Шеф с системой. Империя вкусов (СИ) - "Afael"

— Договорились, — протянул я руку. — Как тебя зовут?

— Игнат.

— Александр. Цена фиксированная — девять медяков за фунт. Качество всегда высокое, как это. Идёт?

Игнат пожал мою руку — ладонь была огромная, мозолистая:

— Идёт.

— Завтра жду двадцать фунтов. И сейчас возьму двадцать, на сегодня.

— Будет сделано, — коротко кивнул Игнат и начал взвешивать мясо.

Два поставщика найдено.

Остались овощи.

Я направился в овощные ряды.

Здесь пахло землёй и свежей зеленью. Овощи лежали грудами на лотках — капуста, морковь, лук, свёкла.

Обошёл несколько лотков, проверяя овощи. Везде попадались мелкие обманы — вялая морковь под видом свежей, лук с гнилой серединой.

У небольшого лотка в стороне стояла женщина в цветастом платке. Продавала овощи с небольшой кучки.

— Здравствуй, хозяйка, — сказал я. — Овощи твои?

— Свои, — кивнула она просто. — Хозяйство у нас сами выращиваем.

— Можно проверить?

— Проверяй, — спокойно согласилась она. — Я честно торгую.

Взял кочан капусты — тугой, тяжёлый, листья чистые. Снял несколько листьев — внутри такой же свежий, без пятен.

Взял морковь — крепкая, сочная, сладко пахнет.

Лук — плотный, сухой, без гнили.

— Отличные овощи, — сказал я искренне. — Как тебя зовут?

— Матрёна.

— Александр. Слушай, Матрёна, мне нужно много овощей. Каждую неделю. Капуста, морковь, лук. Сможешь поставлять?

Она оживилась:

— Сколько нужно?

— Пару кочанов каждый день. Моркови десять фунтов в неделю. Лука пять фунтов.

Матрёна кивнула:

— Смогу. Огород большой. Только предупреждай заранее, за день хотя бы.

— Договорились, — протянул я руку. — Цена фиксированная — четыре медяка за кочан, два медяка за фунт моркови, медяк за фунт лука. Подходит?

Мы пожали руки.

— Первый заказ через день, — сказал я.

Матрёна улыбнулась:

— Будет сделано, Александр.

Я медленно выдохнул с огромным облегчением, чувствуя, как напряжение, которое я носил в себе все утро, наконец-то отпускает. Всё. Три надёжных поставщика найдено. Мука от Дарьи, мясо от Игната, овощи от Матрёны.

Я получил контроль над качеством, основу, на которой можно было строить настоящее, большое дело. Теперь наши пирожки действительно будут всегда одинаково вкусными, независимо от дня недели или сезона. Люди смогут нам доверять, и это доверие станет нашей главной валютой, нашим щитом против любых слухов и интриг. Я развернулся и зашагал обратно в сторону дома быстрым, уверенным шагом.

Дело сделано. Хорошо сделано.

Глубокая ночь. В доме тишина.

Все спали наверху — дети на своих новых матрасах, устав за день. Я сидел на кухне один, при свете единственной свечи.

Передо мной лежали листы бумаги — чертежи будущего трактира, которые я набросал углём. План первого этажа с кухней и залом. План второго с комнатами. Расчёты — сколько столов, сколько мест, сколько нужно дров, посуды, продуктов.

Поставщики найдены. Качество стабилизируется. Прибыль растёт.

Я смотрел на цифры в записях Матвея, потом на свои примитивные чертежи, нацарапанные углём на бумаге. План помещения. Расположение столов. Кухня.

Ещё пару месяцев такой работы — и можно думать о настоящем заведении. Не пирожки на улицах, а своё место. Трактир. Где люди будут приходить, садиться, есть горячую еду в тепле.

Но расширение привлечёт внимание.

Пятнадцать продавцов по всему городу — это уже заметно. Очень заметно. Люди говорят между собой, передают друг другу, делятся. Слухи расползаются по городу как круги по воде. Рано или поздно кто-то заинтересуется всерьёз.

Гильдия, скорее всего.

Они контролируют всю крупную торговлю в городе. Рано или поздно они обратят на меня внимание. Вопрос только — когда? И что они предпримут?

Я посмотрел в темноту за окном. Пустая улица. Тишина.

Надо быть готовым, но как готовиться к тому, чего не знаешь?

Цифры плыли перед глазами. Веки налились свинцом.

Я положил голову на руки, закрыл глаза. Всего на минуту…

Глава 18

Варя не могла уснуть.

Лежала на матрасе наверху в общей спальне, смотрела в темноту потолка, слушала ровное дыхание детей вокруг. Маша сопела совсем рядом, уткнувшись носом в свою потрёпанную тряпичную куклу — единственную игрушку, которую она притащила с улицы. Петька похрапывал негромко в углу, раскинувшись на спине. Гриша что-то бормотал во сне неразборчиво. Семка ворочался, сбрасывая одеяло.

Покой. Тепло. Сытость.

Непривычно. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Варя повернулась на бок, попыталась устроиться поудобнее, закрыла глаза. Не помогло. Мысли крутились в голове бесконечной каруселью, не давали провалиться в сон. Цеплялись одна за другую, тянули за собой воспоминания, которые она предпочла бы забыть.

Она тихо села, осторожно, чтобы не разбудить Машу. Босиком, на цыпочках направилась к лестнице. Ступени скрипнули под весом. Варя замерла, прислушалась. Наверху никто не пошевелился.

Спустилась вниз. Хотела просто попить воды, успокоиться, вернуться спать.

На кухне горела свеча, оплывшая уже. Огонёк дрожал от сквозняка, отбрасывал мягкие прыгающие тени на стены.

Александр сидел за столом, уронив голову на скрещенные руки. Спал прямо на своих записях — листы бумаги с какими-то чертежами, цифрами, расчётами. Угольный карандаш выпал из пальцев, покатился к краю стола.

Варя замерла на последней ступеньке, держась за перила и смотрела на него долгим взглядом.

Лицо усталое, измождённое — тёмные круги под глазами, щека испачкана углём от карандаша. Волосы растрёпаны, упали на лоб. Дыхание ровное, глубокое.

Он работал. Всё время работает. Встаёт первым, ложится последним. Готовит, планирует, считает деньги, договаривается с поставщиками. Заботится о них всех — о оборванцах с улицы, которые никому никогда не были нужны.

Что-то тёплое, незнакомое шевельнулось в груди Вари.

Непонятное чувство. Она не знала как его назвать. Не любовь — нет, слишком рано, слишком страшно. Но… благодарность? Нет, больше чем благодарность. Что-то глубже.

Хотелось подойти. Накрыть его пледом — холодно же на кухне, печь почти прогорела. Убрать эту упавшую прядь волос со лба. Аккуратно, чтобы не разбудить. Может, погасить свечу — зачем зря жечь, дорого стоит.

Рука сама потянулась вперёд, она сделала шаг и замерла

«Дура», — жёстко, зло, холодно сказал внутренний голос. Голос той Вари, которая выживала на улицах. Которая видела смерть, предательство, боль. Которая знала настоящую цену доверию и мягкости.

«Растаяла, да? Забыла уже, чем это всегда кончается?»

Варя сжала кулаки до боли, ногти впились в ладони.

«Он другой? Он добрый, заботливый, честный? Они ВСЕ сначала такие. Все. Помнишь того торговца, который обещал приютить прошлой зимой? Добрый был. Улыбался, а потом попытался Машу продать в бордель. Помнишь хозяина таверны, который дал работу? Честный был. А потом не заплатил ни гроша и выгнал. Помнишь…»

Она зажмурилась, пытаясь прогнать воспоминания.

«Он может уйти завтра. Может передумать. Может встретить женщину, завести свою семью — и что тогда? Куда вы денетесь? На улицу обратно? Или хуже — он может измениться. Все меняются. Деньги, власть, усталость… люди превращаются в чудовищ. И что ты будешь делать, когда это случится? Опять смотреть в их голодные глаза? Опять слушать как Маша плачет от холода?»

Варя отступила на шаг назад, прижалась спиной к стене.

«Ты за них отвечаешь. ТЫ. Не он. Не Матвей. Не Угрюмый. ТЫ. Ты старшая. Ты та, кто выжил на улице. Ты та, кто должна их защитить. Всегда. От всех. Даже от доброго повара с усталым лицом.»

Дыхание участилось. Сердце колотилось.

«Он может уйти завтра, а ты останешься с ними. Твоя задача не в глазки ему смотреть. Не о нём мечтать. Твоя задача — быть готовой. Всегда готовой. В любой момент схватить детей за руки и уйти. Выжить. Найти новое место. Защитить их любой ценой.»