Ледяное сердце (СИ) - Семенова Людмила

— Спасибо, — растерянно промолвил Илья. Он старался держаться, но холодные, взвешенные слова Накки, превратившие его подозрения в факты, больно полоснули по рассудку. Город замерзает и солнце завтра не выглянет, машины не потянутся от окраин к офисам и школам, выплевывая угрюмых взрослых и детей из теплых салонов в промозглый воздух зимнего понедельника. Люди не будут толкаться в обеденный перерыв в кафе и столовых, пить на ходу обжигающий кофе из пластиковых стаканов. Туман останется висеть над ними как склизкий студень, залепляя глаза, метель разнесет по дальним концам города близких и друзей, а сугробы тромбами заткнут кровеносную сеть дорог. Горожане начнут замерзать поочередно, согласно статусу, как в каютах на тонущем корабле, — бродяги, нелегальные работники, малоимущие обитатели халуп, а там и все остальные. Знаменитые на весь мир дворцы и соборы под куполом вечной зимы превратятся в домики из сверкающей бумаги в шарике из толстого стекла. Со стороны забавно наблюдать за плаванием снежинок-блесток и отражением цветных огоньков, но захочет ли кто-то оказаться внутри такого шара?

— Накки, — невольно выдохнул он, — ты же понимаешь, что если температура скатится еще ниже, начнется полный коллапс, это я тебе как рабочий говорю. На Крайнем Севере, где к такому привыкли, здания возводятся совсем по другим стандартам, а наши постройки просто не смогут защитить от такого перепада.

— И что ты предлагаешь? Твое дело сейчас успокоиться и с холодной головой снять проклятие, а не тратить силы на панику.

— Да пока я буду думать о проклятии и отлавливать этих ублюдков, начнут умирать старики, больные, дети! А с мамой что будет? А мои друзья, их семьи? Надо хотя бы их предупредить об опасности, чтобы они успели убраться из города!

— Прямо сейчас собрался предупреждать, на ночь глядя? Пугать полусонных людей? А я тебе скажу, что тогда будет: скоро начнется буран, заметет все дороги и они просто увязнут в снегу или разобьются! Вот это ты им поможешь! Я уж не говорю о том, что никакой поезд или самолет не пойдет в рейс в этом тумане. Просто поверь мне: сейчас для людей безопаснее оставаться здесь и быть в неведении, хотя бы наполовину. Так они всяко дольше проживут, чем если попытаются бежать. А если будут верить, что их дом надежен, что новый день придет, — тогда спасутся.

— Тебе легко говорить, — заметил Илья, недоверчиво покосившись на нее. — А если не спасутся, как я буду с этим жить? Хотя я, возможно, и сам проживу недолго: мы же все-таки люди...

Он представил, как толпа пытается втиснуться в автобус или поезд, толкаясь и давя друг друга, надрывая уставшие легкие и сердца в последнем усилии, — и понял, что в словах Накки несомненно был смысл, вся эта агония могла оказаться напрасной. Но другая его половина отчаянно отторгала все доводы рассудка, стремилась отвести близких от удара, вытолкнуть из опасной зоны, — и это противоречие ворочалось в горле, словно комок лезвий, отдавалось болью в сердце и подступало к еще сухим глазам. И даже в Накки он сейчас не чуял опоры: не оставляла мысль, что люди ей чужие, что духам не грозит гибель от стужи и потому она может рассуждать так обстоятельно и даже поэтично.

Он не знал, как эти мысли отразились на его лице, но девушка вдруг решительно сжала его руку и посмотрела в глаза.

— Илкка, — промолвила она совсем тихо и строго, — я с тобой. Не смей даже думать, что я тебя брошу. И о людях мы позаботимся, поверь! Будем их отогревать сколько сможем, благо нас никакие стены не удержат. Ты меня слышишь?

Она придвинулась ближе и повторила:

— Я с тобой.

Ее серые глаза, как показалось Илье, вдруг блеснули зеленоватым огоньком, словно травинка вмерзла в ледовый покров озера до будущей весны. Почувствовав тепло руки водяницы, он невольно расслабился, оттаял и зарылся лицом в складки ее сорочки.

— Прости, пожалуйста, — наконец произнес Илья. — Конечно, я ничего такого не думал, просто по-дурацки себя чувствую! Чуть не разревелся, стыд какой...

— Нашел чего стыдиться! Не говори глупостей и не взваливай на себя то, в чем ты не виноват. И так каждый день живешь под напряжением.

Финн взглянул на нее и даже нашел силы улыбнуться. Не то чтобы она вселила в него уверенность и бодрость, скорее он просто дико устал и накатившее безразличие стало спасением. Накки погладила его по голове и настойчиво повлекла на постель.

— Давай-ка спи, а я буду тебя охранять, — шутливо сказала она, поцеловав его в лоб.

— Подожди, а Ян?

— Не беспокойся, Хейкки его уложит. А тебе, прости за прямоту, сейчас надо отрубиться: в конце концов именно Яну нужен здоровый отец.

Илья безвольно дал стянуть с себя верхнюю одежду, укрылся пледом и уже проваливаясь в тяжелый сон, ощутил, как Накки осторожно легла рядом. «Я с тобой» — еще раз донесся до него шепот, но колдун уже не знал, явь это или грезы. Вскоре весь дом затих и лишь подсвечивался легким серебристым сиянием в окошках, среди черных деревьев, а за его стенами все ближе подступал, смыкался ледяным кольцом мороз.

Глава 19. Седьмой день

Минула всего неделя с тех пор, как прекратилось движение поездов, однако эти дни показались людям в гостинице мучительно длинными. Термометры уже показывали ниже тридцати пяти градусов, а таких температур город не видывал с позапрошлого века.

— А мы такую погоду застали, — поведал Илье Хейкки. — Я, правда, еще в люльке лежал, так что ничего не помню, но отец с матерью рассказывали, как им приходилось всю хозяйскую избу своим дыханием отогревать. Ночью только сомкнешь глаза ненадолго, — глядь, а стены опять уже все сизые от инея! Вода в ведрах за ночь перемерзала так, что хоть ломом ее дроби, а уж сколько дров печки жрали! И знаешь, Велхо, казалось бы, когда шкуру надо спасать, будешь трудиться, а не жалеть себя, верно? Вроде как любовь к жизни должна подгонять под зад!

— Мы чаще называем это инстинктом самосохранения, но в общем да, так и должно быть, — кивнул Илья. — А что вышло на деле?

— А на деле люди гораздо охотнее сидели сиднем, плакались и болтали о чудовищах-людоедах, которые бродят в тумане. Слухи пошли от того, что в лесу находили тела замерзших путников, обгрызенные голодным зверьем. Конечно, тут не захочешь вылезать из своего угла, не потому, что в нем тепло, а потому, что он свой и в нем хоть не так страшно помереть. Уж сколько я с людьми живу, а так этого и не постиг...

— Видимо, организм дает установку на экономию сил, — предположил Илья. — Он не мыслит будущим, для него есть только «здесь и сейчас», поэтому и предпочтет свернуться и впасть в дрему, а не тащиться за дровами. Тем более если подспудно чувствуешь, что погибель все равно близка. Вы просто по-другому устроены.

— Ну, если бы у нас век был таким же коротким, мы бы относились к времени бережнее, чем вы, — уверенно заявил домовой, однако Илья лишь улыбнулся.

Правда, ежедневные городские новости не добавляли энтузиазма. Работа на фабрике действительно была приостановлена из-за постоянных перепадов электричества — начальство условно определило сроки «после Нового года», но Илья и Олег думали об этом с осторожностью. Дети, разумеется, при таком морозе тоже не ходили в школу. С туманом в городе кое-как справлялись благодаря системе звуковых указателей, на дорогах загорались новые, особо мощные фонари и сигнальные огни.

Мороз успел принести жертвы в городе: бродяги, не успевшие укрыться в теплых подвалах, замерзли в первые ночи. Пострадали и люди с хроническими недугами — больницы были переполнены, и из-за снежных заносов на дорогах многие просто не дождались помощи. Аварии из-за тумана случались постоянно, пока водители не приноровились к новому распорядку и осторожной медленной езде. Но если грузоперевозки между городами еще худо-бедно работали, чтобы не оставлять людей без еды и лекарств, то пассажирские рейсы прервались на неизвестный срок.

Еще одной бедой стали частые бураны, усиливающиеся к вечеру. Деревянные стены гостиницы гудели и поскрипывали, снежные комья залепляли оконные стекла, двор заносило так, что местным парням еще на рассвете приходилось разгребать снег и сбивать лед с петель, — иначе бы никто не смог выйти за дверь. Впрочем, рассвет порой не наступал до вечера: тянулись сплошные сумерки, в которых людям приходилось самим находить хоть какое-то разнообразие. Темнело так же рано, как всегда бывает в питерском декабре, но теперь ночной мрак тоже был мутным, словно город окутал дым от лесных пожаров.