь… Валеев!

— Здесь, господин надзиратель, — урядник возник в кабинете раньше, чем смолкло короткое эхо голоса Швырко.

— Определи наших постояльцев в номер, — кивнув в нашу с Олей сторону, проурчал, встопорщив усы, околоточный.

— В один? — уточнил урядник.

— Ну, они ж не уголовники, да ещё и муж с женой, — задумчиво, с лёгкой ноткой злорадства протянул надзиратель. — Могут пару дней и в одной камере провести.

— Секундочку, — я сбросил сонную одурь. — Какая камера, какая пара дней⁈ Вы о чём?

— Так, пятница же, господин Обухов, — с улыбкой развёл руками Швырко. — До понедельника никто с вашим делом разбираться не будет. Выходные. А оставить вас без присмотра я не могу. Сами видите, вычислитель наш сдох, а связь с Сарапульским инфором полицейского управления иначе как через него не установить. Так что и подтверждение ваших личностей мы пока получить не можем. А ну как вы сообщили неверные сведения, да оказавшись в своей машине, возьмёте и уедете? Кто будет отвечать? Швырко! Нет-нет-нет, господин Обухов. В камеру, в камеру, в камеру. И скажите спасибо, что я позволяю вам скоротать эти два дня в компании с супругой. По закону-то я должен был бы определить вас в разные «номера»… Валеев, уводи.

— Что ж, понятно, — переглянувшись с женой, кивнул я, поднимаясь со стула и повернулся. — Ладно, урядник, ведите нас в «апартаменты».

— Прошу, — хмуро кивнул тот, указывая на выход. Я пропустил Олю вперёд и, уже оказавшись на пороге, обернулся к довольному околоточному.

— Вы нажили себе большие проблемы, господин Швырко, — и продемонстрировал ему работающий фиксатор своего коммуникатора.

— Валеев! Изъять у задержанных средства связи! — побагровев, рявкнул тот. Стоящий за моим плечом урядник вздохнул.

— Будет сделано, господин надзиратель, — буркнул он и, едва за нами закрылась дверь кабинета, тихо спросил. — Успел скинуть видео?

— А вы как думаете, господин урядник? — ощерился я. Тот потёр указательным пальцем висок и неожиданно резко кивнул. — Может оно и к лучшему. Глядишь, и дадут укорот старому борову. А то ведь он совсем уж под бояр лёг. Забыл, что здесь государев город, а не вотчинные земли. Ладно… идёмте, господа, устрою вас в лучшем «номере». Эх…

Камера действительно оказалась неплоха. Не номер люкс, конечно, но, в общем-то, ничем не хуже кабинета околоточного. Разве что меблировка скудновата, но… вопрос жёстких шконок был решён открытием окна в спасплатформу. Так что вскоре, помимо двух тонких матрасиков и старых, пропахших нафталином и пылью пледов, принесённых всё тем же урядником, в камере появились надувные матрасы из наших походных запасов, сервированный к позднему чаепитию столик и несколько подушек, которые мы использовали в качестве мягких спинок на шконках. Уж больно холодными оказались стены нашей камеры.

— И зачем всё это? — поинтересовалась Оля, оглядывая получившийся натюрморт. — Не проще было бы сбежать отсюда тем же окном к платформе да свалить на ней подальше от здешнего идиотизма?

— Можно, конечно, — пожал я плечами и ухмыльнулся. — Но уж очень мне хочется подпалить хвост этому Швырко.

— Издеваться будешь? — вздохнула Ольга.

— А как же! — с энтузиазмом откликнулся я. — Инга с Анной не простят мне, если я оставлю наглость этого жирного борова без ответа!

— О… — жена улыбнулась. — Я хочу это видеть.

Выудить коммуникаторы из запертого сейфа околоточного надзирателя оказалось не сложнее, чем обставить нашу камеру. Так что уже через пару минут мы смогли связаться с моими младшими ученицами. Несмотря на весьма поздний час, девочки откликнулись на нашу просьбу с нескрываемым энтузиазмом, и вскоре в камере появилась картонная коробка, наполненная кое-какими поделками наших юных специалисток по курощению и низведению ближнего своего и дальнего его. Ночь у околоточного надзирателя обещала быть весёлой… Пусть и не настолько весёлой, как у одного бывшего сотрудника Торгового стола ЦС, но всё же, всё же…

Ночевать в камере, несмотря на её облагороженный вид, мы с Олей не стали. Попили чаю, определились с планами на ближайшие сутки, да и свалили окном в спасплатформу. Там, всё же, с удобствами получше, да и кровать пошире, да. Ну, а чтоб не прозевать момент и не поднимать зря тревогу в околотке, я установил перед входом в ведущий к камерам коридор несколько маячков, которые должны были просигнализировать нам в случае появления рядом людей. На том и успокоился. Правда, уснуть сразу, как нырнул под одеяло, мне не удалось.

— Кирилл, как ты думаешь, с чем вообще связана вся эта суета? — сонно спросила Оля, закидывая на меня ногу.

— Чёрт знает, солнце, — протянул я. — Могу только предположить, что сначала нас пытались выпроводить из Усть-Бельска мягко, но споро. А вот задержание… полагаю, что-то должно здесь случиться в ближайшие два дня, и лишние свидетели местным ни к чему. Вот они и попытались нас запереть, чтоб не увидели чего-то не того, когда поняли, что вышвырнуть прочь из города вовремя не получается.

— Но мы же сами собирались завтра уехать…

— А они об этом знают? — фыркнул я в ответ и, удалённо активировав одну из поделок Инги, выключил свет. Нам пора спать, а получившему окном «подарок» Швырко… Ну, скажем так, приятных ему сновидений.

Гавриил Ефимович проснулся резко, в один момент. Широко открыв глаза, он уставился в темноту, туда, где даже в самую беззвёздную ночь должен был быть виден белый потолок его спальни… но сейчас его не было. Вокруг вообще ничего не было! Одна сплошная темнота. Околоточный надзиратель попытался схватиться за одеяло… и не обнаружил его. Как не нашёл ни трусов, ни майки… ни кровати под собственной спиной. Руки потянулись ощупать собственное тело и… не нащупали его. Да полно! А сами-то руки⁈ Где его руки?!!!

Швырко бы взвыл, если бы у него было горло, но его не было, как и рук, ног и прочих частей тела. В разум Гавриила Ефимовича холодной струйкой полился страх, а вместе с ним его заполнил хор тонких детских голосков, тянущих тихую, но от того не менее пугающую песенку-колыбельную: «Холодно-холодно, голодно во тьме. Прячьте детишки глазок яркий свет…»

Глава 24

Кто ходит в гости, кто не ходит в гости…

Казалось бы, наступившее утро, смывшее дурное послевкусие ночных кошмаров, мучивших околоточного надзирателя, должно было принести ему облегчение… Но не тут-то было. Первым сигналом о том, что одними кошмарами дело не ограничится, стал звонок оставленного на дежурстве в околотке урядника Валеева. И ведь нельзя сказать, что сообщённые им новости были совсем уж плохими, но и радостного в них было мало. Ну а как ещё можно расценить тот факт, что сотрудники припортового околотка внезапно потеряли доступ к части помещений присутствия⁈ А именно — к камерам предварительного заключения, где, вот совпадение-то, со вчерашнего вечера обосновалась супружеская чета молодых детей боярских. Единственные постояльцы… но какие же мутные, а?

— Итак, что у вас здесь произошло? — проворчал надзиратель, оказавшись в дежурке. Валеев вздохнул.

— В семь часов пятнадцать минут мною, согласно инструкции, номер… — забубнил урядник, но Швырко его тут же оборвал.

— Короче, Игнат! — рявкнул он.

— Во время очередного обхода я обнаружил, что не могу пройти к блоку для задержанных, — тут же исправился тот. — Меня буквально что-то останавливает прямо на входе. Шаг за порог, короткое помутнение в глазах, приступ головокружения и… до порога вновь остаётся один шаг. Я пытался запустить туда дрона, эффект тот же. То есть, не важно, смотрю я на него «вживую» или наблюдаю за полётом через фиксатор, результат не меняется. Муть в глазах, ощущение будто кружится голова. Миг, и всё проходит, но дрон висит в полуметре от прохода в коридор с камерами.