Идеальный мир для Химеролога 3 (СИ) - Сапфир Олег

— Или хозяева забили, — усмехнулся Костыль.

Беркут кивнул Кабану — здоровяку, который одним своим видом мог бы снести эти ворота.

— Кабан, нежно.

Тот хмыкнул, подошёл, ухватился за створку и навалился всем весом. Металл заскрипел, петли завыли, но ворота не поддались — внизу что-то их держало.

— Проще выломать, — пробасил Кабан, разминая плечи.

— Отставить, — остановил его Беркут.

Он обошёл ворота справа, присел на корточки у основания опорного столба и внимательно осмотрел его. Внизу, почти вровень с землёй, из металла торчал толстый проржавевший штырь, уходивший в паз в бетоне. Беркут поднялся и резко ударил берцем по верхней части столба.

С громким лязгом штырь выскочил из паза. Ворота качнулись и со скрипом подались внутрь.

Костыль присвистнул.

— Точно, я и забыл. Стандартная дачная противоугонка образца девяностых. У моего деда на сарае такая же стояла.

Семён Петрович молча обошёл дом, заглядывая в мутные окна. Внутри царил хаос. Горы мусора, перевёрнутая мебель, облезлые стены…

«Подстава, — пронеслось в его голове. — Точно подстава. Заманили нас сюда, как крыс в мышеловку».

Он и его люди — двенадцать списанных в утиль ветеранов, — стояли посреди заросшего бурьяном двора и с сомнением смотрели на своё новое «место базирования».

Но приказ есть приказ. А контракт, подписанный вчера, был для них единственным шансом на нормальную жизнь.

— Так, бойцы! — рявкнул Беркут, и его голос, не растерявший за годы командных ноток, заставил всех выпрямиться. — Хватит сопли жевать! Мы здесь не на экскурсии. Это наша новая база. И наша новая работа. Значит, первым делом — порядок!

Он тут же начал раздавать команды, как на учениях.

— Седой, Кабан, вы двое — на второй этаж. Зачистите там всё. Весь хлам — вниз. Костыль, ты со своими — первый этаж. Окна, двери, полы… Чтобы к вечеру блестело! Остальные — за мной, во двор.

Работа закипела. Через полчаса со второго этажа донёсся грохот и приглушённый смех. Беркут нахмурился, собираясь рявкнуть, но тут из окна показалась голова Седого.

— Командир, тут это… Наследство, видать, от прежних жильцов.

Он сбросил вниз старый пыльный сундук. Тот с треском приземлился на кучу тряпья. Из приоткрытой крышки торчало что-то розовое… Костыль, проходивший мимо с охапкой гнилых досок, с любопытством ткнул в находку носком ботинка.

Крышка откинулась. Сундук был доверху набит сценическими костюмами для какого-нибудь театра. Блёстки, стразы и гора розовых перьев…

— Опа! — присвистнул Костыль. — Седой, примерь-ка! Тебе к лицу будет.

— Иди ты, — донеслось сверху. — Сам примеряй, для маскировки.

Кабан, огромный, как шкаф, мужик, высунулся из соседнего окна. Он молча повертел в своих ручищах лифчик, расшитый пайетками, примерил на свою бритую голову, как шапочку, и снова скрылся внутри.

По двору прокатился дружный мужской хохот. Даже Беркут не сдержал улыбки.

— Командир, тут ещё кое-что! — снова крикнул Седой и скинул вниз что-то небольшое и твёрдое.

Предмет шлёпнулся на траву. Это было чучело барсука. Старое, побитое молью, с одним стеклянным глазом. Но это было не главное. На барсуке была надета крошечная тельняшка и лихо сдвинутая набок бескозырка. В лапе он сжимал муляж бутылки водки.

Костыль подобрал находку и смахнул с неё пыль.

— О! А вот это вещь. Наш талисман будет. Назовём его Старшина Борисыч.

Он торжественно водрузил барсука на перила крыльца. Чучело уставилось на всех своим единственным глазом.

— На свалку, — коротко бросил Беркут. — Вместе с перьями.

— Есть, командир, — вздохнул Костыль и с неохотой отнёс «Старшину Борисыча» на кучу мусора. Но Беркут заметил, как он незаметно сунул бескозырку себе в карман.

«Ладно, — подумал он. — Лишь бы работали. Моральный дух тоже важен».

Весь отряд работал слаженно. Привычка, вбитая годами службы. Из окон летел мусор, во дворе выросла гора из старых досок, сломанной мебели и какого-то тряпья.

Беркут стоял на крыльце, скрестив руки на груди, и наблюдал. Он до сих пор не верил. Какой-то пацан, называющий себя ветеринаром, нанял целый отряд бывших спецназовцев. Зачем? Что он затеял?

«Надо быть начеку, — мысленно приказал он себе. — Что-то здесь нечисто. Слишком всё мутно».

В разгар уборки к дому подкатило такси. Из него вышел тот самый парень, Виктор.

— Здаров, бойцы! Что это вы тут делаете? — с искренним удивлением спросил он, оглядывая кипящую работу.

— Убираемся. Не в свинарнике же жить.

— А-а, понятно. Хорошее дело. Молодцы. А я как раз приехал помочь.

— Раз хотите помочь, — хмыкнул один из ветеранов, указывая на гору хлама, сваленную у входа, — то вот, можете начать с этого. Выносите.

Виктор посмотрел на гору мусора.

— Да без проблем.

Он развернулся и, не говоря ни слова, пошёл к машине. Затем вернулся, неся в руках большую клетку, похожую на те, в которых перевозят собак.

— Это ещё что такое? — нахмурился Беркут.

Виктор молча поставил клетку на землю и открыл дверцу. Оттуда, один за другим, выскочили несколько хомяков. Они тут же сбились в кучку и выжидающе уставились на него.

Виктор указал пальцем на гору мусора.

— Взять.

И тут началось нечто невообразимое.

Хомяки, издав боевой писк, бросились на мусор. Их челюсти работали, как промышленные измельчители. Старые доски превращались в труху за считанные секунды. Ножки от стульев исчезали в их пастях, как спагетти. Даже металлические скобы и гвозди они перемалывали с лязгом и хрустом.

Двенадцать закалённых в боях ветеранов, повидавших за свою жизнь немало всякой чертовщины, стояли с отвисшими челюстями и молча смотрели, как стая хомяков пожирает гору хлама.

Виктор повернулся к ошарашенным ветеранам.

— Вы же помните, что в контракте была подписка о неразглашении?

Беркут медленно кивнул, всё ещё не в силах оторвать взгляд от происходящего. Он прекрасно понимал, что только что увидел. Это были не просто хомяки. Это были химеры. Маленькие, но чудовищно эффективные. Идеальное оружие для диверсий. Кинь пару таких в поместье какого-нибудь аристократа, и к утру от его антикварной мебели останутся только воспоминания. А если их будет не два, а двести?..

— Помним, — наконец выдавил он. — Только там… не было указано, какие последствия от разглашения.

Виктор на мгновение задумался.

— Блин, я что, не записал? — он хлопнул себя по лбу.

Ветераны молчали.

— Последствия — смерть, — с самой добродушной улыбкой сказал Виктор. — Ну что, пойдёмте, я вас познакомлю кое с кем.

Он собрал их в доме.

— Позвольте представить вам мою телохранительницу.

— Телохранительницу? — хмыкнул боец с позывным Ржавый. — Баба, что ли? И что она может?

В этот момент в помещение зашла фигура в длинном чёрном плаще с глубоким капюшоном, полностью скрывавшим лицо. Она молча остановилась перед ними.

Виктор кивнул.

— Можешь снять.

Фигура медленно подняла руки и откинула капюшон.

Ветераны отшатнулись.

Перед ними стояла огромная, покрытая тёмной шерстью обезьяна. Точнее, нечто среднее между обезьяной и человеком. Мощное мускулистое тело, закованное в костяную броню с шипами.

— Знакомьтесь, это Рядовая, — представил её Виктор. — Она будет вас курировать.

Рядовая сделала шаг вперёд. Костяная броня на её плечах тихо скрипнула. Она обвела отряд тяжёлым взглядом жёлтых нечеловеческих глаз и вдруг… протянула Костылю огромную, покрытую шерстью лапу.

Костыль замер, глядя то на лапу, то на её морду. Он посмотрел на Беркута в поисках поддержки, но командир лишь едва заметно кивнул: «Действуй по обстановке».

Собрав всю волю в кулак, Костыль неуверенно протянул свою руку. Огромные пальцы Рядовой сомкнулись на его ладони. Он ожидал чего угодно: что его руку раздавят, оторвут, съедят. Но хватка была на удивление аккуратной. Рядовая один раз основательно тряхнула его руку вверх-вниз, как старого армейского товарища, после чего отпустила.