Крафтер II (СИ) - Ладыгин Иван

Первоклассные станки, дорогие магические прессы, линии сборки артефактов — всё это стоило целое состояние. Когда появилась возможность срежиссировать «загадочное опустошение» — он не смог удержаться. Слишком уж соблазнительно. Деньги будто сами плыли к нему в руки.

А Морозов?.. Да кто он такой? Юнец с гонором. Баронишка, который заигрался, а остальные просто облажались. Караваев хмыкнул и поднёс к губам бокал.

— Ничего, мальчик. Мы с тобой ещё не закончили.

Глаз у Караваева задергался едва лишь распахнулась дверь.

— Только не он… — подумал он, и, конечно же, оказался прав.

В дверном проёме возник Медведь — лицо, изрезанное шрамами, широкий подбородок, синие глаза, сломанный в нескольких местах нос. Плечистый громила с шеей, похожей на перевёрнутое ведро, и вечной привычкой прятать взгляд в пол, когда дело пахло жареным. А в последнее время дело пахло не просто жареным — его будто засовывали в печь.

— Шеф… — начал Петр Медведев неуверенно и сделал шаг внутрь, — Есть новости. Про завод…

Караваев молча уставился на него. В его глазах не было ни удивления, ни нетерпения — только глухая, тяжёлая тень раздражения. Он даже не встал, только чуть подался вперёд, как хищник, чующий запах крови.

— Он пришёл. Морозов. Вальяжный, как у себя дома. Завод — всё, встал. Погрузку остановил, людей выгнал. Маги, что должны были содействовать местному директору не выходят на связь. Даже бумаги какие-то показал, типа он теперь владелец. Люди не стали связываться…

Караваев медленно встал. Медленно — как набирает силу ураган. Глаза его зажглись стальным огнём, в котором не было ни капли человеческого.

— Но мы успели много вывести! — поспешил вставить Петр, чуть пятясь. — Я сам контролировал. Станки, оборудование, слитки, даже пресс с рунами. Мы почти весь нижний склад вычистили!

Глухой, хлёсткий звук. Медведь даже не понял сразу, откуда удар. Только спустя миг, когда боль рванула по плечу и челюсть обожгло адским огнём, осознал: Караваев всё-таки сорвался.

— Ты приносишь мне одни убытки…

Но мужчина уже не слышал — он полз к двери, оставляя за собой следы крови. Щека распухала прямо на глазах, и рука висела, как чужая.

Караваев стоял посреди разгромленного кабинета, тяжело дыша, будто сдерживая что-то, что рвалось наружу. Все планы рухнули. Сначала фонтан, теперь завод. Морозов не только мешал — он уже знал, кто стоял за саботажем.

— А значит, скоро придёт… за мной…

Он подошёл к столу, сорвал трубку с ретротелефона и набрал номер начальника охраны.

— Кольцов, слушай внимательно, — прохрипел он в трубку. — Полная мобилизация. Всех. Закрыть офисы, склад, виллу. Расставить посты на подъездах, на крышах, в подземке. Весь персонал — по тревоге.

— Проблемы, Виктор Сергеевич? — послышался голос на другом конце провода.

— Нет. Пока ещё нет, — зло процедил Караваев. — Но будут.

Он бросил трубку, подошёл к окну и всмотрелся в огни вечернего Севастополя. В его глазах плескалось что-то жгучее и смертельно решительное. Заварушка будет знатная. Если Морозов хочет войны — он её получит.

Глава 23

Краев стоял у массивного дубового стола, заваленного пергаментами и картами с красными пометками. Его фигура, затянутая в мундир из грубой ткани цвета воронова крыла, казалась вырезанной из ночи. На плечах — эполеты с серебряными нитями, на груди — медали и прочие знаки отличия. Он явно решил сегодня быть при параде.

Его лицо… Оно сейчас сияло пониманием, что происходит нечто важное. Глаза — два обсидиановых клинка — вонзились в меня, но в уголках его губ дрожала тень улыбки.

— Ну, наконец-то, свидились, барон! Никак не мог до вас добраться. Дела, понимаете ли… — его голос прозвучал, как скрип двери в заброшенной часовне.

Он протянул шкатулку. Дерево, тёмное, как провал в памяти, было покрыто резьбой — сцены битв, где воины сражались с тварями, у которых вместо глаз горели звёзды. Внутри, на алом бархате, лежал орден. Двуглавый орёл, отлитый из чёрного серебра, сжимал в когтях треснувший магический кристалл. От него исходило едва уловимое свечение — фиолетовое, как мои руны.

Я взял награду. Металл был холоднее льда, тяжелее вины. Орден пах сталью, ладаном и… пеплом. Таким запахом обычно пропитаны руины после ритуалов, когда земля выжжена до стекла.

— Красиво, — кивнул я, переворачивая орден. На обороте — надпись: «За верность, ярость в битве и тишину в мире». — Только кристалл треснутый… Намёк?

Краев разгладил пергамент на столе. На нём был изображён портал — спираль из пламени, поглощающая город.

— Напоминание. — Его палец с намертво вросшим в кожу перстнем-печаткой ткнул в рисунок. — Даже герои не вечны. Особенно те, кто играет с огнём, не зная его имени. Зачем ты тогда в одиночку попёрся против целой армии⁈

За спиной послышался шум шагов — кто-то шлялся за дверью кабинета. Главный Клинок Севастополя махнул рукой, и перед дверью вырос полог тишины. Я благодарно улыбнулся. Плюм, сидевший у меня на плече в виде ворона, клюнул воздух, словно пробуя на вкус ауру нашего собеседника.

— А что мне оставалось? Я чувствовал, что смогу…

— Ты закрыл портал, — перебил меня Краев, — но так и не ответил на главный вопрос — как? И почему он блокировался?

В его голосе зазвучали нотки любопытства. Или провокации.

— Вы, будучи матерым клинком, не знаете ответ? — прищурился я.

— Не знаю. Потому и спрашиваю! — раздраженно пробурчал мужчина. — Эта информация сильно помогла бы нашему ордену.

— Не сомневаюсь. — согласился я и слукавил. — Вот только, если бы я это знал, то обязательно поделился бы этим знанием с вами… А так… Думаю, мне просто повезло.

— А я думаю, ты лжешь, барон…

— И что ты предлагаешь? — тяжко вздохнул я. — Заковать меня в кандалы и пытать? Вряд ли у вас получится. А если и получится, то нашей «дружбе» сразу придет конец. Да и говорить-то нечего… Не я закрывал портал. Не я его блокировал.

Плюм на моем плече одобрительно закивал головой, мол, конечно не ты.

И ведь я не врал…

Краев рассмеялся. Протяжно. С чувством.

— Напротив. Ты слишком полезен. — Он поднялся, его тень накрыла стену с гобеленом, где изображалась битва с драконом. — Но помни: трещины бывают даже в алмазах. И когда-нибудь ты можешь оступиться. Это не принесет пользы ни людям, ни стране. Жалко будет.

Он повернулся к окну, за которым шумел Севастополь, и провёл рукой по стеклу. След сложился в руну — «Наблюдение».

— Орден за заслуги перед Отечеством третьей степени твой, — сказал он, не оборачиваясь. — Носи его… бережно.

Я сжал награду в кулаке. Холод металла смешался с теплом легкой тревоги. Плюм нелепо моргнул и каркнул.

В этот миг телефон Краева зазвучал как погребальный колокол. Вибрация, низкая и навязчивая, заполнила пространство кабинета. Краев вытащил его медленно, будто извлекал нож из раны. Экран, покрытый паутиной трещин, светился тусклым зелёным — как глаза ночного хищника.

— Да, — бросил он в трубку.

Голос в ответ прорычал что-то гортанное. Я успел расслышать лишь обрывки: «…он здесь? проведи… переговорная…». Краев не моргнул, но пальцы его сжали телефон так, что рубины в корпусе затрещали.

— Прошу пройти со мной, — произнёс он, и это прозвучало как приговор. — С тобой хотят поговорить.

Он открыл дверь и мы двинулись к дальнему углу коридора, где между каменными химерами зиял проход, скрытый за тяжёлым гобеленом с вышитыми сценами пыток. Ткань, истлевшая по краям, пахла плесенью и ладаном. Краев откинул её жестом, будто срывал покров с тайны, и перед нами открылась лестница.

Ступени, вырубленные в скале, вились вниз спиралью. Стены пульсировали тусклым багровым светом. Знаки подавления магии — перечёркнутые круги, змеи, кусающие собственные хвосты, глаза с рассечёнными зрачками — дышали ненавистью к силе. Воздух густел с каждым шагом. Казалось, мы спускались не в подвал, а в горло гигантского существа, решившего нас переварить.