Архитектор душ (СИ) - Вольт Александр

И на этом синем фоне я увидел два узелка на сияющей ткани его души. Один, маленький и плотный, располагался прямо над верхней челюстью, в районе нёба. Второй, более крупный и рваный, словно вспышка черного огня, находился в области головного мозга. Эта странность меня и зацепила.

Я протянул руку, мои пальцы в перчатке зависли в паре сантиметров над его лицом. И, игнорируя физическую оболочку, я прикоснулся к первому узелку.

Мир взорвался смазанными картинками.

Это были отпечатки ощущений. Жар чужого тела. Запах женского парфюма, смешанный с запахом пота. Сбитое дыхание — его и ее. Ритмичные движения. Силуэт женщины над ним, ее распущенные волосы скрывали лицо, падая ему на грудь.

Я чувствовал неровный ритм ее движений, ощущал, как его тело отвечает ей. Напряжение, нарастающее в мышцах. Пульс, бьющий в висках.

Волна удовольствия подкатила к горлу, заставив его выгнуть спину, запрокинуть голову. Рот инстинктивно открылся, чтобы просто вдохнуть поглубже и увеличить приток кислорода.

И в этот самый момент — пронзающая вспышка боли в нёбе. Словно раскаленный гвоздь прошил череп насквозь. Удовольствие и агония смешались в одном чудовищном, невыносимом мгновении.

А затем — ничего. Свет погас.

Я отдернул руку, словно меня ударило током. В глазах потемнело, меня качнуло, и я ухватился за край стального стола, чтобы не упасть. В ушах звенело. Холодный пот выступил на лбу.

Я тяжело дышал, пытаясь отогнать от себя чужую смерть, липкую и отвратительную в своей интимности. Убийство во время секса. Идеальный способ застать врасплох даже самого подготовленного бойца.

— Громов! Громов! — Лидия и Алиса снова стояли, глядя на меня с испуганными лицами.

— Да, я Громов, — сказал хрипло, усаживаясь на один из стульев.

— Что ты видел? — не терпелось Алисе. Кажется, ее не смущали больше ни трупы, ни то, что у меня, как и у них, появились магические способности. — Я же правильно поняла, что ты снова видел психею? Но теперь тебе не пришлось вскрывать его аж до позвоночника!

— Не говори таких деталей, Алиса, пожалуйста, — поморщившись, сказала Лидия. — У меня от прошлого раза волосы на затылке дыбом встают.

— Видел, — сказал я, после чего поднялся и снова подошел к телу, вытянув правую руку. — Подай фонарик, — сказал Алисе.

Она тут же протянула мне то, что я попросил. Я включил прибор. Трупное окоченение уже полностью сковало челюстные мышцы, просто так рот не открыть. Я взял из инструментального лотка специальный роторасширитель — простой винтовой механизм с двумя прорезиненными упорами — и аккуратно вставив его между зубами, начал медленно вращать рукоятку. Челюсти с сухим, неприятным скрипом поддались.

Посветив фонариком на верхнее нёбо, я увидел искомое. Маленькое, с обожженными краями, идеально круглое отверстие.

— Смотрите, — сказал я, указав девушкам на нёбо. — На что это похоже? — уточнил я у них.

— На отверстие, — сказала Алиса.

— Невероятная проницательность, — сказал я, на что Алиса тут же надула губы.

Лидия заглянула с неохотой.

— Да, это отверстие. Но его там быть не должно. Это… — она нахмурилась. — Это след от пули?

— Не уверен, но может быть. Нужно делать трепанацию черепа и смотреть, — сказал я, вынимая инструмент. — Будем делать сами, или позовем нашего патологоанатома?

— Бррр, — сказала Алиса. — Я бы ему даже себе шашлык порезать не доверила. Он в прошлый раз был очень… не очень.

— Я с ней согласна, — сказала Лидия со вздохом. — Уж лучше ты.

— Даже не глядя на то, что, по-вашему, я могу здесь наплести чего моей душе угодно в отчете? — спросил я с ехидной улыбкой.

— А у нас фото будет! — парировала Алиса.

— А я их сожгу, — комментировал я, подходя к столу, где лежал инструмент для трепанации.

— А мы их не отдадим! — упиралась Бенуа.

Я хмыкнул, после чего подхватил тяжелую электрическую пилу с небольшим полукруглым лезвием. Сделав стандартный коронарный разрез от уха до уха, я отсепаровал кожно-апоневротический лоскут, обнажая белую кость черепа.

Раздался высокий, визжащий звук, и в воздух поднялось облачко костяной пыли. Я аккуратно, не торопясь, пропилил черепную коробку по кругу. Затем, взяв долото и молоток, легким ударом отделил черепную крышку. С глухим, трескучим звуком, словно ломали толстую ветку, она поддалась.

Я аккуратно, подрезая черепные нервы и твердую мозговую оболочку, извлек мозг и положил его на специальный секционный столик. Уже при первом осмотре стала видна причина смерти — темный раневой канал, идущий от основания черепа вверх, в лобные доли.

Сделав несколько разрезов, я проследил его путь. И вот, в глубине лобной доли, я увидел его. Маленький, деформированный кусочек металла. Пинцетом я осторожно извлек его и положил в чашку Петри.

— А вот и наша причина смерти, — сказал я, показывая девушкам. — Мелкокалиберная пуля.

Она победила. Мелочь, но какая приятная. С грохотом поставив свою тарелку в раковину, она с торжествующим видом провозгласила старое матросское правило и сбежала с кухни. Мыть посуду… Видит бог, как она это ненавидела. Всю жизнь отец нанимал прислугу, но даже когда дела пошли совсем плохо, он все равно брал эту обязанность на себя, говоря, что руки его дочери созданы для чертежей, а не для грязных тарелок. Эта маленькая победа над Громовым, заставившая его остаться у раковины, грела ей душу.

Новое утро началось уже с будильника, а не с команды «подъем». Поездка в Коронерскую службу на новой машине была… комфортной. А потом планерка. Она сидела и слушала, как он четко и властно раздает указания, как ставит на место Игоря и Андрея, и ловила себя на странной мысли. Ей было интересно.

Она мысленно дала себе пощечину. Интересно? Ей? Рядом с человеком, которого она поклялась убить? Что с ней не так? Но Алиса ничего не могла с собой поделать. Всю свою сознательную жизнь она провела на верфи. Ее мир — это запах соленой воды и машинного масла, скрип лебедок и крики рабочих. Алиса знала все о сортах древесины и марках стали, но понятия не имела, как устроен остальной мир. А теперь… теперь у нее была такая возможность. И как бы она себя ни ругала, этот голод до нового, неизведанного просыпался в ней против ее воли.

Выезд на дело в этот Реван-Шоль только усилил это чувство. Заброшенный склад, два странных урядника, один из которых был похож на ожившую карикатуру, а второй на робота. И тело. В этот раз она смотрела на него не с ужасом, а с профессиональным любопытством. Это была загадка, которую предстояло решить.

В морге, когда Громов готовился к вскрытию, она не удержалась и подколола его, напомнив, что у них будут фотодоказательства. Ей было весело с ним препираться. Это уже не было похоже на смертельную вражду, скорее на перебранку двух упрямых подростков. «А я их сожгу», — бросил он. «А мы их не отдадим!» — тут же ответила она, поймала на себе удивленный взгляд Лидии и осеклась. Это было неправильно. Неправильно, что ей становилось комфортно в его обществе.

Трепанация была… испытанием. Когда раздался визжащий звук пилы, она заставила себя не отворачиваться. Когда он снял черепную крышку, ее желудок сделал кульбит, но девушка устояла. А потом он вытащил мозг. Она видела, как Лидия побледнела и прислонилась к стене, но Алиса продолжала смотреть, завороженная этой жуткой, но по-своему уникальной работой.

Громов положил на стол маленький, искореженный кусочек свинца. Пулю.

И в этот момент до нее дошло. Словно вспышка молнии в голове. Его видение. То, как он пошатнулся, как тяжело дышал. Он ведь не просто так попросил фонарик и полез в рот к покойнику. Он уже знал, что ищет. Он увидел это раньше, чем они все.

Алиса удивленно ахнула. Он и вправду мог видеть психею и их смерти и именно поэтому смог понять, как убили этого мужчину! Но теперь был другой вопрос… а она… она так может?

Надо будет расспросить у Громова, как ему удалось, и что он вычитал в своих странных книжках!