Дважды одаренный. Том V (СИ) - Тарс Элиан

Что ж… только что мы во всеуслышание объявили официальную позицию рода Резановых относительно будущего моей сестры. Сделали большой шаг к светлому будущему.

Алиса гордо вздернула голову и повернулась к Алтуфьеву.

Улыбнувшись, она произнесла:

— Прошу прощения, Иннокентий Романович, нас прервали. На чем мы остановились? — сестричка изобразила задумчивость, а потом снова улыбнулась и проговорила: — между нами возникло какое-то недоразумение, но пусть оно останется в прошлом. Верно?

Сестра пронзительно посмотрела на полковника.

— Да… — ответил он, переводя взгляд с нее на меня, а с меня на Хмельницкого. — Я сопроводил наших курсантов на церемонию. По традиции, члены одной боевой группы должны принимать награду вместе, так что оставлю ребят вам. Всего хорошего.

Он откланялся, властным кивком велел Тельцу и остальным присоединиться к нам и поспешил ретироваться.

Хм… не хочет оказаться замешанным в чужом скандале? Типа самому прийти поёрничать это нормально, а как появилась третья сторона с сомнительной репутацией и еще более сомнительным поведением — лучше ретироваться?

Однако далеко отойти полковник Алтуфьев со своими прихвостнями не успел. Он сделал буквально пару шагов, прежде чем его окликнул боярин Хмельницкий:

— Иннокентий Романович, прошу вас, подождите пожалуйста.

— Слушаю? — нехотя обернулся полковник Алтуфьев.

В глазах Хмельницкого сверкнул недобрый огонек, и он произнес:

— Я прошу вас засвидетельствовать мои слова. Я считаю, что графский род Резановых нанес мне глубокое оскорбление. Ее сиятельство отказала мне — боярину Российской Империи в чести сопровождать ее сегодня на этом светлом празднике. Я мог бы стерпеть отказ, приди она с родственником, вассалом или даже ратником. Конечно же я ничего не сказал бы против, если бы ее сопровождал другой аристократ. Однако же вместо меня она выбрала простолюдина. Все это выставляет в дурном свете не только меня, но и весь мой род. И я требую сатисфакции!

— Вы хотите вызвать ее сиятельство на дуэль? — нахмурился полковник Алтуфьев.

К этому момент вокруг нас уже собралось немало зевак. Но, что больше всего радовало — ведьмы и ведьмаки Корпуса из моей группы, уже стояли рядом с ратниками Резановых. Так что, кроме Вани Медведева, все «наши» собрались вместе.

И они были явно недовольны происходящим.

— Ну что вы, ее сиятельство несовершеннолетняя и не может сражаться на дуэли, — хитро улыбнулся Хмельницкий.

— Что-то ее несовершеннолетие не помешало вам докучать ее сиятельству с предложением о свадьбе, — хмуро проговорил я, чувствуя, что начинаю заводиться.

Происходящее сейчас не стало какой-то особой неожиданностью для меня. Еще раньше я попросил Алису в общих чертах рассказать мне о делах рода, и она не стала отказывать. Разумеется, и о тех, кто жаждет жениться на моей сестре, я тоже узнавал.

А таких ухарей хватает!

И не все они хитромудрые интриганы вроде графа Воронцова, которые хотят заполучить не только (и не столько) остатки активов Резановых, а наш Родовой Дар. А значит предлагают в мужья Алисе людей без Родового Дара, готовых пойти на матрилинейный брак.

Кроме них хватает и тех, кому на наш Родовой Дар плевать. А вот активы и графский титул получить очень хочется. Например, Хмельницкие откровенно предлагали объединить рода. То есть на уровне наследников создать графский род Хмельницких-Резановых…

Увы, с моим графиком жизни последних дней, времени на то, чтобы собрать информацию обо всех таких умниках не было. Но теперь, как минимум, на Хмельницких досье у Коптера запросить придется.

Надеюсь, Бородин не будет долго думать и согласиться на мое предложение — с радостью спихну на него часть работы.

Но все это потом.

А сейчас меня очень сильно бесит один боярин, который жаждет стать мужем моей младшенькой сестричке.

Мерзавец.

Радует, что я его тоже бешу.

— Чего и следовало ожидать от простолюдина, — осклабился Хмельницкий глядя на меня с пренебрежением. — Даже элементарных вещей не знаешь! Так уж и быть, я проявлю великодушие и просвещу тебя — о помолвке аристократки можно договариваться с ее родителями еще до ее рождения! Ждать совершеннолетия уж точно не нужно.

— Ну да, — хмыкнул я, беря под контроль лишние эмоции. — Вы бесконечно правы — откуда ж мне такие нюансы знать, верно? Кстати, вы требуете сатисфакции по причине того, что считаете себя униженным и оскорбленным. Однако же первопричиной послужило то, что ее сиятельство не приняла ваше предложение о совместном выходе в свет и выбрала в спутники другого. В Императорском эдикте о дуэлях в его третьей редакции подобная первопричина приравнивается к любовному спору. А стало быть… — я выдержал драматическую паузу, наслаждаясь произведенным эффектом — люди вокруг нас притихли, жадно ловя каждое мое слово, — а стало быть с такой первопричиной на дуэль вы по закону не можете вызвать ее сиятельство. Вы вызываете другого участника спора — меня. Я вас правильно понял?

Я не удержался и хищно сверкнул глазами.

Ну хоть какое-то веселье, а! А то я боялся, что церемония будет скучной и нудной. Самому-то мне с моим социальным статусом на дуэль никого не вызвать.

Эх… тяжело быть простолюдином.

Хмельницкий пару секунд изумленно на меня пялился, а затем осклабился и произнес:

— Совершенно верно. Прошу засвидетельствовать это, — он вежливо поклонился Алтуфьеву.

Полковник нервно глянул в мою сторону. Уверен, он будет только рад, если кто-нибудь мне надерет задницу. Однако же то, что он оказался втянут в наш спор его совершенно не радует. Аристократы до конца не понимаю, как относится к Хмельницким после случившегося с юным Маратом Архиповичем — двоюродным братом, стоящего передо мной Глеба Вадимовича. Нужно ли считать Хмельницких прокаженными? Или им нужно посочувствовать? Но ведь еще и сам Глеб Хмельницкий ведет себя весьма вызывающе.

А если он убьет на дуэли одного из почетных гостей церемонии? Командира группы, уничтожившей Ядро? Одного из героев, дня?

Тогда фамилия «Алтуфьев» будет мелькать в этой истории, а допустить этого полковник уж явно не желает.

— При всем уважении, Глеб Вадимович, Александр Ярославич слишком молод, чтобы наравне сражаться с вами, — осторожно произнес полковник.

— Вы хотите сказать, что герой-спаситель Москвы слабее меня? — усмехнулся Хмельницкий. — Смею заверить, что мой подтвержденный ранг — лишь Адепт. К тому же я не дважды одаренный, в отличие от него.

Я хмыкнул и покачал головой.

Адепт, он, как же…

Может официально и да. Но я прекрасно чувствую сколько маны у него в Источнике.

— Если хотите дуэли, до начала торжественной части у нас есть время, — спокойно произнес я. — Но просто так выходить против вас я не буду.

— Испугался? — расплылся в довольной улыбке Хмельницкий. — Все слышали, судари и сударыни? — он обвел взглядом присутствующих. — Кавалер ее сиятельства графини Резановой — трус, не способный сражаться за свою спутницу!

— Просто так я сражаться не буду, — холодно повторил я, не сводя с него глаз. Хмельницкий дрогнул и отступил на полшага. — Сто тысяч ставьте на кон. Я поставлю столько же.

— Что? — удивленно выпалил он. — Деньги? Ты хочешь денег, жалкий простолюдин? Ха! У тебя у самого-то хоть есть озвученная сумма?

— Есть, — спокойно ответил я. — Сто тысяч — мое условие.

Он отрицательно мотнул головой и произнес:

— Я не буду опускаться до такого. Боярину не пристало ставить деньги. Это ниже моего достоинства.

Я мельком глянул на Алису. Она чуть опустила веки, подтверждая слова Хмельницкого.

Забавно… вроде я даже слышал о такой традиции.

Эх, а ведь до этих проблем со ставками не было! Помню, Березен без проблем поставил деньги перед нашей дуэлью. Да и Лев в свое время не стал отпираться…

Это потому что один дворянин-студент, а не взрослый боярин, а со вторым у нас был дружественный спарринг посреди ночи, а не полноценная дуэль на глазах у половины высшего света Москвы?